Кристофер Паолини - По ту сторону звезд [litres]

– Ладно, пошли.

– После вас.

Сквозь шлюз «Рогатки» Фалькони вывел Киру в туннель, просверленный в каменистом астероиде, – станция «Мальперт» располагалась и на его поверхности, и внутри. Они проплыли половину дуги по периметру станции, прежде чем Кира сообразила, что они направляются не во вращающийся кольцевой модуль ближе к центру астероида.

– Акаве ждет нас на «Дармштадте», – пояснил Фалькони. – Видимо, думают, что там безопаснее. Всякие чудища вокруг не рыщут.

Не пора ли ей забеспокоиться, подумала Кира, но отмахнулась от этой мысли. Все равно. Лишь бы не болтаться в невесомости.

Следы борьбы с новыми чудищами были повсюду. Пахло дымом, стены обожжены и пробиты, у людей, мимо которых проходила Кира, глаза еще были круглые, слепые, словно они не отошли от шока.

Путь вел сквозь большой купол, половина которого скрывалась за дверями с надписью: «Завод Ичен». Перед входом валялись останки одного из неведомых инопланетян. Труп был изрешечен пулями, но все же основные его очертания еще можно было разобрать. В отличие от прочих, у этого из спины торчали черные зубцы – то ли кость, то ли панцирь. Кира насчитала три ноги, на каждой – по два коленных сустава. А на выступающем грудном бугре – вторые челюсти? Кира подошла ближе. Ей бы чип-лабораторию, скальпель и хотя бы два часа на изучение этого образчика.

Фалькони положил ей руку на плечо:

– Не стоит отвлекаться, когда ждет Акаве. К добру это не приведет.

– Ну да. – Кира отвернулась от трупа.

Ей всего лишь хотелось выполнять свою профессиональную работу, но Вселенная словно умышленно на каждом шагу мешала ей. Она же не боец, она рвалась к знаниям.

Но если так – почему же она воткнула шип в нумериста? Крыса та еще, но пробитая грудь – слишком жестокая кара.

У шлюза «Дармштадта» их поджидали двое морпехов в полной боевой броне.

– Сдайте оружие! – приказал тот, что оказался к ним ближе, и повелительно протянул руку.

Фалькони скривился, но расстегнул пояс и покорно отдал его вместе с кобурой и пистолетом.

Отворилась гермодверь.

– Лейтенант Меррик вас проводит, – сказал морпех.

Меррик – худой, озабоченный человек с пятном машинного масла на подбородке и окровавленным пластырем на лбу – ждал их внутри.

– Следуйте за мной, – велел он и повел их внутрь крейсера.

Внутри «Дармштадт» был устроен в точности как «Смягчающие обстоятельства». Кире невольно вспомнилось, как она бежала по таким же коридорам под звуки сирен и выстрелов.

Перебравшись из центральной части корабля в один из вращающихся модулей-«лепестков», они смогли идти, а не плыть в невесомости, и это Киру радовало.

Введя их в небольшой конференц-зал, где в центре стоял стол, Меррик предупредил:

– Капитан Акаве сейчас придет, – и вышел, закрыв за собой гермодверь

Кира осталась стоять, как и Фалькони. Он тоже ощущал пристальное наблюдение военных.

Долго ждать не пришлось: дверь распахнулась, и вошли четверо – два морпеха (они остались у входа) и два офицера.

Капитана легко было узнать по шевронам на форме. Среднего роста, смуглый, к вечеру у него на подбородке пробилась щетина, и вид был затравленно-возбужденный, как у человека, не спавшего толком уже несколько суток. Его лицо показалось Кире чересчур симметричным, идеальным, словно у ожившего манекена. Потом она сообразила, что у капитана искусственное тело.

Второй офицер был, по-видимому, помощником. Худой и гибкий, с тяжелой челюстью, на впавших щеках морщины – словно шрамы. Коротко подстриженные волосы далеко отступили со лба, глаза горели хищным желтым огнем – тигриные, не человеческие.

До Киры доходили слухи о солдатах, согласившихся на генетическую модификацию, чтобы лучше видеть в бою, но до сих пор она не встречала никого с такими глазами.

Акаве обошел стол и сел на единственное кресло с той стороны. Знаком пригласил гостей:

– Садитесь.

Помощник остался стоять, спина напряженно выпрямлена, как по стойке «смирно».

Кира и Фалькони повиновались. Кресла оказались неудобными, жесткими, без наполнителя.

Акаве скрестил руки и оглядел гостей с чувством, близким к отвращению:

– Черт побери! Ну и жалкая же вы парочка. Вы со мной согласны, помощник Койич?

– Да, сэр, согласен, сэр! – подхватил желтоглазый.

Капитан кивнул:

– Вот именно, черт побери! Слушайте меня внимательно, мистер Фалькони и мисс как-вас-бишь. Мне с вами рассусоливать некогда. У нас тут инопланетное вторжение по полной программе, мой корабль поврежден и нуждается в ремонте, а командование черт знает почему надирает мне задницу, требуя, чтобы я переправил всех, кто с «Валькирии», на «Выыборг» – вчера. Они обозлились , когда вы изменили курс и отправились на «Мальперт» вместо Руслана, но вам этого было мало. Вы забрались на корабль медуз и разворошили осиное гнездо. Я знать не знаю, чего ради вы все это проделали, и даю вам ровно тридцать секунд, чтобы объясниться, – если вам есть что сказать.

– Я понимаю язык медуз, – сказала Кира.

Акаве дважды сморгнул и ответил:

– Что-то сомневаюсь. Осталось двадцать пять секунд. Время идет.

Кира вскинула голову:

– Я Кира Наварес, главный ксенобиолог экспедиции, обследовавшей Адрастею, спутник планеты Зевс в системе сигма Дракона. Четыре месяца назад мы обнаружили на Адрастее инопланетный артефакт, и одним из последствий этого открытия стала гибель корабля военно-космического флота «Смягчающие обстоятельства».

Акаве и Койич переглянулись. Капитан расцепил сомкнутые руки и подался вперед. Соединил пальцы домиком под подбородком.

– Ладно, мисс Наварес, я готов вас выслушать. Просветите меня.

– Сначала я должна вам кое-что показать. – Она подняла руку, ладонью вверх. – Прошу вас, не пугайтесь.

Акаве фыркнул:

– Глубоко сомневаюсь, чтобы что-то…

Он смолк, когда из ладони Киры выскочили шипы. За спиной у нее морпехи подняли ружья, и она знала, что дула нацелены ей в голову.

– Это не опасно, все под контролем – сказала она, уговаривая шипы не двигаться больше. – В основном.

Кира расслабилась, и ее ладонь снова стала гладкой.

И тогда она рассказала свою историю.

Кира солгала.

Не обо всем, но – как и когда рассказывала экипажу «Рогатки» – она солгала о том, как именно погибли ее друзья на Адре, свалила вину за их смерть на медуз. Это было глупо: если Акаве пробудит от криосна Орсо или кого-то из его спутников и подвергнет допросу, ложь сразу же выйдет на свет. Но Кира не могла себя заставить признать свою вину в этих смертях. Особенно признать свою вину в гибели Алана все еще было ей непосильно. К тому же это окончательно очернило бы ее в глазах Фалькони.