Алексей Ар - Сезон охоты

— Не суетись, — сказал Николай. — Быстрее транспортера не могу.

Перевозка породы в центральный ствол шахты служила минутным отдыхом — обычный распорядок, чем-то не устроивший бригадира. Мужчина хищно оскалился и был остановлен приятелем.

— Осади, Фэл. Про драку на тридцать пятом уровне слыхал? Говорят, к этому типу приставлена усиленная охрана.

— Где она?

— А думаешь почему нас с недавних пор разводит девять патрулей, вместо обычных четырех?

«Любопытно» — На слух Николай не жаловался. Сказанное заключенными, вынудило его украдкой осмотреться. Если для арктурианцев он и являлся шилом в заднице, то они никак этого не демонстрировали. Но с неуставными телодвижениями лучше повременить. Накликать беду не сложно, сложнее ее пережить.

Звонок — утомительно-пронзительный — возвестил об окончании смены. Сдав шахтерское оборудование, Охотник поплелся в камеру, где его встретят скудный ужин и твердость нар.

— Быстрее, — рявкнул охранник. — Нам еще целую толпу конвоировать.

День умирал, финальную точку в нем поставил щелчок замка. Прислонившись к незыблемой двери, Николай устало глянул на Латома. Их смены разделяли полчаса, что можно почитать за удачу: старик всегда успевал навести в камере порядок. Вот и сейчас он опять торчал у водопровода.

Капли монотонно бились о пол.

— Зачем тебе это?

— Мне показалось, тебя раздражал беспорядок, — честно ответил Садаранк.

— Ты бы о себе подумал.

— А я уже кончился. Давно.

— Тогда зачем живешь? — заинтересовался Охотник. Мрак чуть рассеялся.

— Жду.

Чего именно ждал старик Николай выяснил через три недели. Он меланхолично ковырялся отбойником в бурых стенках штольни, когда снаружи возникла непонятная суматоха. Обесточив инструмент, взвалил отбойник на плечо, вышел в более просторную ветку шахты и заметил группу заключенных, возглавляемых бригадиром… Они рассматривали тело, лежавшее среди камней.

Фэл пинком перевернул труп и констатировал:

— Сдох.

— Что произошло? — Николай усмотрел кровоподтек на виске Латома. Старик улыбался.

— Не твое дело, — процедил бригадир. — Возвращайся в нору.

— Его ударили…

— Он отказался работать! — взорвался Фэл. — Дохляк кранский. Я и ткнул-то его не сильно…

Кнопка активации задействовала отбойник на полную мощь. Пробитый насквозь бригадир дернулся и отбыл, вибрируя в такт толчкам привода. Анализ, оценка, поиск целей… Распахнутые в страхе глаза заставили Николая очнуться; он апатично поднял руки навстречу подбегавшим охранникам. Глянул на распоротые тела и вздохнул, предчувствуя наказание.

Часы, дни, недели, месяцы…

С каким-то потусторонним спокойствием Николай понял: он больше не выдержит холода карцера. Одиночества, темноты и боли… Забившись в дальний от входа угол, он устроился на ровном кусочке пола и считал птиц, которые летали от завтрака к обеду, от обеда к ужину и от ужина в небытие. Птицы напоминали воробьев — маленькие шустрые твари.

Лязг, толчок сознания, безвкусная еда, хрип дыхания… Николай старательно кутался в лохмотья. Худшего ада чем Фогос он себе представить не мог, да и не хотел. Интересно, отчего федеральные инспектора социального порядка никогда не заглядывали сюда? Они кричали о маленьких неурядицах на благоустроенных планетах, а навестить колониальную тюрьму строгого режима не пытались. Или пытались, но арктурианские власти быстро свели все попытки на нет. Федерация не поощряла открытого политического давления, обожая выглядеть хорошо.

Николая бросило в дрожь. Кое-как поднявшись, он принялся за нехитрые упражнения, чтобы не загнуться в столь поганой обстановке. На протесты тела плевать, он надеялся… Может ему повезет, и он подобно Латому Садаранку увидит справедливость.

— На выход, — разбил тишину голос. — Эй, ты где?

— На пляже с девочками, опохмеляюсь шампанским.

— Жив значит. — Охранник искренне удивился. — Силен… Вставай, давай.

— Я бы с удовольствием.

В пустую камеру нулевого уровня его доставили волоком. Оклемавшись, он привстал с кровати. Что-то давило на левую лопатку. Кусочек так и не съеденного хлеба — подарок Латома. Истерическое желание рассмеяться обеспокоило Николая. Разум плыл — мысли точно в грязной вязкой жиже.

— Ни хрена.

Равномерное капание выдернуло из ступора; водопровод опять прохудился, намекая на средство от безделья. Утолив жажду, Охотник взялся за починку. Монотонность работы позволила сосредоточиться на планах побега — многочисленных, нереальных. Он ждал.

***

Пневмоотбойник, как средство мщения, отчего-то полюбился заключенным. Только что неизвестный вскрыл им грудь соседа Николая по штольне. «Одним врагом меньше», — довольно осклабился Рос. Убитый был арктурианцем, что относилось к его недостаткам.

— Взять! — Команда адресовалась семерым охранникам.

Николай не сопротивлялся, более того, он бы удивился, не сочти его проклятая нация виновным. До безобразия логично… Оттаскиваемый в карцер Охотник усмехался: спустя неведомое количество дней он возвращался к знакомой обстановке — последней обстановке, которую он когда-либо увидит.

Фогос зомбировал, превратил в тень, не способную к восприятию красок тоскливого мира. Он двигался либо по-старчески медленно, либо не двигался вовсе. Лежал, созерцая тьму, и гадал о том, каких дел ему уже не совершить.

Прелести человеческого бытия отошли на задний план, их попросту не стало в однообразном течении минут.

«Облегчиться». — Николай удивился банальности желания. Процесс отыскания сортира взбодрил, как празднование Нового Года. Когда-то давно, еще при жизни матери, он любил наряжать елку, вдыхать лесной запах хвои, смотреть на блики разноцветных шаров. А больше всего он любил подарки, что неизменно находились под еловыми ветками.

— Просто праздник. — Он заметил размытый круг света и удовлетворенно кивнул: к нему заглянула Костлявая. Рассекла пространство черной косой, сказала нечто важное, призывно махнула белым саваном…

— Подъем, урод! — Охранник пнул заключенного. Тащить груз в административную секцию ему не хотелось. Но приказ, есть приказ; он волоком доставит смердящего заключенного к начальству.

— Куда, идиот?! — На полпути его остановил лейтенант — приближенное лицо начальника тюрьмы. — Тащи на санобработку.

Вода, прохлада, прикосновения чего-то мягкого. Стрекот, недовольные голоса… «Ангелы». — Николай постарался открыть глаза. Его грубо дергали, лишая покоя… Кто? Люди в белом, они отбирали у него вечность, ироды. Вели туда, где он не хотел быть.

— Ник. — Гранатов подхватил тень человека, доставленного охранкой. Яростно оглянулся на тюремного администратора… Арктурианец, нервно барабаня пальцами по столу, смотрел в эллипс окна — на стремительные нити пылевых вихрей. Багровое небо казалось привлекательней эмоций УКОБовца.