Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Воин Хаоса посмотрел на Хоррвица поверх своего клинка храмовника.

— Когда-то я был человеком, — сказал воин, его губы были красными от крови. — Благородным человеком, как и вы. Окажите мне честь покончить с этим. Я умоляю вас. Даруйте мне покой.

Хоррвиц наклонился, чтобы нанести удар, чтобы вложить весь свой вес в лезвие, но внезапно почувствовал слабость. Измученный, пьяный от боя, на мгновение он покачнулся. Воин расплылся перед ним, но затем вернулся в обжигающий фокус. Он посмотрел вверх и вокруг себя. Его рыцари-зигмариты разбили боевой отряд. Их неудержимое наступление сокрушило развращенных. Их чемпион бежал, и все храмовники вокруг добивали врага: наносили удары клинками, вырывали последние остатки жизни из поверженных воинов, принося мир измененным и полукровкам, где они лежали. Он повернулся к темному воину у своих ног. Он умолял о смерти. На лице Хоррвица за шлемом отразилось рычание.

— Я бы не стал тратить на тебя свою честь, мразь, — сказал ему Хоррвиц. — Я не буду служить по желанию человека, который сам был еретическим слугой Темных Богов. Ты не получишь от меня быстрой и милосердной смерти, друг.

Хоррвиц поднял свой клинок и отступил назад. Два воина уставились друг на друга.

— Если ты не хочешь драться со мной, то можешь рискнуть с генералом охотников на ведьм, — Хельмут Хоррвиц хмыкнул. — Посмотрим, найдешь ли ты в нем хоть каплю милосердия.

Хоррвиц тащил изуродованные клинками трупы и подергивающиеся мешки с искореженной плотью к огненным насыпям, которые они соорудили на краю лагеря зигмаритов. Даже с благословенными маслами потрескивающим языкам пламени, которые пробивались сквозь искривленные конечности, было трудно при резком падении температуры. Сквозь мучения огня Хоррвиц мог слышать звуки боевых стад вдалеке, яростный рев зверолюдей на ветру. Ужасный звук, казалось, преследовал зигмаритов повсюду, как будто существа знали, что слугам Бога-Короля не место в адских окрестностях Пустошей, и могли чувствовать чистоту их цели.

Хоррвиц бросил разделанную тушу перед сьерами Стенцелем и Оберндорфом. Это была работа для прислуги, но в лагере было очень мало людей, способных удовлетворить такие потребности, оставляя мужчин благородного происхождения складывать трупы и топить горящую плоть. Слуги первыми проиграли битву с Царством Теней, либо поддавшись безумию, которое могло предложить это место, либо будучи утащенными в ледяной водоворот вещами, которые не поддавались описанию. Любой, кто не жил клинком или бдительностью своей отточенной ненавистью веры, становился добычей. В результате лагерь разрушенных штормом палаток и фургонов в основном состоял из вооруженных молотами жрецов Зигмара, чьи непрерывные посвящения заставляли мерзлую землю под их сапогами раскалываться, суровых охотников на ведьм Айзенкрамера и рыцарей Двухвостого Светила.

Стенцель и Оберндорф взяли труп, который тащил Хоррвиц, и вдвоем бросили его на тлеющую насыпь, что было нелегким делом в полной бронированной броне. Храмовники были измучены и несчастны.

— Кровь Зигмара! — Сьер Оберндорф с усилием сплюнул. — Я не выношу проклятого шума этих ублюдков.

— Он всегда здесь, — сказал сьер Стенцель. — Как будто это часть самого места.

— Что заставило богов создать такое место? — застонал Оберндорф.

— Пустоши не были созданы, — мрачно сказал им Хоррвиц. — Они были переделаны.

Мгновение храмовники ничего не говорили.

— Вы поговорите с Айзенкрамером? — спросил Стенцель. Хоррвиц медленно кивнул, опустив глаза.

— Я поговорю с ним.

После встречи с рыцарями-часовыми и отцом Гершелем, который взял на себя обязанности квартирмейстера, Хоррвиц устало направился к скинии. Полотно большой палатки было испачкано пеплом, пылью и кровью, которые иногда падали дождем с разгневанных небес. Это должно было быть святое место. Передвижной храм для размещения военного алтаря Бога-Короля. Айзенкрамер настоял на том, чтобы они перевезли через Кислев, Страну Троллей, в Северные Пустоши. Скиния пахла не очень свято, решил Хоррвиц, протискиваясь сквозь полотно и входя в затхлую темноту за ней.

В алтарной комнате охотники на ведьм и священники купались в в адском сиянии жаровни, совещаясь заговорщическим шепотом. Отец Стернтал, самый старший и выживший священник генерала Охотников на Ведьм, раскачивал вокруг себя курильницу с благовониями на паре цепей в честь двуххвостой кометы, которая возвестила о рождении Зигмара. Хоррвиц прошел сквозь дым и опустился на колени перед военным алтарем, забота и внимание, уделенные его безупречному мастерству, расходились с забрызганными мульчей колесами его фургона-платформы. Мастер Клинков склонил голову и провел молотом по своему сердцу, прося Бога-Короля о его благословении в этом самом мрачном из мест.

Молитвы храмовника были прерваны звуками, доносившимися из-за холщовой перегородки в задней части алтарной комнаты. За ней он слышал, как одного из заключенных Айзенкрамера пытали и допрашивали. Он мог слышать грубую, сладкую настойчивость охотников на ведьм, направляющих сердца еретиков через испытания принудительного истощения. Он мог слышать гром самого Генерала-Охотника на Ведьм, заставляющего своих жертв продолжать жить, несмотря на их пытки, чтобы они могли вынести больше и приветствовать свет Бога-Короля, возвращающегося в жалкое оправдание их жизней. Поднявшись на ноги, Хоррвиц подошел к одному из людей генерала охотников на ведьм. Палач Айзенкрамера поднял грязную руку и бросил на храмовника угрюмый взгляд, прежде чем нырнуть внутрь, чтобы сообщить своему хозяину о прибытии Хоррвица. Храмовник не испытывал особого вкуса к необходимым пыткам и втайне приветствовал это оскорбление.

Несколько мгновений спустя Вольфрам Айзенкрамер вышел из тени и встал между развевающимися занавесками. Несмотря на грязь порчи, в которой он обычно был по локоть, черный бархат и белые шелка, составлявшие простой наряд Айзенкрамера, были безупречны. Он провел большим и указательным пальцами руки в перчатке по своим накрахмаленным длинным блестящим седым усам и по бороде, которую он держал аккуратно. Он бросил на Хоррвица кремневый взгляд из-под полей своей конической шляпы и закурил курительную трубку на длинном черенке с таким же длинным конусом.

— Можно вас на пару слов, генерал?

Айзенкрамер ничего не ответил. Он встретил вопросительные взгляды выходящих охотников на ведьм и писца, которому было поручено записывать показания заключенных в черном кожаном томе. Генерал-охотник на ведьм отпустил их всех медленным кивком, но взял том у уходящего писца.

Когда посох Айзенкрамера протиснулся сквозь холщовые занавески, Хоррвиц мельком увидел оборудование палача, загромождавшее комнату за ним. Когда охотники на ведьм проходили мимо, он уловил запах пота, крови и насилия.