Людвиг Вильдт - Неизвестная сигнатура

— Не всё пока, — заметил неспешно Афанасьев. — Чем платить будете?

— Насколько я понимаю, в сделке есть моя доля? — спокойно поинтересовался я. Мой расчёт был прост, поторговаться за величину своей доли, а затем, в той или иной форме, отдать её ополчению. Я был пока не в том положении, чтобы привязывать себя к деньгам и, хоть как-то давать возможность идентифицировать своё месторасположение. Но Илья Афанасьев оказался не так прост.

— Про тебя и Алика потом разговор будет, — сказал он, — когда вернёмся на Кушку. Если ты, конечно, пойдёшь с нами. Прости, но как бы ты крут не был, пусть тебя даже сам Касаткин вместо себя назначил, но я тебя не знаю. И никто из братвы тебя не знает. А у нас, на Кушке, почти всё, как в Ганзе, всё через совет капитанов. Речь идёт о больших деньгах, рисковать не будем.

— На Кушке, как в Ганзе, — с удовольствием повторил Одинцов. — Вот оно как, Франц!

Теперь я хоть знать буду, где я могу оказаться из-за Алика Касаткина. Надо будет хоть посмотреть, где это. Название я, когда-то, слышал.

— Ты прав, Илья, — сказал я Афанасьеву. — Я пока не знаю, пойду ли я с вами на Кушку. Поэтому, лучше, если мы вернёмся к поиску формы оплаты ваших услуг.

— А чем возьмёшь? — спросил Афанасьева, с издёвкой, Одинцов. — И как считать будешь — по головам?

— Не начинай, полковник, — сказал Афанасьев. — Операция дорогая, никто из братвы не взялся бы за это просто так. Не хотят портить отношения ни с Альянсом, ни с Ганзой. Вы вне закона. Мы тоже. Так что, не так уж мы и отличаемся.

— Ошибаешься, Афоня, — с внезапной яростью сказал Одинцов. — Я пришёл на планету, чтобы защищать свой мир и своих людей. Ты — пока Русские системы дрались со всем Альянсом, спокойно пилил свои деньги. Ты и сейчас пришёл только ради них.

— И ради них тоже, — спокойно ответил Афанасьев. — Я не понимаю, что такое твои «Русские системы», сколько это кораблей, людей и денег. Раньше, я доверял только Альке Касаткину. Возможно бы, поверил президенту Андрееву, если бы тот позвал. Но Андрей Андреич уже никого не позовёт, он погиб. К тебе вот пришёл, полковник Одинцов, а это тоже что-нибудь, да значит. Люди же, которых я вижу сейчас на руководящих постах в Русском Центре или на Русской Окраине, или в Союзе Памирских народов, или в Кавказской автономии — это клоуны, клоуны с разной формой шизофрении. Я бы им ни копейки не дал, не то, что хороший корабль. А ещё у клоунов всегда есть хозяева, а я не вижу хозяев этих клоунов. И это мне не нравится. Нельзя воевать, не зная ясной картины. И ты, насколько мне известно, того же мнения, поэтому, ты тоже здесь. У меня мои корабли и мои люди. Я их защищаю так же, как ты своих. Меня пока не трогали, но если засвечусь с вами, начнётся охота. Так что, давай будем что-то решать.

— Вот Франц, остзеец, — не унимался Одинцов, — их герцог точно также, как ты, пытался остаться в стороне, думая, что о нем забудут. Как считаешь, помогло?

— Я не герцог, — ответил Афанасьев. — Я не знаю, что там у них случилось. Я знаю только, что для войны нужны деньги, корабли, оружие и люди. Вот Иса и его братья, — показал он рукой на своего товарища, — думают, что смогут воевать без денег, только за идею. Не спорю, она благородная, но и корабль, забитый под завязку оружием и медицинскими спецсредствами, и деньги — всё это дал ему его папа — профессор.

— Э! — подал голос, активно жестикулируя, Иса. — Про папу моего не надо, да!

