Мария Самусенко - Небесный город [СИ]

— Ничего, — признался я. — Я так и не научился.

— Жаль, — она равнодушно пожала плечами, разворачивая бумагу. — Следите за руками, — неожиданно предложила она и начала складывать фигурку. В этот раз у неё получилась лилия. — Возьмите с собой… девушке подарите или сами разберётесь, как складывать… Повторить?

— Да, хотелось бы научиться.

— Возьмите листок, — я взял первый попавшийся квадратный листок бумаги из пачки. — Сначала складываем предварительную основу, — она показала, как это делается. Дважды сложить лист по диагонали, распрямляя его после того, как появлялась крепкая складка. Потом сложила сначала по длине, потом, распрямив, по ширине. И так у неё оказался листок бумаги с четырьмя складками: две по диагонали и две поперек листа. Затем, сложив лист по ширине, взяла его двумя руками, так что образовался карман, образованный диагональными складками, и начала сводить пальцы двух рук друг к другу, так что у её модели образовался четыре внешних уголка, сходившихся на вершине. Затем разгладила модель, отведя для этого один из её клапанов в сторону. Перед ней лежал ромб с двумя клапанами направленными влево и двумя вправо.

С трудом и очень неуклюже я повторил её действия. Мой ромб был не таким уж и правильным и складки мне пришлось закладывать дольше — не хватала им жесткости для предания формы.

Холра не похвалила меня, лишь кивнула, когда я закончил.

— Теперь «лягушку» складываем, — проговорила она.

Она перевернула модель так, чтобы её открытый конец оказался направлен к ней. Затем поставила дыбом центральную складку и начала пригибать её верхнюю часть к нижней так, что из пещерки, бывшей в начале, у неё образовалась такая же плоская сторона ромба, как и вначале, только нижняя часть этой грани была словно с «ножками», то есть было видно клапаны. Она проделала это операцию ещё три раза и получила два больших клапана с короткими «ногами». Затем, ориентируясь на центральную складку, она согнула нижние края верхнего слоя, словно делала бумажный самолетик: мне показалось, что она хочет сделать «ножки» модели ещё более толстыми. Потом отогнула нижний острый конец к верхнему, заглаживая складку а затем распрямила всё это. Теперь она делала совсем непонятную для меня вещь — она развернула нижнюю часть над «ножками» и очень осторожно тянула её вверх, разглаживая по краям. В итоге общая форма повторилась ещё раз и здесь в уменьшенном варианте. Затем она повторила это операцию ещё три раза. И получила более узкую базисную модель из того же листа бумаги с ещё более длинными и плотными «ножками» и краями.

Я с трудом понял, как она это делает, и попытался скопировать то, что понял и как понял. Но холра парой слов поправила меня. И через несколько минут передо мной лежала карикатурная копия того, что сделала она.

— Делаем лилию, — объявила холра.

Она развернула модель раскрытыми краями вверх. Затем женщина отогнула все четыре маленьких центральных треугольных клапанов вверх, так что они оказались обращены к раскрытой части модели. В завершении этой операции она развернула слои клапанов так, что получилось две плоскости, просто выбрав цельные стороны своей модели.

Я чувствовал себя ужасно неуклюже, но повторял за ней.

Начиная с нижнего, закрытого, конца модели, выравнивая её, холра сводила слои бумаги, из которых сложены клапаны, по одному к центральной линии. Проделала она это со всеми плоскостями.

Я повторял за ней, с удивлением обнаружив в конце полную симметричность всех сгибов и загибов её модели. Получившаяся модель была очень толстой и с ней, как мне казалось ничего нельзя сделать. Хотя у неё и образовалось что-то вроде лепестков на вершине.

А холра взялась за два противоположных внешних «лепестка» и осторожно развела их в стороны, давая модели раскрыться. Теперь она, модель, стала похожей на четырехгранный конус пирамидальной формы. Холра повторила это и с двумя остальными лепестками.

Я повторил за ней. Моя лилия не так хорошо держала форму, но была похожа на настоящий цветок. Только вот лепестки были прямыми и острыми. Похоже, мое недовольство очень явно проступило на лице.

— У вас есть карандаш или ручка? — тихо спросила меня холра.

— Да, — я нервно полез в карман, доставая их.

— Прекрасно, они совершенно круглые. Очень хорошо, — и начала накручивать лепестки на карандаш, из-за чего их изгиб стал очень плавным. Я растеряно повторил за ней.

— Не вероятно, — не удержался я, глядя на дело своих рук. Цветок был неровный, кривоватый, несимметричных и расползался, но все же радовал глаз.

— Вам было проще — у меня не было даже такого учителя, я изучала это по страницам в информационных сетях различных городов… — и замолчала.

Я поразился её терпению ещё раз — вначале нужно было отыскать эти страницы, потому изучить их. А нужно было найти ещё и бумагу для оригами, а она не везде продавалась открыто. В некоторых мирах её можно было получить, только вступив в местный клуб Любителей оригами или Почитателей оригами, или как там его ещё могли назвать.

Да, женщина она терпеливая и опасная, очень опасная. Я был вынужден напомнить себе об этом в очередной раз.

— Что вас привело ко мне? — резко, словно разрубая воздух, поинтересовалась холра. Похоже, ей надоело смотреть на мое удивленное лицо, с широко открытыми глазами и приоткрытым от удивления ртом.

— Любопытство, — соврал я. Или не соврал. Но мне было действительно интересно.

— Любопытство… Опасное чувство, — голос прозвучал ровно, словно произносил эти слова не живой человек, а синтезировал их очень старый компьютер. То ли холра повторила мои слова, то ил удивилась, то ли переспросила.

— Вам виднее… Вы ведь видели больше миров, чем я, — не дождавшись продолжения её мысли, был вынужден пояснить я. И подольститься тоже хотелось.

— Дело не в том, в скольких мирах ты побывал… Мне приходилось слышать о людях, которые делая пересадки с одного звездолета на другой в космопорте, и считали, что побывали в этом мире. А ведь большая часть космопортов похожа между собой, — ни с того ни с сего проговорила женщина, глядя перед собой.

— А в чём дело? — переспросил я, не дождавшись от неё продолжения. И она посмотрела на меня, чуть заметно кивнув. — Вы говорили: «дело не в том, во скольких мирах ты побывал…» А в чем дело?

— В том сколько из них ты смог принять такими, какие они есть, — пояснила она. Не знаю… Не уверена, что хотя бы один, — вздохнула холра, растягивая молнию комбинезона так, что стала видна ложбинка между грудей.

У меня взмокли ладони. Для меня или любого мужчины-человека Конфедерации это был явный сигнал о её желании. Но что это могло значить у холров.