Олег Верещагин - Там, где мы служили...

— Убью! Делай, что скажу, понял?!

Глядя в бешеные светлые глаза северянина, тот быстро закивал…

Время тянулось страшно медленно. День клонился к закату, и снаружи резко похолодало и шёл снег. Стрельба накатывала и отливала, как прилив, то сливалась в ровный гул, то распадалась на грохот орудий, тугое чпоканье миномётов, сухой треск автоматического оружия и короткие хлопки гранат.

Сидевшие в доме ребята ухитрились даже перекусить оказавшимся у нескольких человек сухим пайком. Горбун неподвижно сидел в углу — он вообще казался какой-то странной статуэткой, не произнёс ни слова, не пошевелился с того самого момента, когда прокричал на улицу, высунувшись в дверь, чтобы не жгли…

…и они прошли мимо.

Прошли.

Особенного голода никто не ощущал, но все хотели пить и почти опустошили фляжки. Каждый поспал по два-три часа.

Спал и Витька, хотя, закрывая глаза, был уверен, что не уснёт. Проснулся с тошнотным привкусом во рту и болевшей шеей — неудачно устроился. Разминая шею и потягиваясь, сплюнул. Саднило левое плечо и, приподняв наплечник, он не без удивления обнаружил, что там кровоподтёк, а в самом наплечнике сидит деформированная пуля — Витька её выковырял и довольно долго задумчиво вертел в пальцах.

— Пока живы, — хмыкнул Майкл, заряжавший «ропик» двумя последними гранатами. Витька потянул носом, поморщился:

— Всё дохлятиной пропахло… Келли, у тебя воды не осталось?

— Келефтис я, — грек снял с пояса фляжку, нагнулся к русскому. Потом его лицо стал удивлённым, обиженным — и он шепнул:

— Ой-я… с-с… это что? — и повалился на пол боком. В спине у него торчали трёхзубые вилы на короткой — обломанной — рукоятке, а горбун, вскочив, с хриплым воплем-карканьем бросился на Витьку.

Все вскочили разом. Арчи и Кайса метнулись к Келефтису, который корчился на полу и стонал. Витька, молниеносно выхватив тесак, рубанул горбуна между ног, потом — вскакивая — по горлу, и тот свалился, клокоча перерубленными артериями.

— Вы чем тут развлекаетесь? — послышался голос проснувшегося Ника… но уже в следующую секунду канадец был на ногах. — Кто его?!

— Что с ним?! — тоже задал вопрос Джек. Кайса ответила быстро:

— Насквозь. Но жала тонкие, может, выживет… Подержите его, ребята…

— Спокойно, Келли, — Арчи встал рядом с греком на колени. — Лежи смирно, не дёргайся. И постарайся не орать.

Из угла рта Келефтиса потекла кровь. Он, кажется, сообразил, что говорят с ним и вяло кивнул, потом кашлянул и шепнул:

— Бо… больно очень. Всё горит… Чем он… меня?

— Заткнись, Келли, — приказал Арчи, ощупывая озабоченно вилы. — Тяни, Эрих!

Немец, взявшийся за рукоятку, рванул вилы, стараясь жёстко удерживать их. Келефтис коротко рванулся — и отключился…

…Жала у вил в самом деле были тонкие. Благодаря этому они прошли между керамическими вкладышами на спине — но благодаря этому же Келефтис был жив. Они не задели ни печени, ни селезёнки, ни позвоночника — одно жало распороло сверху левый бок, два остальных пробили низ лёгких и прошли между ребрами. Помощь была оказана мгновенно, и сейчас Келефтис ужа спал, накачанный наркотиком — идти сам он, естественно, не мог. Нечего было и думать…

Все держали совет — что же всё-таки теперь делать. Уже вечерело, пора было выдвигаться — и поскорей — но с Келефтисом…

— Я не знаю, как быть, — признался Джек. — Нас одиннадцать человек. Если понесём — останется всего девять. А нам предстоит прорыв…

— Может, оставить его у той махди? — вспомнил Олег. — Пригрозим…

— Нельзя его нигде оставлять, — жёстко сказал Арчи. — Убитый — это одно дело. Но раненого мы не имеем права бросать ни по каким законам. Ни по уставу, ни… по совести.

Кажется, последние слова подстегнули Джека. Он с силой потёр лицо и объявил:

— Всё. Понесём. Если погибнем — то все вместе и как подобает солдатам.

Собственно, можно было бы этого и не говорить, и даже не обсуждать. Роты не бросали своих. НИКОГДА.

Передвигаться с раненым по ночному городу, где шёл бой, оказалось, как ни странно, легче, чем Витька думал. Врагов вокруг было полно, но они занимались какими-то своими делами, и всегда можно было отсидеться в развалинах или уйти сквозь дома. Куда опасней были обстрелы — миномётные или артиллерийские, ни один из них как следует не накрыл пробирающихся штурмовиков только чудом. Ночь, если ты умеешь ею пользоваться — всегда твой друг, особенно если твои враги её боятся… Кроме того, валил снег, мокрыйе крупные хлопья.

Удивляло ещё одно — как далеко, оказывается, они забрались сквозь подземелья. Мрачные силуэты близнецов-зиккуратов, незыблемо стоявшие в море огня, казалось, не приближаются вовсе. Ночью такое бывает — дальние предметы, особенно освещённые, кажутся ближе, чем они есть.

Клефтис пришёл в себя и сейчас качался в самодельных носилках, стискивая зубы. Он понимал только две вещи — что ему очень больно и что его куда-то не сутсвои. Связав эти вещи, грек старался не стонать.

— Убитые. Много, — сказал, выглядывая из-за угла, Эрих. — Махди, похоже, друг с другом дрались.

В самом деле, площадь, к которой выбрались штурмовики, и улицы, выходившие на неё, носили следы долгой перестрелки и яростной рукопашной схватки. В холодном ночном воздухе всё равно разливался стылый смрад. Отряд уже хотел перейти площадь броском — но в другом её конце мелькнули огоньки, послышались отрывистые приглушённые команды… На площадь выбирались миномётчики во главе с «синим беретом».

Кайса тут же его пристрлила, и штурмовики бросились вперёл, держа наготове холодное оружие.

Витька перескочил через минный ящик и наотмашь рубанул по изумлённому лицу распрямившегося навстречу махди, и тот рухнул на станину миномёта. Появившегося слева — мальчишку он не видел и отбивался прикладом от Джека — Витька ударил не остриём, а обухом, но «бобр» весил почти семьсот грамм, и череп махди не выдержал.

Чья-то лопатка скользнула вдоль шлема — Витька успел отшатнуться — и, опустившись на плечо, отскочила от наплечника. Лицо с оскаленными редкими зубами, новый замах — сбоку сверкнул нож Джека, ровный белый оскал уже его зубов; махди повалился на бок, и Джек вырвал клинок из его шеи точным, резким движением, открывая дорогу фонтану крови — словно убийствено клюнула хищная птица…

… - Ранили, — Ник держит правую руку на весу, по ней течёт из-под брассарды чёрное, капает с пальцев. — Везёт, как утопленнику.

— Заткнись, — приказал Джек и, достав бинт, занялся рубленой раной на предплечье канадца.

— Больно, — сказал Ник и тихо засмеялся.

— Спятил, — буркнул Джек. — Убитых нет? — он зубами оборвал бинт и невнятно приказал: — Пошли…