— Да я тебе не про твоего папу — такого «профессора», что появись он даже у нас Кушке — половину бы серьёзных людей заиками сделал, — отмахнулся от него Афанасьев. — Ты, Иса, пришёл к нам на Кушку с новеньким «серым» кораблём. Сказал, ищешь Алика Касаткина, а его и в живых-то уже, могло и не быть. Как нет сейчас. Алика! Который мог всегда сухим из воды выйти! Ты провисел со своим кораблём на орбите планеты неделю, пока я тебя не подобрал потому, что уходил на Кубань. И хорошо, что я, а то болтался бы ты, — он посмотрел на Ису с усмешкой, — студент, в космосе, в сетке «Фау». И корабль бы твой забрали, и братья бы пропали. Кушка не любит новичков.

— И я, и все мои братья знают, как должен вести себя мужчина! — резко выкрикнул Иса.

— Конечно знают, — кивнул головой Афанасьев. — Только Кушка не любит новичков. Но твоя удача или неудача, если бы тебе не повезло, касалась бы тоже только тебя. Но я уже тоже сделал свой выбор. То, что Алик выбрал свой путь — было его право. Он пришёл к вам, остался у вас и погиб здесь, на своей Родине. Я тоже отсюда родом, я — кубанец, но мне придётся не только эвакуировать ваших людей, но и вернуться самому. Выбор, который я сделал сам, коснётся теперь многих людей, которые стали пиратами по разным причинам, и самое ценное в их жизни было — свобода выбора. Я отобрал у них эту свободу. Альянс или Ганза не будут разбираться, кто такой Илья Афанасьев. Их флот просто придёт и сделает с Кушкой то, что он сделал с Екатеринодаром. Придя сюда, своим поступком, я вынудил каждого капитана «серых» зон, относившихся к Русской Конфедерации до революции, принять решение, на чьей он стороне. И мне это предъявят. Я хочу быть готов и выжить. А ты, полковник, — посмотрел он на Одинцова, — тычешь в меня пальцем, взываешь к моим чувствам русского человека, и несёшь всякую пургу, уж прости меня.

После такой речи Афанасьев не смог остановиться, сделал паузу и взялся за меня.

— А если ты пойдёшь на Кушку со мной, ле Форт, — сказал он мне, произнеся имя, придуманное мне, на ходу, Игорем Одинцовым, — нам предъявят обоим. Раньше всем распоряжался Алик Касаткин. Теперь пока я. Я не возражаю, чтобы ты был в доле, капитан Франц, раз так хотел Алик. Но учти, что как только мы придём на Кушку — тебе придётся пройти через то же самое, что и мне. Нам предъявят. И выживем мы или нет, зависит, если честно, только от случая, как я понимаю. Тебе решать.

На меня речь Афанасьева впечатление произвела. На Одинцова, похоже, тоже.

— Спасибо, Илья, — сказал я Афанасьеву. — Я подумаю.

— По обычаям свободных капитанов — у тебя три месяца, — ответил Илья и провел рукой по шраму на лице. — Думай. А пока, давайте поговорим о деньгах. Они мне нужны.

— Так я и спрашиваю, в чем возьмёшь, — повторил уже другим тоном Одинцов, — в имперских марках, в русских рублях — или в песо Альянса?

Илья Афанасьев отрицательно покачал головой.

— Электронные деньги вообще не подойдут. После того, что вы здесь устроили, а после ещё и террасаконтеру с десантной бригадой грохнули, Альянс и Ганза заблокируют любое подозрительное движение денег. Сейчас все только и говорят о самой крупной потере Альянса с начала войны.

— Так это всё бесплатно было, — снова поддел его Одинцов, — представляешь, Илья?

— Не так уж и бесплатно, — ответил Афанасьев, переставший вообще обращать внимание на шутки Одинцова. — Ты ведь задерживал все суда, проходящие через точку перехода «Кубань» — или конфисковал груз. Наверняка, попадалось что-то очень ценное.