Крис Райт - Полая гора

«Они не могут поддерживать работу Трона. Понимаешь? Понимаешь, что это значит?»

На подлете к внешней границе Нексуса Анила немного увеличила тягу. Над головами бурлило истерзанное небо.

— Будут новые указания, господин? — осторожно спросила она.

Кроул ответил не сразу. Все происходящее было настолько опасным, насколько возможно. Недовольство и злоба копились в людях неделями. Вероятно, все началось даже до Сангвиналы, но никто бы не смог понять это тогда, ибо праздник всегда провоцировал в людях религиозный экстаз. И с тех пор инквизитор так увлекся своей личной охотой, что едва обращал внимание на происходящее вокруг. Он не мог спать, не мог отдыхать, не мог думать о чем-то ином. Возможно, и не должен был. В его священные обязанности никогда не входили расследования структурных возмущений в эфире. Эта ответственность лежала на достопочтимых коллегах из Ордо Маллеус.

Но все признаки были налицо. И долг инквизитора никто не отменял.

— Нет, — сказал Кроул. — Курс на Корвейн. Капитан Рев бы не стал выходить на связь без веской причины. И я хочу знать, в чем дело.

Йессика скорчилась в углу, обхватив колени, и попыталась раствориться в тенях.

У нее всегда неплохо получалось. В Корвейне было много теней, и умение прятаться в них, становиться одним целым с ними, быть невидимой и неслышимой оказалось очень полезным.

Она была не одинока в своих талантах. Способностью исчезать без следа, сливаться с обстановкой, будто истершиеся надписи на стальных панелях, украшающих стены, обладали все работники цитадели. Они все мягко ступали, опустив голову и сложив руки, но у Йессики это получалось особенно хорошо. Она была крохотной, похожей на беспризорницу девушкой с тонкими, как тростинки, ручками и ножками, которые, казалось, готовы были переломиться в любую секунду. Матушка говорила, что она — как дуновение ветерка. Как порыв горячего, пыльного ветра, на мгновение закружившийся в желтом свете люменосфер лишь для того, чтобы умчаться Трон знает куда.

Не сказать, чтобы жизнь в Корвейне была невыносимо тяжелой — никто из старших чинов не проявлял особой жестокости, по крайней мере такой, какую, по слухам, приходилось терпеть служителям во многих других секретных учреждениях Империума, но все в какой-то степени знали о том, что в тюремных камерах и тайных комнатах происходит что-то темное. Нельзя было слушать слишком внимательно — ведь страшный секрет мог вылететь из-за закрытой двери и захватить мысли незадачливого работника. К тому же у персонала цитадели всегда было много работы — носить продукты, протирать все вокруг едким антисептиком, выполнять поручения господ из Высокой Башни, — и это всегда помогало очистить разум от ненужных мыслей. А в конце каждого проведенного в темных и тесных коридорах дня ждала похлебка, и синт-лактоза, и вода для мытья, и жесткая койка без единой вши. И это, надо сказать, не так уж и мало, а потому зачем подвергать риску то, что имеешь, и хотеть, чтобы тебя заметили?

Но теперь Йессику заметила новая дознавательница. Девушка благоговела перед ней. Перед ее доспехами, речью, манерами. Она, наверное, бесконечно мудра и сильна. И уступает разве что самому лорду Кроулу, но только чуть-чуть. Они уже давно не разговаривали, но Йессика до сих пор помнила ту ягоду, которую ей подарили, ее вкус на потрескавшихся губах и то, как брызнул сок. И тайный договор, который они заключили, она тоже помнила. Пока ей не удавалось рассказать Спинозе ничего важного — только то, что все в цитадели и так знали. Но она делала то, что велено, и смотрела во все глаза. Йессика верила, что однажды увидит что-то действительно важное и тогда поднимется в комнату, где получила ягоду, зная: теперь-то она сможет расплатиться с госпожой за доброту.

— Спасибо, Йессика, — скажет Спиноза, улыбнется и похлопает ее по плечу. — Ты хорошо мне послужила. А вместе со мной ты послужила Трону. Отличная работа!

Возможно, это случится очень скоро. В последнее время происходило что-то весьма странное. Все вокруг бегали, кричали, а люди Герога постоянно доводили до них все новые приказы. Как будто хотели что-то сделать, а потом переделать, а в конце пришли штурмовики и обыскали жилые комнаты всех рабочих в поисках чего-нибудь необычного. Конечно, они ничего не нашли — все здесь были верны Корвейну.

А затем раздались громкий шум и новые крики. А потом — гулкие удары, от которых затряслись стены. Она старалась быть даже более незаметной, чем обычно, надеясь, что все пройдет само по себе.

Не прошло. Вернулись штурмовики, но на этот раз — в сером, а не в черном. Они ворвались в спальни и принесли с собой запах дыма. У них были безликие шлемы и пустые глаза. Работников вытащили из кроватей и побросали на пол. Потом штурмовики обыскали койки, пищевые пайки и даже шкафы, где местные обитатели хранили личные вещи.

Вопросов не задавали. Они вообще не разговаривали и не церемонились. Нескольких пожилых работников ударили прикладами, понукая двигаться быстрее, но никого не убили. Казалось, они очень торопились поскорее покинуть нижние уровни и уйти наверх.

Йессика все время наблюдала за незнакомцами. Она делала все, что велено, и тихонько стояла с краю, старательно запоминая происходящее. Особенно мелочи — как они двигались, чем пахли, кто у них главный и нет ли на одежде каких-то значков или символов. Было сложно удержать в голове все необходимое, пока толпу работников Корвейна гнали из спален в большую столовую, поэтому она шепотом раз за разом повторяла все, что удалось узнать.

Когда серые штурмовики собрали всех в одном зале, большая их часть двинулась дальше. Только несколько бойцов остались караулить пленников. Йессика заметила, что в столовую привели и нескольких адептов в добротных теплых мантиях с капюшонами. Спустя время кое-кто из пленников попытался напасть на стражей в сером и отобрать оружие. Бой был коротким и жестоким, а исход — предсказуемым. Как только все закончилось, командир штурмовиков убил зачинщиков и оставил тела лежать на плиточном полу. И адепты, и рабочие поникли. Многие казались испуганными. Некоторые — разбитыми. Йессика старательно наблюдала за происходящим. Скоро вернется леди Спиноза и разберется со всем. А потом она захочет узнать подробности.

Уже давно раздавались звуки боя. Они приближались. Одно время ей даже казалось, что сражение идет в соседнем коридоре. Но затем шум начал удаляться, потом переместился выше и наконец затих. Столовая погрузилась в странное безмолвие. Работники Корвейна изредка нарушали тишину негромким кашлем. Адепты сидели на полу, прислонившись к стенам и закрыв глаза. Те, кого притащили с больничных коек, изредка стонали.