Роберт Маккаммон - Граница [litres]

– Входите, – сказала она и повернулась к ним спиной: ее обязанность была исполнена.

Дерримен первым пересек порог уютной квартиры с полом из твердого дерева, покрытым темно-синим ковром, обставленной крепкой, изготовленной лучшими мастерами Америки мебелью; за ним вошли остальные. Стены были увешаны художественными тарелками с пейзажами, и в голове Джефферсона мелькнула мысль, что такую дешевку можно купить оптом в любом количестве во всякой гончарной мастерской. Он с трудом отвел взгляд от покачивающихся бедер Аманды, когда она удалялась от них, и подумал: интересно, трахается ли она еще с первым парнем Америки, или они тут спят напропалую с кем попало, когда не думают про пришельцев и про наступивший конец света? А что, он бы и сам не прочь попытать, так сказать, с ней счастья.

Тут он почувствовал на себе внимательный взгляд серебристых глаз и опустил голову.

– Добрый день, – сказал неожиданно появившийся президент.

Он улыбался, но смотреть на него было жалко – глаза его излучали страдание. На нем были брюки со стрелками и белая, расстегнутая на шее рубашка. Он подошел к ним почти вплотную, но руки не подал.

– Благодарю вас, – добавил президент, – за то, что откликнулись и пришли. Пройдемте в мой кабинет.

Кабинет президента располагался дальше по коридору. Войдя туда, они увидели огромное фотографическое панно во всю стену с видом на Вашингтон с высоты птичьего полета, которое, очевидно, должно было заменить отсутствие окон. На другой стене висел пробковый щит с приколотой к нему картой Соединенных Штатов, а также несколькими региональными картами поменьше. Кто-то уже прошелся по карте фломастером, пометив что-то кружочками и стрелками, и Джефферсон догадался, что стрелки обозначают направление ударов пехоты, танков и реактивных истребителей, то есть всего, чего на самом деле не существовало. На полках располагались книги, которые служили скорее декорацией: стояли все ровненько и не было заметно, чтобы их брали почитать. Центральной точкой кабинета являлся большой старинный письменный стол. Спереди на нем был вырезан американский флаг, а с обеих сторон – два орла. К столу были придвинуты два черных кожаных кресла, а за ним находилось третье. Тут имелось и четвертое черное кожаное кресло, а также крытый чехлом диван непонятно какого цвета, то ли серого, то ли зеленого. Джефферсон подумал, что его, должно быть, привезли из какого-нибудь магазина распродаж в Солт-Лейк-Сити, когда у них кончились деньги налогоплательщиков и на черный диван не хватило.

– Закройте дверь, Вэнс, – попросил президент, а сам уселся за письменным столом в вертящемся кресле. – Прошу вас, присаживайтесь, господа, – обратился он к Этану и Джефферсону, указывая на два кресла, стоящие перед ним. – Вам здесь не жарко? Если хотите, можно включить кондиционер.

– Ничего, я не из замерзшего мира, не растаю, – сказал Этан.

– Ах… да, конечно. Впрочем… твои глаза… цвет их какой-то холодный.

Дерримен устроился на диване, закинув ногу на ногу, и приготовился ко всему, потому что понятия не имел, чего президент хочет от этих двоих, кроме того, что они, как он заявил, вызвали у него «любопытство».

– У нас есть фруктовый сок, – сказал Биль. – Яблочный и апельсиновый. Я бы предложил вам чего-нибудь покрепче, но мы стараемся это беречь.

Он проговорил все это, обращаясь к Джефферсону.

– А кофе у вас есть? – спросил Этан, но тут же спохватился: он уже и так выпил много кофе, вдруг придется бежать в президентский туалет избавляться от лишней жидкости в организме, а это было бы неуместно. – Впрочем, нет, не надо, обойдусь и так, – переиграл он.

– Ну хорошо, – сказал президент.

Он откинулся на спинку кресла и уставился в потолок, словно увидел там что-то очень интересное. Казалось, прямо у всех на глазах мысли его куда-то унеслись, он словно забыл о своих гостях. Джефферсон проследил направление его взгляда: может, он заметил там какого-нибудь забавного паучка или его заворожила сотканная им паутина, которая ритмично колыхалась взад и вперед под струей свежего воздуха из вентиляционного отверстия?

– Простите меня, задумался на минутку, – спохватился президент Биль, возвращаясь к действительности. – Значит, говорите, Джефферсон Джерико. Да-да, я вас припоминаю. Не сразу, конечно, вспомнил. Вы знаете… в последние дни так много всего навалилось… надеюсь, вы меня понимаете.

– Да, конечно.

– Но мы не собираемся вот так, безропотно, подчиниться и умереть, – продолжал президент.

Левое веко его снова едва заметно задергалось, словно на неподвижной поверхности пруда появилась какая-то рябь. Он бессознательно поднял руку и потер место, которое его беспокоило.

– Так много людей погибло… слишком много. Гибнут герои, мужчины и женщины, они отдают свои жизни в борьбе с врагом, защищая всех нас. А дети… ведь гибнут и дети. И неужели вы думаете, что мы должны сдаться, подчиниться врагу и безропотно умереть? Тогда… зачем мы тогда вообще живем?

– Мы вовсе не собираемся сдаваться, – сказал Дерримен.

– Да, ни в коем случае. Города один за другим освобождаются от врага. Вы ведь слышали мою речь, да?

Джефферсон осторожно кивнул.

– В сообщениях, которые я получаю… говорится о людях… они не военные, они простые граждане, но они продолжают бороться. Слава богу, у них есть оружие… и еще два года назад я бы не мог сказать этого, но, слава богу, есть у нас люди, которые умеют изготавливать бомбы.

– Совершенно верно, – поддакнул Джефферсон.

– И победа будет за нами, рано или поздно. Эти сайферы и горгонцы… они не смогут нас так просто раздавить. Хотите я расскажу вам, что скоро произойдет? Над этим оружием у нас идет непрерывная работа, даже сейчас, в данную минуту. Как думаешь, стоит рассказать им про джи-бомбу, а, Вэнс?

От Этана с Джефферсоном не укрылось, что при этих словах лицо Дерримена сразу помрачнело. Этан уже знал, что сейчас скажет президент, потому что мысли его были перед ним как на ладони, словно трепыхающийся, изорванный до дыр флаг, но миротворец продолжал молчать.

– Как вам будет угодно, – едва слышно промямлил Дерримен.

– Джи-бомбы собираются в штате Кентукки. В пещерах, – сказал президент, глядя на Джефферсона. – Когда сборка подойдет к концу, их у нас будут тысячи. Мы развяжем против врага бактериологическую войну. Мы сбросим эти бомбы на цитадели горгонцев и сайферов. Это обычная земная бактерия, для нас совершенно безвредная, потому что наш организм к ней привык. У нас к ней выработался иммунитет. Но вот пришельцы… они ведь и знать не будут, от чего погибают. На них свалятся тысячи джи-бомб. Понимаете?

Никто не произнес ни слова.

– Вот так наша Земля была спасена в «Войне миров» [17] Речь о фильме Стивена Спилберга «Война миров» ( англ . «War Of The Worlds»), вольной экранизации романа Герберта Уэллса. , – продолжал президент Биль. – У нас все получится. А потом сожжем их трупы, а останки зароем бульдозерами. Трупы, – повторил он и сдвинул брови. – Может, лучше сказать «их туши», как ты считаешь, Вэнс?