Райан Зильберт - Шторм света [litres]

Следует пауза, потом телефон Кэмерона снова пищит:

Кажется, я ошиблась, потому что его лицо в итоге получилось красным.

Ха-ха. Нет, его лицо всегда так выглядит.

Ха-ха, тогда ладно.

Как насчет петиции? Неужели ты…

Нет! Я думала, это твоих рук дело.

А потом, впервые за все время их знакомства ни Кэмерон, ни Ниа не знают, что сказать. Они сидят вместе – физически далеко друг от друга, но их объединяет общее дело – и смотрят на дыру в Интернете, на месте которой прежде находился Даггетт Смит. Они это сделали. Совместно устранили мерзкого типа. Его последователи в смятении рассеялись кто куда, а сам Смит исчез из Интернета, и теперь о нем ни слуху ни духу. Рассуждая о странном и стремительном падении Даггетта Смита, все вокруг – от говорящих голов в телевизоре до случайных комментаторов замечают, что жизнь в Сети стала капельку приятнее, менее токсична без него и толп его последователей, которые прежде диким стадом набегали в комментарии ко всем дневным новостям.

Кэмерон сделал все необходимое для того, чтобы Даггетт Смит получил заслуженное наказание – капелька вселенской справедливости для человека, чьи ядовитые идеи нашли отражение в реальном мире, зарядив лютой злобой кулаки недалекого одноклассника Кэмерона. Но в конце концов они с Ниа не только пресекли вредоносную деятельность злого человека, но и изрядно повеселили публику. За Даггеттом Смитом стоит кое-что посерьезнее, гораздо опаснее толп его фанатов, разбежавшихся, как тараканы, после позорного представления их кумира. Нет, за ним стоит целая структура. Сеть подставных сайтов, ботов, агрегаторов: все они старательно тиражировали идеи Смита и все наглухо замолчали после его падения. Кэмерон гадает, кто же сконструировал всю эту сеть – у самого Смита не хватило бы ума для создания такого сложного организма, – а главное, он изумляется тому, как приятно оказалось заглушить хоть один злобный голос. К тому же это было нетрудно. Если они сумели играючи справиться с подобной задачей, то на что же они способны, если по-настоящему постараются?

Ита-а-ак… Каков наш следующий проект?

ВОСХОДЯЩЕЕ СОЛНЦЕ ОМЫВАЕТ МИР оранжевым светом, но в стеклянном доме, угнездившемся на одном из крутых утесов, что склонились над озером, темно и тихо. В спальне спит, закутавшись в белые шелковые простыни, обнаженная женщина. Ее грудь мерно поднимается и опускается, глазные яблоки беззвучно двигаются под опущенными веками. Дом ждет сигнала, погребенного глубоко под кожей его обитательницы.

Минуты проходят одна за другой. Женщина шевелится. Свет в спальне, а также в соседней комнате становится немного ярче, раздается тихий щелчок, а вслед за ним плеск воды, помещение наполняется ароматом свежесваренного кофе. Пол становится теплее, чтобы босые ноги женщины не замерзли, окна открываются, и становится виден раскинувшийся за ними бескрайний океан и сияющий вдалеке город. Глаза женщины распахиваются, свет касается ее левого виска, на котором видны десять точек, расположенных по спирали – их можно ошибочно принять за россыпь веснушек.

Кончиком пальца женщина прикасается к виску, и одно из окон темнеет, вид на океан сменяется строчками и графиками. Глубокий баритон произносит:

– Доброе утро, Оливия.

Оливия Парк садится и сонно моргает, пытаясь стряхнуть дрему. Ночью ее сон был каким-то странным, и это подтверждают схемы на окне. Четыре часа прошло в фазе быстрого сна – четыре часа беспорядочных сновидений, из которых она помнит лишь отдельные обрывки. Чувство головокружения… Неповрежденной рукой она тянется к тумбочке и берет лежащий на ней планшет, что-то быстро печатает, несколько раз быстро проводит пальцем по экрану, встревоженно хмурится. До сих пор имплантаты отлично работали; она уже сто лет просыпалась по утрам, чувствуя только приятную легкость и свежесть… до сего дня. Если в крови будет низкий уровень сахара, если она не будет достаточно спать, программное обеспечение под ее кожей узнает об этом прежде, чем она сама почувствует. Все, что ей нужно делать, – это считывать данные и должным образом реагировать.

Приятный голос вырывает ее из задумчивости:

– Кофе готов.

– Заткнись, – говорит она.

Голос не возражает.

Будь ее мать жива, Оливию непременно отругали бы за грубость по отношению к человеку – и не важно, что он и не человек вовсе, а просто домашняя компьютерная программа, лишенная чувств, которые можно оскорбить. Но у мамы на этот счет имелся пунктик: она была десятым членом церкви «Роботы тоже люди». Много лет назад у программы-дворецкого было имя Феликс и голографический аватар в виде красивого мужчины средних лет, облаченного в смокинг, но Оливия считала подобный образ смехотворным. Унаследовав дом, она низвела Феликса обратно на его цифровой уровень. Отныне он выглядел не как персонаж из старомодной комедии, а как схематично очерченный человеческий силуэт без лица и половых признаков, и, черт побери, никакой одежды на нем и в помине не было. Для Оливии это просто неодушевленный предмет, голограмма, Невидимка, как персонаж фильма ужасов, ставший невидимым.

Ее мать наверняка рассердилась бы, увидев, что ее дочь сотворила с Феликсом, наверное, она восприняла бы постигнувшие его изменения как лоботомию человеческого существа… а с другой стороны, может, она и не огорчилась бы. Они с папой отправились в горы, но семейная поездка окончилась смертью родителей Оливии, а она сама стала сиротой, сохранив только шесть с половиной пальцев от общего числа. Всему виной неправильная работа опытного образца беспилотной машины, которую ее мама любила называть Герби. Оливия и прежде-то не слишком любила полагаться на искусственный интеллект, а после той аварии окончательно утратила к нему всякое доверие.

В кухне Оливия пьет кофе и любуется видом, отмечая тихое гудение в груди. Это была ее первая модификация: она выбрала ее, как большинство американских подростков выбирают первую татуировку. Магнит, спрятанный у нее под кожей в центре грудины, вибрирует, когда она поворачивается лицом на север. Встроенный компас. Вот что это означало для Оливии тогда: я нашла правильное направление.

Она никогда не оглядывалась на прошлое. Управление отцовской компанией – это долг, какое-никакое, а занятие. Но желание шаг за шагом обрести контроль над собственной физиологией ее подхлестывает. Она знает о своем теле абсолютно все. Имплантаты контролируют процент жира в ее теле, состав крови, уровень кислорода в крови, гормоны. У Оливии не случалось срывов уже много лет, она спит, как младенец. Ее коэффициент умственного развития вырос на десять процентов, с тех пор как она начала чинить свое тело.