Альтаф Гюльахмедов - Пепел Черных Роз. Книга 2 [СИ]

Орк хотел, было возразить, но промолчал, понял видно, что оставлять женщин одних очень опасно.

— И еще! — добавил Торкел. — Даже если мы…

Он заметил вдруг блеснувшие глаза Айслина, но упрямо продолжил. — Даже если мы не вернемся, Сауруг выведет вас отсюда и позаботится о вас.

«Придется остаться, — понял Сауруг. — Спорить с другом Торкелом, когда он начинает разговаривать подобным тоном, означает биться головой об стену. — Теперь надо подумать, как обезопасить жилье. Воинство леса лишилось части ежей и одного прыгскока, но, судя по рассказам Лары, ресурсы его еще не исчерпаны».

Несмотря ни на какие заговоры и запирающие заклятия, твари посильнее без особого труда смогут при желании пробраться внутрь. Поэтому он лишь недовольно хмыкнул, отмечая этим, что опять ему предпочли любимчика Айслина. Впрочем, крошка Луола подобравшаяся к нему сзади и дернувшая за ухо, тут же прогнала его мрачные мысли.

Ночь прошла спокойно, если не считать тоскливого воя, раздававшегося время от времени вдалеке.

Ночевали в конюшне на охапках сена, не рискуя оставлять коней без присмотра.

Айслин заявил, что нет нужды бодрствовать ночью, когда можно полностью положиться на заклинание Лары, в действенности которого у него нет никаких сомнений.

Торкел не споря, вручил ему его мешок и сказал, что тогда он может спокойно переночевать на полянке перед домом, так как в конюшне душно и присутствует очень неприятный лошадиный запах.

Айслин почесал в затылке и, зевнув растерянно, сказал.

— Нет, ну не до такой же степени! Заклинание хорошее, но!..

— Или дежурь как все или отправляйся спать наружу! — отрезал Торкел.

Сауруг шуршал всю ночь, вырезая из полена обещанную малышке куклу. Под утро он показал ее Торкелу и тот решительно ему посоветовал не показывать свое произведение никому, даже Айслину.

Утром после восхода солнца начали собираться в путь.

Коней после недолгого обсуждения решили оставить здесь. Скотина в поселке давно перевелась, и запасы кормов оказались достаточными. Пусть животные отъедятся и отдохнут перед дорогой.

В заплечные мешки сложили трёхдневный запас пищи, в последний раз проверили остроту мечей, и стали прощаться.

Торкел подошёл к Луоле, потрепал её по волосам, затем отвёл Лару в сторону и, опустив глаза, спросил:

— Я ещё вчера хотел спросить, но как-то не до того было.

Лара нахмурила брови.

— Может, я ошибаюсь, но хотелось бы знать. Луола так похожа на одного человека. Не было ли у вас еще дочери… или младшей сестры по имени Аин?

Женщина удивлённо взглянула на него, и в глазах её вдруг заблестели слёзы.

— Была до того, как мы переехали сюда. Но Аин — это имя придуманное, не настоящее. Отец назвал ее Виолой, но ей это имя не очень нравилось, и она стала называть себя Аин — так зовут злого духа в тех местах, откуда я родом. Она так и называла себя Аин — Бесенок и все играла в мальчишеские игры.

— Мы же мальчишку хотели, — добавила она, едва справляясь с мукой исказившей ее лицо, — вот отец и воспитывал ее как сына. Очень давно она ушла и не вернулась. Мы искали её, но, — тут она посмотрела прямо в глаза рыцарю: — Вы… вы встречали её?

— Да. Судя по всему, с ней всё в порядке. Но об этом, когда вернёмся! — быстро добавил он, видя, что Лара вот-вот обрушит на него лавину вопросов.

«Росла Аин — Бесенком — выросла в Аин — Бестию», — вертелось у него на языке, но он промолчал.

Затем он повернулся к понурившемуся орку:

— Сауруг. Мы вернемся, как только сможем!

— Не надо было бы нам расставаться. Мой меч может понадобиться там… внизу, — произнёс в ответ воин Пустоши.

— Твоему мечу, скорее всего, придется поработать здесь. Нельзя их оставлять одних… иначе для чего это все, все, что мы затеяли, если приходится бросать людей в беде.

— Да осветит нам путь Великий Творец! — закончил Айслин, и они двинулись в путь.

Лара довольно подробно описала дорогу к Пещере и Торкел, сверяясь с ориентирами, уверенно шагал по толстому мху.

Лес встретил их сонной тишиной и сыростью… корни деревьев расползлись по поверхности земли и очень походили на дремлющих змей… в удалении кто-то пропрыгал, словно гигантский заяц — Торкел вложил в паз арбалета стрелу, но все обошлось.

Потом, немного позже, Айслин обратил внимание на птиц, а точнее на воробьев, сидящих на ветвях. Воробьи, как воробьи. Не зубастые, не атакуют. Ничего в них необычного — кроме их количества. Их было очень много! Они усеивали все ветви гроздьями серых тушек, словно диковинные плоды…

… и они не чирикали и не вспархивали при их приближении…

… просто сидели и только смотрели на них, поворачивая свои маленькие головки.

Торкел поднял ветку с земли, собираясь вспугнуть их, но Айслин удержал его.

После двухчасового блуждания по буреломам они вышли на открытое место. Нет, не на поляну — «поляной» это назвать нельзя было при всём желании. Ведь на поляне должно хоть что-то должно расти.

Это же больше походило на выжженный круг земли с нагромождёнными в центре глыбами камней.

Приглядевшись к камням, Торк увидел пещеру.

И оттуда веяло холодом — но не тем, от которого мёрзнет плоть и коченеют пальцы…

…нет, от него леденела душа.

Они долго стояли у входа в подземелье. Оно выглядело очень похоже на открытый, в ожидании пищи, голодный зев чудовища — пасть удава, например.

Черные глыбы камней покрытых темно — зеленым мхом и чем-то склизким на взгляд — будто улитки наползали.

А внутри — угрюмый мрак вечной ночи, начинающийся, словно завеса, сразу же у природного порога.

Как ни присматривались люди, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь внутри лаза, они так ничего и не разглядели. Видать очень давно туда не заглядывал свет, словно боясь узреть, ЧТО именно свило себе гнездо в недрах Подземелий после того, как Лисандрия оказалась лишённой возможности греться под лучами дневного света. Если только это была Лиссандрия.

Воробьи, густо усеивали ветви ближайших деревьев…

— Посмотри на птиц, — тихо сказал Айслин.

— Воробьи, — словно зачарованный ответил Торкел.

Деревья, словно шкурой покрытые ими, образовывали идеально — правильную окружность радиусом примерно в два десятка шагов и центром этой окружности был именно вход в Подземелье. Воробьи, неподвижные словно чучела, цеплялись в ветви крохотными лапками… и они… они ничего не делали.

Птички, поблескивая бусинками глаз, только глядели на них, беззвучно открывая клювики.

— Что это с ними? — осторожно прокашлявшись, спросил Торкел.