Евгений Ф - Фактор бытия [СИ]

— Опять за Егозой волочишься, шалопай.

Вьюн отскочил и погрозил женщине кулаком. Та лишь рассмеялась в ответ.

Грядки закончились. За ними шёл ров, дно которого было утыкано кольями. Тимоха однажды видел, как бесноватый провалился в эту ловушку. Его продырявило в нескольких местах. Обычный человек умер бы сразу, но псевдо ещё долго визжал и дёргался. Тогда Креп не позволил его добить. Не жестокость или любовь к крови толкнули на это ходока. Он хотел проверить насколько выносливы бесноватые. Псевдо вопил долго.

Вьюн пробежал по узкому, в две доски шириной, мостику и оказался в паре метров от кострища.

Егоза только что отправила в огонь чурку и опустилась на бревенчатую площадку возле частокола. Глаза девушки были закрыты. Не на что здесь смотреть, за двухметровой изгородью была тьма кромешная. Нужно слушать.

Из-за реки, со стороны леса, прилетало много звуков: рёв, вой, шипение. Она не знала их происхождения, да и неважно это было. Звуки города — вот что главное.

А город чаще всего молчал. Лишь редкое урчание пастухов вдали и мерное стенание отрешённых раздавались в тишине. По крайней мере так было раньше. Сейчас же к этим нечастым звукам добавился постоянный скулёж гончих. То чуть ближе, то чуть дальше, то левее, то правее...

Послышался остервенелый вопль изгоя.

"Далеко. Не стоит беспокоиться", — подумала девушка.

Совсем рядом противно зачавкала влажная земля.

"Опять гончие".

Тихий скрип прилетел из-за спины.

Егоза улыбнулась.

— Хватит красться, Тимоха. Я знаю, ты рядом.

— Что выдало?

Мальчуган запрыгнул на площадку и уселся рядом с подругой.

— Доски под ногами вибрируют, — не открывая глаз, ответила Егоза. — Да и без этого, ты ко мне каждый раз "на костёр" приходишь. Соскучился?

Вьюн стеснительно опустил лицо.

— Соскучился, — признался он. — Представляешь, мы с Юлой сегодня на берегу кошку поймали. Она из леса вышла.

Егоза открыла глаза и взглянула на Вьюна. Бледный и худой, как и все, даже полутень неспособна это скрыть. Но большие глаза такие яркие и живые.

— Съели? — неожиданно спросила она.

— Кого?! — удивлённо вытаращился Тимоха

— Кошку. — Лицо девушки было невозмутимо серьёзным. — Вы с Юлой кошку съели?

Вьюн замотал головой и протянул:

— Не-е-е.

Егоза улыбнулась.

— Шучу я.

— Мы её Сергею Николаевичу отнесли. Он так обрадовался. Сказал, что раньше у него две были... Как это?.. Родовые? Не. Породистые. Да и вообще раньше по городу котов много бегало. Это правда?

Егоза кивнула.

— А куда они все делись?

— Изгои съели.

Вьюн оскалился.

— Опять шутишь?

— Не знаю, — честно ответила Егоза. — Может и сожрали, а может в лес коты сбежали.

— А собаки? Сергей Николаевич их на картинках показывал. Говорил, их в домах держали. Кормили... И голуби... То же были? А сейчас почему птицы не летают над городом?

— Тебя, сопливого, боятся, поэтому и не летают, — съёрничала Егоза, но увидев, как мальчуган насупился, добавила: — Да не знаю я, Тимоха. У отца тебе и надо было спрашивать. Я же ведь тоже после Шабаша родилась. Не было тогда в городе никого кроме псевдо.

Егоза отвернулась и вновь закрыла глаза.

— Да и вообще, не отвлекай. Я слушая.

— Можно, я рядом посижу, — прошептал Вьюн. — Не выгоняй. Я тихо.

Егоза кивнула. Он всегда приходил, а она никогда не выгоняла. Садился рядом, также закрывал глаза и вслушивался в город, а вскоре засыпал.

Вьюн и сейчас засопел быстро. А Егоза, не поднимаясь со своего места, бросила в костёр полено и вновь сосредоточилась на звуках.

Перед её глазами стало худое лицо Вестника. Отец уверен, что парень вернётся. От вранья самой себе сердце замерло. Неправду он говорил, просто пытался поддержать родную дочь, боялся её огорчить.

Вестник не любил Егозу, и она это знала, но всё же девушке было страшно. Боязно было даже представить, что она может больше не услышать его голос, не увидеть лицо.

Поток волнующих мыслей оборвали новые звуки. Егоза встрепенулась.

За частоколом заволновались гончие. Рычание псевдо стало чуть громче, и несколько тварей пронеслось вдоль изгороди.

Егоза бросила взгляд по направлению их бега. На следующем костре, всего в двадцати метрах от неё, стояла Хмурая Тучка. Завидев Егозу она взмахнула рукой в сторону следующего костра. Там дежурил Хромой Юз.

Глаза быстро уловили мельтешащего по платформе ходока. Юз перебросил через частокол верёвочную лестницу и сам выгнулся за изгородь, держа перед собой факел.

— Вьюн, — негромко позвала девушка.

— Тут я, — мальчуган вскочил на ноги и протёр заспанные глаза.

— Сбегай к Хромому. Узнай, что там происходит.

Тимоха уловил в её голосе озабоченность и поэтому без лишних вопросов спрыгнул с площадки и рванул к следующему костру.

Увидев, как Юз помогает кому-то перебраться через изгородь, Егоза радостно заулыбалась. Даже в потьме она узнала Вестника.

Валевский любил дочь и больше всего на свете желал ей счастья, но вот эти обречённые мысли, зарождавшиеся в голове девочки, пугали его. Многие в определённый момент задумываются о бессмысленности сопротивления происходящему. Ведь куда проще сдаться. Умереть, а дальше — будь, что будет. Ведь если вдуматься, мир сам отверг людей.

— Боже, — выдохнул Сергей Николаевич.

Это опасные мысли. Они крушат надежду, рушат веру в жизнь. Но что делать? Как заставить поверить в то, что жизнь ещё не кончена, что впереди ещё много побед. Да, будут и поражения. Но ведь подняться можно только с колен.

— Почему они этого не понимают? — бубнил себе под нос старик.

Задумавшись, он и не заметил, как прошёл в здание, миновал коридор, не ответив на приветствия встретившихся по пути водяных, и вошёл в свою комнатушку.

Валевский прикрыл за собой дверь и неожиданно даже для самого себя заплакал.

— Устал?

Вопрос застал Сергея Николаевича врасплох. Он оторвал глаза от пола и только после этого заметил гостя. Мужчина сидел на кровати в пол-оборота к двери и, упёршись локтем в письменный стол, следил за хозяином комнаты. Ставни были открыты. В окно лился тусклый свет от ближайшего костра, но и его хватило, чтобы рассмотреть и узнать мужчину. Белые как мел волосы, маленькие глазки-бусинки, мощные накачанные руки. Вместо старых растрёпанных одежд как у городовых, на нём были надеты новая кожаная куртка, джинсы, кроссовки и кепка на голове.

"Явился, Князёк", — прыснул про себя Валевский. Захотелось развернуться и уйти. Пусть эта встреча окажется всего лишь сон.

— Чего молчишь, Серёжа?

Гость выглядел не старше тридцати пяти лет и обратился к пожилому хозяину комнаты слишком вальяжно, но тот никак не отреагировал, а спокойно сел на табурет под окном.