Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Они просто продолжали приближаться. Мародеры в шипах и мехах. Грубые зверолюди. Воины Хаоса в темной броне еще более темного призвания. Ужасы плоти. Изверги запредельного. Распутные чудовища. Слуги Зигмара, возможно, и находились в богом забытой глуши, но там не было недостатка в жалких врагах для освященной стали. Если бы еще больше этих жалких, заблуждающихся созданий действительно были оставлены своими богами, то для Хоррвица и его рыцарей Двухвостого Светила было бы очень мало работы. Благосклонность порчи можно было наблюдать повсюду. Вещи, которые уже давно потеряли свою человечность, умоляли Разрушительные Силы этого темного места исказиться по их собственному непостоянному образу.

Хоррвиц продолжал сражаться, и его храмовники сражались рядом с ним, рубя, пронзая и пробивая себе путь сквозь орды. Хоррвиц никогда не видел такого места. Сама земля под его сапогами, небо над шлемом, воющее безумие между ними — все это было оскорблением природы. Слуг Бога-Короля. Самого Бога-Короля.

Хоррвиц боролся с угрозой скверны за пределами своей Империи, на ее границах и в ее богатых и темных лесах. Он был щитом Зигмара против ведьм, зеленокожих варваров, измененных и воинов Темных Богов. Здесь, в этом погруженном во мрак месте, он обнаружил все ужасы своего воображения: извращенные разумы и тела, полукровки, обладатели отвратительных даров и неестественных сил, темные храмовники, облаченные в покрытые боевыми шрамами доспехи и несущие тошнотворные знаки Разрушительных Сил. Они размахивали своими клинками с верой, столь же сильной, как и у Хоррвица, их души предлагались их чудовищным покровителям. Их кишащие вшами меховые плащи и рваные мантии развевались вокруг них, как паруса проклятых галеонов, когда они умело ставили свои щиты между благословенным клинком рыцаря и своим зловонным существованием. Однако это была жизнь, полная вечных сражений и жестокости, и воины тьмы не облегчали ему жизнь.

Они надавили на него и умерли. Между грязью рогатых полукровок, которые набросились на него со своими грубыми цепами, и безумцами-мародерами, верхом на обезумевших конях, Хоррвиц уложил рыцаря, чемпиона, уродливого монстра проклятых благословений, каким-то образом все еще пристегнутого к своей броне. Тяжелый клинок храмовника отбросил в сторону дикое искусство владения мечом людей, забывшихся в Пустошах. Он проникал сквозь сталь, изъеденную ржавчиной и вечной службой на вершине мира, и визжал сквозь бронированные торсы и расколотые шлемы, чтобы положить конец лихорадочному кошмару полуживых жизней.

А потом появился он. Хоррвиц успокоился, тяжело дыша от напряжения, эхом отдававшегося в темноте его рыцарского шлема, Пустоши кружились перед его прорезями для глаз, а клинок храмовника сверкал в неистовом служении, существа набросились на него, все клыки, когти и безумие. Среди окровавленных наконечников копий, шипастых шаров на ржавых цепях, зазубренных мечей и светящихся рунами клинков, соперничающих за его смерть, которая была всего в нескольких мгновениях, Хоррвиц увидел его.

Это было самое странное. Среди свирепости и звона стали о сталь Хоррвиц увидел, как воин разрушения упал на колени. Это зрелище едва не стоило храмовнику головы. Его клинок только что отклонил острие копья, направленное прямо в лицевую часть шлема. Он расколол оружие вдоль древка, а затем, повернув рукоять, тяжелый меч переломил копье надвое. Опустив рыцарское оружие вниз и назад, Хоррвиц сделал то же самое с его владельцем, прежде чем ударить рукоятью по рогу и морде полукровки в землю и пронзить рыцаря Хаоса прямо сквозь восьмиконечную звезду его ржавого нагрудника. Когда воин рухнул в сторону с какофоническим грохотом, безымянный воин был обнаружен еще раз.

Несколько братьев-храмовников Хоррвица лежали перед фигурой, обезоруженные и выпотрошенные. Некоторые из их тяжелых клинков показались воину недостающими. Его броня была погнута и расколота там, где острые отбивные и удары нашли свою цель. Его изуродованный щит был сорван с него, а шлем превратился в развалины, едва удерживаемые вместе старыми заклепками и ржавчиной. Сила удара почти лишила его чувств, снесла половину шлема, а кончик лезвия порезал ему лоб. Из глубокой раны текла кровь по его лицу и сквозь рваную бороду. Кровь капала с его волос на коллекцию медальонов, амулетов и Разрушительных символов, которые висели у него на шее на свободных цепях, бечевках и сухожилиях.

Хоррвиц видел такую ужасную иконографию на доспехах и знаменах многих, кого он убил в Пустошах. Это была настоящая коллекция. Хоррвиц считал невозможным чтить так много богов и сил, даже если они были Разрушительными. Коленопреклоненный рыцарь сморгнул кровь из глаза и оперся на свое потускневшее оружие, клинок в перчатках, острие меча вонзилось в запекшуюся землю, рукоятка и гарда образовали крест перед его разбитым шлемом. Хоррвиц сделал несколько яростных шагов к нему, подняв над головой свой собственный клинок.

— Защищайся, раб тьмы! — взревел храмовник, но рыцарь не двинулся с места. Моргая кровью, которая продолжала струиться по его щеке, воин Хаоса наблюдал, как Хоррвиц приближается, но оставался неподвижным. В своем шлеме храмовник зарычал. Не в ярости. Его рука не двигалась. Он не страдал от травмы или колдовства. Это была совесть. — Вставай, я говорю, и сражайся со мной!

Еще один рыцарь Темных Богов ворвался с топором, которым он тяжело замахнулся на Хоррвица. Не менее тяжело Хоррвиц отодвинулся в сторону от оружия. Перемещая свои глазные щели между коленопреклоненным рыцарем и нападавшим, Хоррвиц с силой опустил клинок на того, кто держал топор. Опытная и рассекающая сила меча, который он изначально предназначал для беззащитного воина, пронзила нападавшего насквозь.

Шипя сквозь стиснутые зубы, Хоррвиц пнул поверженного рыцаря обратно с клинка, прежде чем взмахнуть им и срубить трижды проклятую измененную форму. Завершив поворот, он обнаружил, что рыцарь все еще стоит перед ним на коленях. Он не двигался. Он не воспользовался своим шансом сбежать. Казалось, он был рад смерти.

Хоррвиц почувствовал белый жар своей руки. Его клинок храмовника был тяжёлым, и в его броне это помогало держать клинок в движении. Его совесть заглушила инстинкт, как ледяная вода. Он не станет тем, кого поклялся уничтожить. Он был храмовником Зигмара. Рыцарем Двухвостого Светила. Он не станет безмозглым убийцей в Пустошах. Он не хотел вступать в ряды потерянных и проклятых.

— Сразись со мной! — взревел Хоррвиц, но воин не стал удовлетворять его требование. Храмовник шагнул вперед и нанес удар ногой по коленопреклоненному рыцарю, который с грохотом рухнул. Хоррвиц отбил потускневший клинок в сторону своим собственным, прежде чем перешагнуть через лежащую ничком фигуру в доспехах. Хоррвиц развернул свой клинок и занес его над разбитым шлемом воина. Острие меча болталось над его окровавленным лицом. — Ты сделаешь мне одолжение, черт бы тебя побрал…