Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

— Сейчас, — сказал ему Кастнер, опустив шлем и постукивая им по нагруднику.

Оборванные уши шамана насторожились. Его глаза открылись и повернулись в своих глазницах. Нарушители. Незваные гости на нечестивой земле. Новые жертвы для стадного камня. Его толстый язык обвился вокруг проклятий и древних чар.

Лошадь Эмиля встала на дыбы с неожиданной свирепостью. Оруженосец инстинктивно дернулся, посылая вперёд свой болт. Стрела арбалета рванула лохмотья шамана и разлетелась вдребезги об стадный камень позади. Конь сквайра был не в себе. У существа остекленели глаза, и оно сверкнуло копытами. Эмиль пригнулся и попятился из-под прикрытия обелиска, когда подковы его коня со свистом ударились о камень. Вьючная лошадь была поражена точно так же, она била и отбрасывала труп Юриана Спартака со спины. Это не имеет никакого отношения к мертвому воину Хаоса, решил Кастнер. Это был шаман, утверждающий свою власть над дикой природой своих сородичей-зверей.

Кастнер увидел, как глаза Оберона остекленели, словно северное озеро. Губы жеребца скривились от длинных острых зубов. Рыцарь должен был действовать быстро. Кастнер бросился на коня, его кольчуга и покрытый металлом кулак подняли вверх щит крестоносца, размозжив коню череп. Животное отшатнулось назад, лишившись чувств и влияния заклинания. Его ноги подкосились, и жеребец рухнул на землю без сознания. Перчатка храмовника зигмаритов заскрипела на конце большого меча. Он был менее сентиментален в отношении коня и вьючной лошади своего оруженосца, которых они недавно подобрали в Бергсбурге. Клинок крестоносца прошел между свирепыми копытами вставшего на дыбы коня и вошел ему в грудь. Вытащив широкий клинок из пробитого сердца лошади, Кастнер резко обернулся. Терминус прошел сквозь горло вьючной лошади прежде, чем конь Эмиля коснулся земли.

— Еще раз, — прорычал рыцарь сквозь шлем оруженосцу, который перезаряжал свой арбалет.

Огонь бушевал вовсю. Боевое стадо вспомнило что оно такое. Кувшины с элем были брошены на стоячие камни круга. Мускулистые силуэты приближались к храмовнику. Сначала Длиннорогие. Дикари, уже испытанные в бою с зеленокожими и крысолюдьми. Монстры, которые убили достаточно и прожили достаточно долго, чтобы наслаждаться признательностью своего стада. Однако они никогда не встречали рыцаря Двухвостого Светила. Они никогда не встречались с Дидериком Кастнером. Их звериная плоть была жесткой и жилистой, пронизанной сухожилиями и крепкими костями. Терминус рассек ее, как взбитые сливки. Кастнер стал обрамлённым огнём силуэтом среди зверолюдей, показывая то, чего он добился и изобрёл на своих тренировках.

Зверолюди же, напротив, были дубинщиками, предпочитавшими отбиваться топорами и каменными молотами. Их оружие было грубым и ржавым, но сила, с которой они размахивали им, подпитывалась ненавистью и была варварской. У них не было никакой организации или рассмотрения тактики, только звериная хитрость и рога у монстров большего размера, которые пытались ударить ими первыми. Воину, даже рыцарю ордена храмовников, передвигающемуся в изнурительных ограничениях металлической пластины, было легко потерять себя в бою. Стать таким же животным.

Погибшие были в плену у Кровавого Бога — их ярость была бессмысленной жертвой. Такие люди были ничуть не лучше тех зверей, которых Кастнер разрывал на части дисциплинированными ударами и выпадами своего клинка. Кастнер рассудил, что лучшие воины продумывают свой путь в битве. Они знают, где будет находиться их клинок за мгновение до того, как он приземлится. Знают, где потребуется служить их щиту, прежде чем произойдет роковая посадка топора. Человек, который сражается только инстинктивно — даже самый способный дикарь — не может знать таких вещей. Он не мог предугадать смертоносные предпочтения своего врага и не мог учиться у них в середине боя. Битва была серьезной игрой стратегии и мастерства, как те, в какие играли с досками и причудливыми фигурами. Способные игроки могли полагаться на отрепетированные ходы, одновременно используя слабые места противников, когда они были раскрыты перед ними.

Терминус отрезал конечности от мускулистых торсов и снимал головы с плеч. Потоки горячей звериной крови плыли вокруг рыцаря, когда лучшие звери стада устилали землю внутри круга. Щит Кастнера впитал разочарование и отчаяние вооруженных топорами монстров, которые ревели на него так, словно это что-то значило. Атака продолжилась когда Кастнер вонзил свой клинок в трупы их собратьев-дикарей. В промежутках между такими хирургическими ударами храмовник находил момент, чтобы нанести ответный удар существам, стоявшим позади него, разбивая челюсти в козьих черепах крестообразной гардой своего меча и отбрасывая чудовищ обратно к яростному пламени.

Когда бойня развернулась, а боевое стадо начало приходить в себя от пьяного шока, вызванного вторжением, шаман взмахнул кремневым ножом в воздухе, жестом приглашая орды меньших тварей и чудищ продолжать бойню. Поскольку лучшие мясники стада были разрублены на части бесстрашным рыцарем, мало кто из зверолюдей смаковал подобное предложение. С прокисшим элем в животах, с копьями и дубинками, болтающимися в когтях, они колебались.

Во время набега или кровопролитной резни в деревне шестеренки варварской бойни обычно смазывались кровью, пролитой звероловами и длиннорогими — теми самыми существами, через которых рыцарь в доспехах прокладывал себе путь. Когда низшие существа и зверолюди убегали в темноту леса, многие дикари стада думали сделать то же самое. Однако, сделав несколько шагов назад, они были остановлены громовым ревом Быка. Зверь выхватил широкий клинок дровосека у ближайшего существа и с ревом отрубил ему голову начисто. И этот звук, и ярость гнали воинственную стаю вперед, словно шторм за их спинами, через каменный круг к рыцарю-тамплиеру.

Шаман испуганно заблеял на Быка, боясь оскорбить его богов и намереваясь завершить жертвоприношение. Крутя топор в своем огромном кулаке, зверь поймал его и запустил рукоятью оружия поверх лезвия в дерево, поддерживающее висячие клетки пленников. Вонзившись в больной ствол, топор прорезал поддерживающие их веревки. Клетки с грохотом упали на землю между боевыми псами стада. Как и лошади, собаки были доведены до безумной дикости заклинаниями шамана. Пленники завопили от ужаса, когда их клетки разлетелись вдребезги, а больные пасти собак набросились на них, отрывая плоть от костей.

Последний из звероловов был четырехрогим чудовищем, которое, как думал Кастнер, он уничтожил в первых нескольких убийствах. Чудовищное существо, движимое каким-то звериным нежеланием умирать, размахивало булавой, сделанной из вонзенных клыков какого-то саблезубого монстра. Дважды оружие пробивало щит Кастнера и даже пронзило его пластинчатый наплечник в плечо.