Майкл Гир - Сети Паука

Он принял решение еще тогда, когда Нгуен впервые угрожал его родным, но никак не мог избавиться от жутких видений. Ему постоянно мерещилось, что Нгуен хватает рукой золотистую прядь волос его дочери, ее глаза наполняются безотчетным ужасом...

Макгир решительно подавил волну страха, поднимающуюся в его сознании.

«Г авриил».

Система Арктура

А где-то далеко, на удалении сотни световых лет, Честер Армихо Гарсия вздохнул. У него в голове оформился еще один сегмент будущего. Пройдена поворотная точка, и Пророк с любопытством следил за тем, как перед ним разворачивается новая картина действительности.

Честер посмотрел на вошедшего. Сняв наушники, он улыбнулся:

— Здравствуйте, капитан Алхар. В такой хороший день получаешь особенное наслаждение от жизни, вы не находите?

— Хороший день? — спросил Торкильд. — И где же этот ваш хороший день? Мы приближаемся к скорости света, Пророк. То, что нам кажется сутками, другой человек воспринимает как целую неделю. Так что какой же смысл имеет время?

Честер рассмеялся.

— Вы выразились очень ясно. Имеет ли какое-нибудь значение длительность часа? Имеет ли какое-нибудь значение смысл слова? Что является абсолютным, а что относительным? Имеют ли эти понятия какое-то истинное значение помимо того, которое мы придаем им в своих мыслях?

Откинув голову назад, Торкильд пристально посмотрел на Пророка.

— Наверное, нет. В таком случае, Пророк, почему этот «день» лучше остальных?

— Потому что нам предстоит его прожить, капитан Алхар. Мы должны будем вдыхать воздух в легкие, чувствовать, как бьются наши сердца. — Честер провел кончиками пальцев по пластине обшивки. — Мы будем ощущать прикосновение, видеть цвета, мучиться от голода. Мы проживем этот день, наслаждаясь всеми проявлениями жизни. Жизнь, дорогой мой капитан, слишком часто воспринимается как нечто должное.

Торкильд рассмеялся.

— Вы очень необычный человек.

Честер пожал плечами. На его устах витала извечная улыбка.

— Мне никогда не доводилось встречаться с обычным человеком. Скажите, на что он похож? Смею предположить, раз существуют необычные, должны существовать и обычные.

Обдумав его слова, Торкильд оскалился.

— Пророк, вы любите играть словами!

Честер с готовностью кивнул, не отрывая от Торкильда глаз-миндалин.

— Если помните, я говорил, что игры имеют большое познавательное значение. Играя, человек многому может научиться. Пророк является учителем. Загляните внутрь себя, посмотрите, удастся ли вам обнаружить, почему эти простые слова сейчас так вас смутили. Времени у вас немного, Торкильд Алхар. Мы всего в четырех неделях пути корабельного времени от колоний Газового Облака.

Торкильд побелел.

— Откуда ты узнал, куда мы летим? Это же строжайшая тайна! Тебе удалось залезть в мой комм? Я сам только что узнал конечную цель нашего пути!

Схватив Честера за шиворот, он оторвал его от пола, заглядывая в безмятежные глаза. Пророк и не думал сопротивляться.

— Я не боюсь, Торкильд Алхар. — Голос Честера оставался спокойным. — Ну же, ударь меня. Я не буду тебе мешать — пусть это научит тебя, что от твоего гнева не будет никакого толка. С другой стороны, если ты меня убьешь, этим ты приблизишь свой собственный конец. Ты умрешь, так и не успев ничему выучиться. То есть моя смерть окажется бессмысленной. Я никак не повлияю на то, что твоя душа отнесет назад Пауку. Впрочем, выбор за тобой. Паук ревностно охраняет свободную волю.

Задрожав, Торкильд отпустил Честера.

— Пророк, я заглянул в твою душу. Неужели ты ничего не боишься?

Честер загадочно улыбнулся.

— Страх — естественное человеческое чувство, Торкильд Алхар. Я боюсь многого, но все это находится за рамками моей жизни. Я полон страхов за судьбу человечества, за те души, у которых не будет возможности учиться, постигать, набираться опыта. Я опасаюсь деградации Бога. Переживаю за успех эксперимента, который ставит над человечеством Паук. Но подобно вашим страхам за свою жизнь, мои страхи, по большому счету, также лишены смысла, капитан Алхар. Нгуен не может уничтожить Паука. Не в его силах отме- нить высшую действительность. Вот видите, как и вы, я веду себя глупо.

Торкильд прищурился.

— Почему ваши слова не имеют для меня никакого смысла?

Честер развел руками.

— Мы говорим, находясь на двух различных уровнях опыта. Вы прожили жизнь арпеджианского мужчины, спокойную, безмятежную. Вам ни разу не приходилось покидать защитный кокон, который вы принимали за окружающую действительность. Вы слишком сильно привязаны к собственной концепции того, кем вы являетесь. Вы должны отойти от этого предубеждения, взглянуть на себя с другой точки зрения.

Торкильд рассмеялся.

— Моя действительность меня вполне устраивает.

— Не сомневаюсь в этом. Неведение порождает веру в совершенство. Оно снимает необходимость задаваться вопросами. Но никогда не задаваться вопросами — это один из понастоящему тяжких грехов, за который человеческая душа может быть навеки проклята. Но перед вами — в зависимости от того, как вы пройдете поворотные точки — открыта дорога к совершенству.

— Вы очень самоуверенны.

— Разумеется. Можно сказать, это одно из преимуществ, которые дает способность заглянуть в будущее. — Не обращая внимания на издевку в голосе арпеджианца, Честер поклонился. — Я вижу нескольких разных Торкильдов. В настоящий момент вы не нравитесь самому себе, капитан Алхар. Вы очень умны, и вами движет недовольство собственной жизнью. Ответьте мне на следующие вопросы: что именно вам не нравится? Почему вы недовольны тем, что вы собой представляете? Чем вы хотели бы стать и, самое глав- ное, почему вы этого хотите?

Торкильд презрительно покачал головой.

— Вот как? Меня убедить легко. Я вижу вас в будущем, Торкильд. Достаточно ответить на последние четыре вопроса — ответить самому себе, — и я вам поверю.

Арпеджианец не отрывал от него проницательных голубых глаз. Вздохнув, он сказал:

— Пророк, я должен предупредить женщину-романовку о предстоящей встрече с Нгуеном. Прошу меня извинить.

Несмотря на внешнюю браваду, капитан Алхар расстался с Честером в полном смятении.

Встав, Честер потянулся, мысленно проигрывая в голове отрывок из «Реквиема» Моцарта. Неторопливо пройдя по коридору, он шагнул в бластерный порт и присел рядом с высоким мужчиной, безмолвно сидевшим в полумраке, рассеянно поглаживая короткий нож.

— Отчаяние — очень любопытный феномен, доктор. Чему оно тебя учит?

Дарвин Пайк рассмеялся.

— Честер, неужели суть вселенной состоит в бесполезности и страхе?

— Отчасти. Разве видимый спектр состоит только из желтого цвета? И никаких других красок больше нет? Если у человека возникает такое ощущение, значит, он ослепил себя очками, пропускающими только желтые лучи.