Кирстен Миллер - Иномирье. Otherworld [litres]

– У тебя появилось еще немного времени, – говорит он. – Разберись с этим чертовым туалетом прежде, чем я вернусь!

Он прикладывает ладонь к сканеру, и дверь снова отъезжает в сторону. Поспешным шагом доктор устремляется вдоль по еще одному невыразительному коридору, не заметив, что я проскользнул в дверь следом за ним.

Дверь закрывается. Шаги доктора затихают вдали. Совершенно очевидно, что эта часть здания закрыта для посетителей. Кажется, что вот-вот откуда-нибудь выскочат охранники и потащат меня прочь, но вокруг по-прежнему никого. Окинув взглядом потолок и стены, я не замечаю ни одной камеры наблюдения, что кажется более чем необычным. Медленно, осторожно ступая, я направляюсь в ту сторону, куда скрылся доктор. Стена слева от меня прерывается рядом абсолютно одинаковых металлических дверей – наверно, они ведут в другие приемные. Впрочем, их всего шесть. И куда подевались пациенты? Мартин с Тоддом говорили, что в бета-тестировании участвуют триста человек. Большинство из них сейчас уже должны быть в учреждении, но где их всех держат?

Повернув за угол, я обнаруживаю, что коридор кончился. Передо мной располагается металлическая балюстрада. Слева от меня лестница, ведущая вниз. Я подхожу к перилам. Подо мной открывается пространство размером с самолетный ангар.

Трудно сказать наверняка, что это может быть. Совершенно очевидно, что здесь ведутся какие-то исполинские строительные работы. Большая часть пространства все еще оборудуется, но небольшая секция, судя по всему, уже введена в эксплуатацию. Внутри законченного куска я вижу коридоры, прорезающие массивные металлические стены, которые имеют по меньшей мере двадцать футов в толщину и восемь в высоту. В стены вделаны по три ряда светящихся шестиугольных окон. Оттуда, где я стою, это выглядит как хай-тековый улей.

Внизу я замечаю доктора: остановившись возле одного из шестиугольников, он набирает на панели какой-то код. Окно открывается, и доктор вытаскивает выдвижную полку, на которой лежит тело. Это мужчина, совершенно обнаженный, если не считать трусов из алюминиевой фольги и черного щитка на лице. Из его рта, предплечья и паха выходят прозрачные пластиковые трубки, а тонкие черные провода подсоединяют тело к внутренностям капсулы. Я понимаю, что передо мной нечто вроде гигантской станции жизнеобеспечения с рядами индивидуальных капсул, расположенных поверх друг друга стопками по три, словно упаковочные ящики. В каждой капсуле находится человек, которому сохраняется жизнь. Роскошные приемные предназначены лишь для того, чтобы родственники были довольны, а вот так на самом деле выглядит место, где содержатся пациенты.

В OW этот парень, лежащий на полке, скорее всего, борется за свою жизнь, но здесь, в этом мире, он представляет собой не более чем мешок с мясом, костями и еще бьющимся сердцем. Питательные вещества закачиваются непосредственно в его вены, а жидкие отходы удаляются при помощи трубки, вставленной в мочевой пузырь. За остальное, видимо, отвечает надетый на него блестящий памперс из фольги, но я бы предпочел не знать подробностей.

Все мои нервы гудят от напряжения. Кэт где-то там, внизу, заперта в одной из этих капсул! А также Кэроль и Горог! Меня слегка подташнивает от ужаса увиденного. Я не могу покинуть их на произвол судьбы – и не покину, чего бы это мне ни стоило! Нет времени обдумывать дальнейшие действия; пора что-то делать.

Пока доктор осматривает своего пациента, я стремглав слетаю с лестницы и бросаюсь к первой из капсул. За окошком на стальной полке, едва не касаясь стекла босыми ногами, лежит чернокожая женщина средних лет. Ее голова в глубине капсулы слегка приподнята, так что я могу хорошо разглядеть лицо. Оно мне незнакомо. Я отступаю назад и принимаюсь методично заглядывать в одно окно за другим, ища Кэт. Мне неизвестно, как выглядят в реальной жизни Кэроль и Горог, но я не оставляю надежды, что как-нибудь смогу узнать и их тоже. Возможно, как и я, они выбирают аватары, немного похожие на них самих.

Я приседаю, чтобы увидеть содержимое капсул в нижнем ряду, и подпрыгиваю, чтобы заглянуть в верхние. Сами капсулы абсолютно идентичны: панели из нержавеющей стали, мигающие зеленые мониторы, провода, трубки. Лежащие внутри тела попадаются самые разные, всевозможных размеров, возрастов и цветов кожи. Все они полностью обнажены и залиты странным оранжевым светом, должно быть играющим какую-то роль в их жизнеобеспечении. Лицо каждого из пациентов закрывает черный щиток.

Вот доказательство, которое мне было нужно, понимаю я. Вытащив мамашин телефон, я начинаю фотографировать направо и налево. Здесь затевается что-то большое, и в центре всего этого находится Компания. Беззащитным людям ставят фальшивый диагноз «синдром запертого человека», а их родных обманными доводами убеждают воспользоваться методом виртуальной терапии, разработанным Компанией. Затем пациентов привозят сюда. Компания использует их тела для бета-тестирования своего диска и отслеживания багов. И как ни трудно в это поверить, где-то за всем этим, по всей видимости, стоит этот говнюк Майло Йолкин. Всем известно, как он помешан на контроле. В Компании ничего не происходит без его непосредственного…

Пронзительная сирена едва не разносит мой череп на куски. За углом, совсем рядом со мной, включилась сигнализация; над моей головой вспыхивают и гаснут красные лампочки. Где-то открывается дверь, я слышу шаги, торопливо приближающиеся к месту происшествия. Застыв, я прилипаю спиной к одной из капсул, изо всех сил стараясь слиться с ней. Сложно предугадать, что со мной будет, если меня поймают, но я точно знаю, что в таком случае произойдет с моими друзьями: ничего . Они так и останутся лежать здесь. В конце концов их тела окажутся в фургоне, который отвезет их в похоронное бюро.

Я слышу топот множества ног, бегущих по соседнему проходу, затем звуки резко затихают. Кто-то отрывисто отдает распоряжения. Слышится тяжелый удар, за ним монотонное «бип-бип-бип», потом второй удар.

На цыпочках я подкрадываюсь к месту происшествия и выглядываю из-за угла. Передо мной точно такой же коридор. В нескольких ярдах от меня группа медсестер и еще один доктор сгрудились вокруг тела мужчины, которого перед этим осматривал первый доктор. Одна из медсестер отходит в сторону, и я наконец могу как следует взглянуть на пациента. Ему, наверное, лет тридцать с небольшим, и, если не считать всех этих выходящих из его тела трубок – а также факта, что доктор использует дефибриллятор, чтобы вновь запустить его сердце, – его можно было бы назвать образцом физически здорового человека. Насколько я могу видеть, на его теле нет никаких повреждений, так что странно, что вокруг него подняли такой переполох.