Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Дракон снова бросился на него. И еще раз. Каждый раз его искривленным челюстям предшествовала ярость его преобразующего пламени, но снова и снова темный храмовник выходил из ада невредимым и готовым с мечом или топором метнуть в зверя. Затем внезапно колоссальное существо исчезло. Оно исчезло в раскаленных, черных небесах.

— Нет! — взревел Архаон. — Я здесь, ты, ошибка природы. Я здесь!

Он пристально посмотрел на небосвод, который кипел над ним, как расплавленная смола. Он всмотрелся сквозь кружащийся водоворот, который завывал над Южными Пустошами. Он уставился в темноту за адским сиянием вулкана, на дикие орды зверолюдей и демонов, которые рвали друг друга на куски в безумии шторма.

Он услышал Огненного Клыка раньше, чем увидел его. Когда он повернулся, огромные челюсти дракона Хаоса уже были там, маня, как вход в пещеру. Архаона сбила с ног щелкающая сила пасти, когда та оторвала его от вершины горы. Затем искореженная пасть дракона захлопнулась, заключив воина Хаоса в тюрьму из клыков и искривленных зубов.

Архаон и раньше видел, как Огненный Клык забирает своих жертв. Как голодная гончая, она жадно поглощала свою добычу, иногда используя длину своих челюстей, как корыто, чтобы, зачерпывать вопящие толпы несчастных в свою глотку в стремлении ассимилировать их плоть и формы. И с каждой жертвой зверь рос. Но Архаон не стал жертвой ассимилирования. Дракон Хаоса приберег для него дополнительные страдания. Надавив на темного храмовника, монстр намеревался сначала его пожевать. Сокрушить его своей титанической челюстью. Проткнуть его клыками. Разорвать его на жалкие кусочки в своей искореженной пасти. Доспехи Моркара не допустили бы такого осквернения. Обычно жертва была бы слепа к скрежещущему ужасу во рту зверя, но зверь лорда Тзинча залил свой рот варп-пламенем, которое осветило его пасть и окутало Архаона пурпурным. Дракону, размышлял Архаон, его бронированная фигура, должно быть, казалась похожей на мушкетную пулю.

Затем, сквозь пламя перемен, он увидел его. Императорский крест на навершии. Скромное мерцание драгоценных камней, вставленных в крестовину. Терминус. Двуручный меч все еще лежал в ножнах из трансформирующейся плоти, погребенный во вспышке лиц, которые смотрели вниз с крыши пасти дракона Хаоса, как волдыри. Архаон потянулся за клинком, но как только он это сделал, рот внезапно наполнился жгучей жидкостью, которая исходила от его чудовищного окружения. Вонючий потоп предшествовал глотательному действию, и телескопические челюсти его внутреннего рта и той, что была внутри, рванулись вперед, чтобы захлопнуться вокруг воина Хаоса, как зубчатая клетка из размазанной плоти и костей. Прижавшись к внутренней части внутренней пасти и просунув руку между прутьями ее острых клыков, Архаон потянулся. Он схватил меч закованными в броню пальцами. Когда он добрался до него, зажав рукоять между двумя пальцами, дракон Хаоса срыгнул. Вытащив меч из его мясистой тюрьмы, Архаон держался за клинок, когда его бронированную фигуру затащили в заднюю часть глотки дракона, где он снова был проглочен и начал ужасное путешествие вниз по волнистой глотке зверя.

Архаона переполняло чистое отвращение. Его броня была залита ассимилирующей слизью существа. Вонь внутри монстра была ошеломляющей, манящей к забвению, и темный храмовник был вынужден дышать ею. Существо было живым ужасом. Архаон чувствовал, как трансформируются мускулистые движения плоти вокруг него, унося его в змеиное горло зверя и вниз, в пещерообразные логова чудовищного тела. Проскользнув через ряд сфинктеров пищевода, Архаон обнаружил, что скользит вниз по чавкающему проходу, в котором рты жертв, вделанные в стены, кусали его доспехи, а руки пытались сорвать трудно перевариваемую броню. Ассимилированные несчастные не преуспели, и в течение нескольких ужасных мгновений Архаон скользил в большую камеру — что-то вроде преджелудка или желудка — и остановился на пищеварительной отмели небольшого озера.

