Кристофер Паолини - По ту сторону звезд [litres]

Фалькони снова потер подбородок, щетина зашуршала под подушечкой большого пальца.

– Принимаю. Что случилось с твоей рукой? Как ты на самом деле ее потеряла? И не пытайся скормить мне ерунду, вроде той, что ты рассказала Воробью, – мол, тебя схватила жуть. Чтобы с тобой справиться, понадобилось бы с полдюжины бойцов в бронескафандрах.

– Это два вопроса.

– Это уточнение формулировки. Но если, по-твоему, это два вопроса, будет считать, что я просто… повысил ставку.

Кира проглотила саркастический ответ. Да уж, Фалькони не облегчал ей исповедь.

– Оставим так. Пошли дальше.

– Последняя карта, – невозмутимо заявил Фалькони и перевернул ее.

Король. Тринадцать.

Кира стремительно перебирала комбинации чисел. Следующая сумма семерок после тридцати пяти – семью шесть… сорок два. Одиннадцать плюс тринадцать плюс один плюс восемь плюс девять – ровно сорок два!

Кира позволила себе расслабиться, но тут заметила: а если прибавить два и пять, то получится еще семь. Сорок девять. Семью семь. Губы ее торжествующе изогнулись. Красиво получилось.

– Экий у тебя воинственный вид, – пробурчал Фалькони и выложил на палубу свои карты. Две тройки и семерка. – Но тебе это вряд ли поможет, как ни печально. Пять семерок.

Она предъявила свои карты:

– Семь семерок.

Взгляд Фалькони заметался между картами, он торопливо проверял ее подсчеты. На лбу у него проступила глубокая морщина:

– Новичкам везет.

– Этим и утешайся. Давай плати. – Она скрестила здоровую руку с увечной, весьма довольная собой.

Фалькони постучал пальцами по палубе, потом как-то стих и заговорил:

– Шрамы – от пожара. А «Рогатку» я купил после того, как почти десять лет копил каждый бит. Подвернулась удачная сделка и… – Он пожал плечами.

Хорошо же он зарабатывал, если, пусть и на всем экономя, сумел приобрести космический корабль.

– Это не ответ, – сказала Кира.

Фалькони перетасовал карты.

– Давай сыграем еще. Может, тебе повезет.

– Может быть, – согласилась Кира. – Сдавай.

И он сдал – три карты ей, три себе, четыре рубашками вверх на палубе.

Кира проверила свои карты: семерок нет, и набрать семерку или число, кратное семи, не получается. Фалькони перевернул первую карту. Двойка пик. У Киры набралась первая семерка.

– Почему ты не заживил шрамы? – спросила она.

Он парировал неожиданным:

– Почему тебя это интересует?

– Это твоя ставка?

– Да.

Фалькони перевернул следующую карту. У Киры все еще набиралась только одна семерка, но она решила сделать новую ставку:

– Чем ты занимался перед тем, как купил «Рогатку»?

– Принято. Что тебя гложет?

Дальше до конца раунда ни один из них не задавал вопросов. После того как последняя карта была перевернута, у Киры оказалось три семерки. Неплохо. Но Фалькони, предъявив ей свои карты, объявил:

– Четыре семерки.

Черт побери! Кира тщательно перепроверила свои расчеты и разочарованно выдохнула:

– Три семерки.

Фалькони откинулся к стене и скрестил руки на груди, выжидая.

Несколько мгновений единственным звуком, нарушающим тишину, был ровный гул корабля да жужжание вентиляторов в системе жизнеобеспечения. Кира собралась с мыслями и сказала:

– Меня это интересует, потому что я любопытна. Мы вместе добрались до края Галактики, а я все еще ничего толком о тебе не знаю.

– Какое это имеет значение?

– Это уже другой вопрос.

– Хм… Ты же знаешь, я забочусь о «Рогатке».

– Знаю, – откликнулась Кира и внезапно почувствовала какое-то родство с ним.

