Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Именно такую бойню Кастнер и представлял себе во дворе. Рыцари-мародеры были хладнокровны и целеустремлённы в своем нападении. В то время как храмовники Ризенвейлера поднимали и размахивали своими боевыми молотами с уверенностью, рожденной муштрой и молитвой, воины Хаоса рубили, рубили и резали свою стихию — кровь и части тел своих жертв. Разрушительные рыцари двигались с реактивной текучестью не того, кто рожден носить доспехи, как высокородные имперцы, а того, кто стал ее частью. Вытянув перед собой крылья, как щиты, воины позволили серебряным молотам бесполезно отскакивать от бронированных мембран, прежде чем вырваться из-за них и проскочить сквозь щели и между пластинами посеребренной брони храмовника.

Кастнер одновременно с ужасом и восторгом наблюдал, как тамплиеры Зигмара и Рыцари-Разрушители сражаются за его душу. Оберон рысил вокруг кровопролития, а Кастнер поднял Терминус, чтобы нанести удар. Рыцари Огненного Сердца, отброшенные назад крыльями своих безмолвных врагов, спотыкались о трупы в пределах досягаемости большого меча. Ярость в животе Кастнера заставила Терминус задрожать в его хватке, но он не мог заставить себя ударить слуг Зигмара. Когда три серебряных рыцаря отбросили одного из проклятых воинов назад через бойню, его крылья и костяные лезвия отбросили в сторону непреодолимую силу боевых молотов, Кастнер оказался над рыцарем.

Праведная ярость захлестнула его, как ледяная вода. Гибельный воин должен был умереть. Каждая частичка существа Кастнера нуждалась в том, чтобы покончить с ним. Почти каждая часть. Варп-камень в его черепе стал теплым. Это было странное ощущение, и храмовник поднес руку к своему проколотому глазу. Камень был горячим на ощупь. Каждый раз, когда Кастнер поднимал свой большой меч, он пульсировал диким жаром, который он чувствовал во всей своей голове. Кастнер раздраженно зарычал на себя. Через несколько мгновений воин Хаоса повернется или отойдет за пределы досягаемости. Подошел Терминус. Голова Кастнера обрушилась вниз с обжигающим громом, который пронзил его череп. Стиснув зубы от боли, храмовник высвободил широкое лезвие своего оружия. Рубанув между крыльями воина, меч рассек его шею и плечо. Подняв Терминус к небу, Кастнер опустил меч сквозь плоть и броню другого плеча.

Кастнер не видел, как воин Хаоса рухнул на бронированные колени, его тяжелая от шлема голова свесилась вперед и упала с окровавленного туловища. Он лежал на булыжной мостовой, Терминус с грохотом упал на землю рядом с ним. Схватившись за голову руками, храмовник поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как рыцарь Огненного Сердца отбросил в сторону тело крылатого воина и занес свой боевой молот над своим декоративным шлемом. Кастнер покатился по забрызганному кровью двору, хватаясь за рукоять своего меча. Боевой молот опустился, искрясь на булыжниках. Кастнер вскочил на ноги и поставил Терминус между собой и зигмаритом.

Два других рыцаря, нависшие над спешившимся храмовником, атаковали справа, и на мгновение показалось, что Кастнеру придется взять их троих. Когда боль в голове утихла, он опустил руку и сжал свой двуручник. Первый из атакующих рыцарей внезапно упал: воин Хаоса, который шаг за шагом следовал за ним, отрубил ему ногу от колена взмахом тяжелой костяной сабли. Второго сбил с ног второй воин, который врезался в рыцаря сбоку. Повалив зигмарита на землю грудой тел, губительный воин заключил их обоих в свои крылья, прежде чем встать на дыбы и вонзить одну из своих огромных сабель в серебряную грудь рыцаря.

Кастнер почувствовал, как гнев Бога-Короля обрушился на него вместе с боевым молотом рыцаря, стоявшего перед ним. Удерживая тяжелый клинок Терминуса против нападения, храмовник боролся с желанием убить свою противоположность.

— Я рыцарь Двухвостого Светила, — прорычал Кастнер. — Храмовник Зигмара. Как и ты.

Протесты Кастнера не дали рыцарю с молотом ни секунды передышки. Тяжесть оружия обрушилась на него один раз, второй и третий — каждый удар был сильнее предыдущего.

— Ты совсем не похож на меня! — проревел рыцарь сквозь забрало, его резкий и культурный голос принадлежал рейкландцу. Кастнер почувствовал, как в нем закипает ярость. Когда рукоятка молота опустилась, храмовник оттолкнул ее в сторону своим двуручником. Потянувшись другой рукой к богато украшенному шлему рыцаря, Кастнер поднял забрало и увидел перед собой молодого аристократа. Черты его лица были искажены усилием и праведной ненавистью к врагу, той самой праведной ненавистью, которая когда-то обезобразила лицо Кастнера. Вцепившись кончиками пальцев в коронованный шлем, Кастнер с силой притянул рыцаря к себе одной рукой, другой он погрузил скрещенную гарду меча в лицо молодого рыцаря. Позволив мертвому зигмариту грохнуться на булыжники двора, Кастнер сплюнул ему вслед.

— Ты прав, — сказал он. — У нас нет ничего общего.

Он повернулся от рыцаря огненного сердца к двум рыцарям-мародерам, которые спасли его. Храмовник ожидал мести. Вместо этого он нашел холодное согласие. Кастнер слышал, как Ризенвейлер с властным разочарованием направлял своих рыцарей вперед, посылая вперед нетерпеливых воинов. Кастнер покачал головой, поднимая перед собой Терминус.

— Сражайтесь со мной! — крикнул он воинам хаоса. Он бросился на первого, но тот просто попятился, даже не предложив костяной меч или крыло для защиты. — Да что с тобой такое? Я твой враг, — яростно повернувшись ко второму, Кастнер взмахнул своим огромным мечом с такой яростью и силой, что тот разрубил костяной меч рыцаря хаоса надвое. Когда мародер попятился, его шлем-череп склонился в каком-то жалком почтении к храмовнику, он потянулся к хрящу третьей выступающей рукояти и вытащил короткий костяной клинок из других крылатых ножен для пальцев.

Когда отряд Ризенвейлера атаковал Кастнера, рыцари-мародеры преградили им путь, сверкнув костяными мечами в обеих руках, и тем самым лишили священных зигмаритов их добычи. Храмовник почувствовал, как его сердце сжалось в груди. Он испытывал холодное отвращение ко всему, что происходило во дворе, но не мог заставить себя убить своих проклятых спасителей. Оглядевшись по сторонам, Кастнер понял, что рыцари — мародеры выстроились в боевую линию — свой собственный кордон, обращенный наружу и не подпускающий к нему набожных рыцарей Огненного Сердца. С болью в душе Кастнер понимал, что без них его безжалостно растерзали бы на булыжниках закованные в доспехи убийцы Великого Теогониста. Он знал, что хочет жить, и был благодарен вмешательству мародеров за такую возможность.

Оглянувшись, Кастнер увидел, что отец Дагоберт неуклюже бежит к фургону, прижимая к груди проклятый том. Жизель все еще искала укрытие в развалинах часовни, а Ризенвейлер встал между ними. Высоко сжимая рукоять молота, наставник трусцой подбежал к жрецу сзади.