Пробираясь обратно сквозь слизь и плотскую береговую линию, Архаон обернулся, чтобы осмотреть окрестности. Стены были покрыты пятнами плоти — это был их собственный ужас. Внутри их дрожащей, источающей ил структуры были кости, ребра и обрывков брони. Именно здесь, в тюрьме плоти, хранилось захваченное сокровище. Среди хрящей и сухожилий Архаон мог видеть монеты, драгоценные камни и разрушительные артефакты. Ассимилированные жертвы тянулись к нему руками, которые торчали из стен. Другие кричали в вечной агонии, все слились воедино ртами и мучениями. Бассейн, из которого он выбирался, был освещен отдельными языками преобразующего пламени. Вода перемещалась из стороны в сторону, разбрызгиваясь по одной стороне помещения, а затем по другой, когда великий дракон накренился и полетел. Сам бассейн тонул в частично ассимилированных телах. Оттуда, казалось, бедняги и становились частью Огненного Клыка. Единым целое с его плотью. Запертые в виселицах из искореженных костей. Задрапированные за растягивающейся прозрачностью его кожи. Обреченые — пока, наконец, их ужас не станет полным, когда конечности и органы разойдутся, чтобы служить искаженной форме дракона Хаоса. Архаон никогда не испытывал такого отвратительного отвращения. Он знал только, что колоссальное животное должно умереть.

Топая по стонущим отмелям с Терминусом, зажатым в тисках его перчатки, Архаон прошел сквозь зверя. Протискиваясь сквозь мясистые щели и зазубренные клапаны, Архаон пересек кровавые, пульсирующие камеры, усеянные измельчающими зубами. Он пробирался сквозь леса вросших конечностей, которые цеплялись за его милосердие. Он прошел через жевательные отверстия, которые угрожали задушить и поглотить его. Повсюду он искал сапфировое сияние драгоценного камня демонического колдуна. Пророческое око Шириана. Сокровище Тзинча, которое благословило усилия Моркара Объединителя и принадлежало к оправе его могучего шлема. Поскольку оно способствовало опустошающим усилиям первого в истории Избранного Хаоса, оно сделает то же самое для последнего. Оно не заслуживало того, чтобы воплощать фантазии дряхлого колдуна или плескаться в пищеварительном бассейне такой проклятой мерзости, как Огненный Клык. Оно было предназначено для большего служения. Без Книги Небесных Прорицаний Архаону понадобился бы зачарованный драгоценный камень, чтобы указать ему путь вперед. Показать ему Разрушительные сокровища, которые когда-нибудь будут возвращены, чтобы он стал вестником Армагеддона и Повелителем Конца Времен.

Как Око созерцало Архаона, так и Архаон созерцал Око. Сквозь похожую на утробу тьму искореженных внутренностей дракона воин Хаоса увидел малейший намек на эфирное свечение драгоценного камня. Подняв Терминус, темный храмовник пронзил свой путь сквозь извивающуюся плоть стенки желудка и пропилил себе путь к новым системам. Пробираясь в соседние камеры, Архаон почувствовал, как дракон извивается и корчится вокруг него. Он был по колено в крови, когда зверь истекал внутренней кровью. Он чувствовал муки, которые причиняла ему последняя трапеза изнутри, и был вынужден приземлиться на черный лед полуночной равнины. Даже изнутри Архаон мог слышать боевые кличи многочисленных зверолюдей, атакующих. Он слышал, как демоны выпрыгивают из бури, чтобы вонзить свои медные когти в драконью плоть. Архаон знал, что они пытаются разорвать его на части, но когда стенки желудка напряглись и взбрыкнули, Архаон понял, что Огненный Клык навлек гнев своего преобразующего пламени на темных чудовищ Южных Пустошей. Небольшие озера ассимилированной слизи вспыхнули пурпурным пламенем, когда дракон Хаоса опалил орды вокруг себя, создавая новые порождения.