Фалькони всегда старался уберечь и корабль, и людей – этому она была свидетелем. Он заботился даже о своем бонсаи. Это еще не делало его хорошим человеком, но Кира не могла отрицать его свирепую верность и людям, и вещам.

– А насчет того, что меня гложет… жути.

– Этого недостаточно для ответа.

– Недостаточно, – согласилась Кира и одной рукой подобрала карты с палубы. – Может, вынешь из меня больше, если сумеешь снова обыграть.

– Может, сумею! – Глаза Фалькони опасно блеснули.

Кое-как Кира справилась с колодой. Положила ее рядом со своим коленом. Одной рукой неаккуратно перемешала, а раздавая, зажимала каждую карту большим и указательным пальцем. Она чувствовала себя ужасно неуклюжей и готова была призвать на помощь Кроткий Клинок. Но не стала – потому что в тот момент ей не хотелось вообще иметь дело с чужью. Да и впредь бы ее не знать.

Поскольку она не получила ответы на вопросы, она повторила их, а Фалькони в свою очередь спросил:

– Что именно тебя так гложет?

И добавил:

– Как ты на самом деле лишилась руки?

К огорчению Киры, она вновь проиграла, одна семерка против трех. Но вместе с тем она почувствовала и облегчение – больше нет возможности увиливать от правды.

– Я недостаточно пьяна, чтобы говорить об этом, – призналась она.

– В шкафчике есть бутылка водки, – сказал Фалькони.

– Нет. – Она откинула голову, прижалась затылком к стене. – Водка здесь не поможет.

– Вдруг почувствуешь себя лучше.

– Вряд ли.

Глаза ее наполнились слезами, и Кира заморгала.

– Лучше я себя не почувствую, что бы ни выпила.

– Кира, – с необычной мягкостью заговорил Фалькони, – в чем дело? Что с тобой происходит – на самом деле?

Она выдохнула, это было больше похоже на рыдание.

– Жути! Это я во всем виновата…

– В каком смысле? – Он все время смотрел на нее в упор.

И тогда Кира ему рассказала. Рассказала всю мрачную повесть, начиная с того, как невольно создала чудовище – помесь Карра, медузы и Кроткого Клинка, и что произошло с тех пор. В ней словно рухнула дамба, и волна слов и чувств хлынула наружу – поток вины, скорби, сожалений.

Когда она смолкла, по лицу Фалькони невозможно было угадать, что он думает, лишь веки слегка опустились и складки у рта стали глубже. Он хотел что-то сказать, но Кира его перебила:

– Беда в том, что я, наверное, не смогу сражаться против жутей. Во всяком случае, против тех, в ком есть частица Кроткого Клинка. Когда мы соприкоснулись, тот гуманоид начал меня поглощать. Если бы я не вырвалась… – Она покачала головой. – Мне их не одолеть. Мы слишком похожи, а их так много. Они задавят меня своей плотью. Если я столкнусь с Карром-Квоном-Клинком, они меня сожрут. Сожрут, я знаю… Плоть в Утробу.

– Должен быть какой-то способ их остановить, – сказал Фалькони. Голос его стал октавой ниже, жестким, словно капитан боролся с каким-то скверным чувством.

Кира приподняла голову, а потом откинула снова, ударившись о стену. При ускорении в 2 с четвертью g удар вышел сильным, болезненным, перед глазами вспыхнули искры.

– Кроткий Клинок способен на многое. Я почти ничего о нем не знаю. Если он выйдет из-под контроля, как его остановить? История с жутями – это же худший вариант серой слизи, самореплицирующихся нанороботов [19]. – Она хлюпнула носом. – Жуть и есть. Самый жуткий сценарий. Они будут жрать, и расти, и строить… Даже если удастся убить то, во что превратились Карр и та медуза, Квон, останутся другие жути с семенами Кроткого Клинка, и любой из них способен начать все сначала. Господи, да если хоть одна частица Утробы уцелеет, она заразит кого-то, как это было у сигмы Дракона. Нет, нет никакого способа их остановить, нет!