Олег Верещагин - Там, где мы служили...

…Уже недалеко от зиккурата их едва не накрыл обстрел уже ракетами. Улица впереди шевелилась муравейником, и в эту массу рухнули огненные головастики. Стреляли со стороны аэродрома. Штурмовики, переждав ужасающие разрывы, бросились вперёд через мясорубку, крики и кровь, сбивая и расстреливая с ходу тех, кто пытался заступить им дорогу или просто попадался на ней. Теперь главное было — ни в коем случае не останавливаться.

Они двигались клином, в центре которого находились носилки с раненым Келефтисом. Витька бежал вторым после Джека, просто стреляя правой с упора на ремень и бросая гранаты левой рукой. Штурмовики выбрали отличный момент для удара — как раз в это время враг пошёл на штурм зиккуратов и уж никак не ожидал удара с тыла. Естественно, показалось врагам, что атакует их минимум взвод — группа штурмовиков с тыла вошла в атакующих, как колун в полено, рассаживая его, оставляя за собой трупы и раненых. Внезапный удар вообще не оставлял возможностей для активного сопротивления.

Краем глаза Джек увидел, что тащивший носилки впереди Дитц споткнулся и загремел наземь — но уж через миг Витька понял: австриец не споткнулся, а убит. Бежавший вторым с носилками Олег выпустил их, раскинул руки и рухнул рядом с тяжело вскрикнувшим Келефтисом.

Ломать строй было нельзя. Но Витька не думал ни о чём, когда прыгнул к упавшим.

Олег приподнимался, зажимая левый бок и силясь перехватить автомат.

— Бе… ги… — выдохнул он. Витька молча взвалил на плечи хрипящего грека, перекинул через другое руку Олега и, шатаясь, поднялся.

— Стреляй, Олег! — прохрипел он. Клефтис висел мёртвым грузом, Витька, всхлипывая сквозь зубы, тащил на себе обоих. Олег стрелял, сунув ствол под мышку, пытался идти сам, но ноги у него подламывались.

— Держи, держи! — завизжали из темноты. Витька, удерживая пулемёт одной рукой, срезал орущего, чувствуя, что больше не сможет сделать ни шану. И всё-таки делал — шёл и шёл к шатающейся в огненном небе башне зиккурата, к своим, к спасению. И волок на себе двоих.

— Давай, — возникший рядом Майкл перевалил на себя Келефтиса. Джек, проскочив мимо, упал на колено, дробовик запрыгал у его плеча, с буханьем плюясь картечью в темноту. — Дитц?

— У… бит, — еле произнёс Витька, вваливаясь в дверь. Проскочил следом Джек, прыгнула, в прыжке выстрелив, Кайса — и в петли рухнула стальная балка засова.

Дошли.

Зиккурат был разрушен на треть. В коридорах лежали убитые и раненые — рядом, похожие друг на друга, через них одинаково переступали. Скобенюк встретил Джека в коридоре — лейтенант был чёрен и страшен, голова забинтована, но на приветствие Джека он ответил чётко.

— Мне нужен лейтенант Миларос, — сказал Джек. Скобенюк поморщился:

— Он где-то здесь лежит. Убит час назад. Можете докладывать мне, капрал.

— Слушаюсь, товарищ лейтенант… Задание выполнено. Уничтожена диверсионная группа «синих беретов», артиллерийская и миномётная батареи, три единицы бронетехники. Потери — трое убитых, один тяжело ранен.

Скобенюк кивнул и… неожиданно крепко обнял Джека. Казалось, что лейтенанту что-то мешает говорить, когда он всё-таки выдавил:

— Я рад вас видеть, ребята… я вас уже списал… Я так рад, что вы живы…

— Всё в порядке, — тихо сказал Джек. — Всё в порядке…

…Жозеф тоже был жив. Увидев друзей, валлон не смог ничего сказать — он просто расплакался, даже не пытаясь прятать лицо.

— Обидно умирать перед самой победой, — тихо сказала Кайса.

— Боишься? — в голосе Джека не было насмешки.

— Нет, — спокойно ответила финнка. — Просто… обидно.

— Потом всё равно будет победа, — сказал Олег. Он лежал возле бойницы, обложившись магазинами и гранатами к подствольнику. Рану ему перевязали, и, как и все раненые, ещё бывшие в сознание и могшие двигаться, находился на боевом посту. — И пошли они все. Мы всё равно и жили, как люди — и умрём… а они сдохнут.

— Слышите? — спросил Майкл. Все прислушались — через рваный фон городских бойв прорывался ровный слитный гул близкой канонады. — Наши… англосаксы… Чёрт, хочется влезть на самый верх и орать им: «Нажмите!»

Джек осторожно выглянул в бойницу через ноктовизор. Противник готовился к новой атаке. На их стороне торчали два грубых креста с распятыми вниз головой трупами — это были пилоты сбитого над вражескими позициями «хенгиста». Рота потеряла три из шести ветролётов, но оставшиеся три продолжали вылетать, тратя последний боезапас, но срывая вражеские атаки.

— Тяжёлых вынесли? — окликнул Эрих пробегавшего по коридору штурмовика. Тот, не останавливаясь, откликнулся:

— Да, все в той яме!

— Ползёт кто-то, — сказала кайса. — Через площадь… Один. Форму не разбираю.

— Не стреляй, — приказал Джек. — По-моему, это наш.

(Никто ещё не знал, что это был швед-разведчик, добравшийся до обороняющихся с сообщением о подходе основных сил).

Винтовка Кайсы щёлкнула. Джек зло рыкнул:

— Я же сказал!.. — но финнка просто молча качнула стволом, и капрал увидел тех, в кого она стреляла — один лежал метров ха четыреста на осыпи, второй ещё катился по ней. — Из-ви-ни-и… — он снял с ремня рацию, вызвал Скобенбка и спросил: — Товарищ лейтенант, что у Осташко?

— Олег убит, — ответил Скобенюк. — Эрхарт тоже, обороной командует лейтенант Джереми Вестон, из пленных.

Джек выругался. Олега Осташко в роте очень любили — прочили в капитаны после повышения или гибели Фишера.

— Идут, — бросил Ник, переставляя прицел. — Сейчас начнут долбать… Ну что — воюем? И, как в песне говорится — со мною доблесть моих друзей и честь моего отца! — и он улыбнулся друзьям.

Витьку ранили именно в ходе этой атаки, когда махди вломились на первый этаж, и штурмовики стреляли в них с растояния вытянутой руки, опаля выстрелами лохмотья врагов и свою броню. Витька бил штыком и тесаком, используя оружие «по-шведски», когда его, как ему показалось, изо всех сил пнули в правое бедро, и нога разом отнялась. Витька ещё успел выстрелить перед собой — в живот атакующему врагу — и рухнул наземь, но до пола словно бы и не долетел…