Крис Райт - Полая гора

С этими словами инквизитор направился прочь от гололита, уверенный, что остальные последуют за ним.

Спиноза, однако, не двинулась с места.

— Вы же сейчас не серьезно?

Кроул остановился.

— Я всегда серьезен, дознаватель. Да, в этом месте произошла катастрофа. Она может усложнить нашу задачу, но не помешает ее исполнению.

— Крепость захвачена врагом.

— Это не наша проблема.

За восемь лет службы Рев ни разу не перечил своему господину. У него не было повода. И даже сейчас он на мгновение замешкался. Капитан понимал, что его разум попал под неестественное пси-воздействие. Знал, что страх и усталость увеличивают вероятность ошибки. И он уже совершил одну ошибку, за которую иной командир мог бы наказать, в том числе и смертью.

Но сейчас творилось форменное безумие.

— Дознаватель права, господин. — Штурмовик вытягивал слова из груди, будто клещами.

Кроул резко развернулся и уставился на него.

— Рев, — выдохнул инквизитор, не веря своим ушам. — Что ты такое говоришь?

— Вы меня слышали, господин. Дознаватель права.

Из вокс-решетки Кроула вырвался еще один смешок — такой же резкий и хриплый от наркотических стимуляторов, как и предыдущий.

— Мне кажется, ты забываешь о своих обязанностях, капитан, — произнес он с непривычной угрозой в голосе.

— Именно они мной и движут, — ответил Рев, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Он до смерти ненавидел все это. — Вы видели ужасы, которые здесь творятся. Нельзя подвергать опасности…

— Оно заразило тебя, — прошептал Кроул так, будто на него снизошло внезапное озарение. Инквизитор перевел взгляд на Спинозу. — И ты ведь тоже там была. Оно заразило вас обоих.

Эразм отшатнулся, поднимая револьвер. Штурмовики не двигались, смотря то на Рева, то на Кроула.

— Джаррод сказал, что это чудовище может влиять на разум. Оно продолжает шептать даже после смерти. И ты сама мне все рассказала, да, Спиноза? А теперь, когда мы почти добрались до цели, этот яд не дает вам нанести удар. Ксенос все еще говорит с вами, но вы слишком слабы, чтобы это осознать.

Спиноза резким движением руки велела штурмовикам не шевелиться и не поднимать оружие.

— Я пыталась давать вам советы, господин, — начала она, — потому что таков мой долг. Когда вы отказались от советов, я пыталась выполнять приказы. Потому что таков мой долг. Но сейчас, при всем уважении, я не могу подчиниться. Нам нужно вызвать подкрепление, или мы потеряем Маяк.

— Вы хотите меня задержать, — прошипел Кроул, отступая к двери в дальнем конце залы. — Хотите, чтобы предатель ушел от правосудия, которое я несу.

Горгий решил включиться в спор, возбужденно подпрыгивая в воздухе.

— Инсанус! — прохрипел он, мечась из стороны в сторону. — Прислушайся к ней!

— Мы можем заблокировать крепость, — Рев решил предпринять еще одну попытку найти компромисс, — восстановить связь и вызвать помощь. А потом, когда с опасностью будет покончено, продолжим погоню. Навряд ли цель сможет сбежать.

Кроул снова рассмеялся.

— Глупец! Именно этого он и ждет. Судьба поймала его в ловушку. Он завяз в болоте, которое сам и создал, а вы хотите подарить ему шанс на спасение! — Инквизитор принялся ковыряться в замке. — Ну и ладно. Вероломство станет вашим проклятием. Каждого из вас! И если вам не хватает силенок для охоты, то можете делать, что хотите.

Спиноза рискнула шагнуть вперед и протянуть руку к инквизитору:

— Господин! Не уходите! Вы видели, что таится в тенях.

— И вы этого боитесь, да? — с издевкой процедил Кроул. Неважно. Вам ничего не надо будет делать. Я всегда предпочитал охотиться один.

— Не один. — Это была Хазад. Никто не заметил, когда ассасин успела подойти и встать рядом с инквизитором. Ее клинок был готов к бою. — Если он где-то там, то я тоже иду.

— Замечательно! — радостно воскликнул Кроул. — Катай . Все-таки я не зря решил взять тебя с собой.

Рев ошарашенно смотрел на Хазад. Все это место было пропитано безумием, и оно влияло на каждого. Видимо, на нее тоже.

— Никому не двигаться! — сказала Спиноза, обращаясь к штурмовикам. — Стоять на месте! Это приказ.

Инквизитор наконец справился с замком, и створки разъехались в стороны. За ними царила такая непроглядная темнота, что на нее было больно смотреть.

— Мне жаль тебя, Спиноза, — произнес Кроул с ноткой безумного веселья в голосе. — Шанс обрести величие выпадает всего раз.

Они с Хазад на мгновение замерли перед черным провалом — непоколебимые, как каменные статуи.

— Я буду молиться, чтобы вы осознали ошибку, — ответила Спиноза. — И буду просить Его охранять вас.

Две фигуры растворились во мраке прохода, из которого шел сильный запах свежей крови.

— Что дальше? — Рев смотрел на Спинозу, чувствуя себя абсолютно разбитым.

Дознаватель стояла неподвижно, неспособная шевельнуться. Затем пальцы сжали рукоять Серебряного. Расщепляющее поле крозиуса еще работало. По нему пробежал шальной разряд.

— Закрывайте дверь, капитан. — Голос Спинозы звучал холодно и жестко. — У нас есть работа, которую нужно выполнить.

Он был прав. Это стало подтверждением всех его теорий с самого Дворца. Все нити сплелись воедино, превратившись в толстый жгут, тянущийся сюда, к источнику и архитектору заговора.

Разум инквизитора работал хорошо, очень хорошо, куда быстрее, чем раньше. Крепость, как ни странно, помогала. Он видел образы, мелькающие в тенях, — проблески мыслей и воспоминаний, которые привели его сюда, фантомные отражения чувств и фрагменты единой картины. Ксенос, разумеется, тоже был здесь. Он дразнил и заставлял двигаться дальше.

То, что чудовище мелькало чуть ли не в каждом отполированном до зеркального блеска куске черного мрамора, маячило где-то на периферии зрения, постоянно что-то бормоча, уже давно перестало удивлять инквизитора.

Бег тоже помогал. Тело расслабилось. Он чувствовал, что в доспехи натекает кровь — наверное, в организме что-то сломалось, — но думать об этом было некогда. Мысли очистились. Разум пробудился. Дышать было непросто, но Кроул знал, если продолжать идти вперед, продолжать двигаться, то все будет в порядке.

Нельзя останавливаться. Если он остановится, то, возможно, снова услышит исполненный сомнений голос Спинозы. Перед глазами будет не лицо ксеноса , а ее , с написанной на нем невыносимо благочестивой обеспокоенностью.

Она была хорошим аколитом, эта Спиноза. Кроул восторгался ею, несмотря на негибкость мыслей и одержимость правилами и распорядками ордо. Она еще пожалеет, что не пошла за ним, когда все станет ясно. Она пожалеет, что упустила возможность понять .

Хазад легко бежала рядом, практически невидимая в тенях. Он не пытался обманывать сам себя: ее присутствие вселяло уверенность. Хорошо, когда во время путешествия по залитым кровью, наполненным безумием и изувеченными телами лабиринтам рядом с тобой находится преданный воин, уже не раз доказавший, чего стоит в бою.