Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Не успел храмовник опомниться, как наступила ночь. Его торс — исцеляющийся с почти сверхъестественной скоростью и решимостью — блестел от пота и сверкал отражением звезд в темном небе над головой. Даже его хромота ослабла. Лопата вонзилась в густую коричневую землю поместья. Он весь день копал могилы. Его кости ныли, а разум онемел. Горст помог ему с телами и теперь сидел за аккуратно подстриженной живой изгородью, непривычно тихо. Когда последние несколько лопат земли упали на насыпь, Кастнер похлопал лопатой по земле. На простой отметке он написал имя «Труди». Он не знал фамилии служанки.

Из господского дома показался фонарь. Это была Жизель с кружкой и кувшином молока. Она повесила фонарь на ручку кирки, воткнутой в землю. На цепочке висел маленький молот Кастнера — серебряный молот, подаренный ему отцом Дагобертом перед тем, как юный Дидерик ушел пажом в рыцари. Послушник молча налил молоко и протянул его тамплиеру. Несмотря на все пережитое, Кастнер заметил страх на лице, непривычном к подобным эмоциям.

— В чем дело, девочка? — спросил Кастнер.

— Отец Дагоберт сказал, что ты должен поддерживать свои силы. Ты все еще поправляешься, — сказала ему Жизель. Кастнер сделал большой глоток. Молоко из погреба было прохладным. Он протянул кружку вперед, чтобы получить еще. Сестра сделала ему одолжение. — Мой кузен Йохан однажды…

— Скажи Дагоберту, что он мне нужен, — оборвал ее Кастнер. — Кто-то должен что-то сказать для этих людей.

— Почему бы тебе не сказать что-нибудь? — донесся из темноты голос Дагоберта. Священник подошел к Жизели сзади. Еретический том, который искали и рыцари Огненного Сердца, и крылатые мародеры, он держал под мышкой. — Ты знаешь эти слова.

— Они застревают в горле, — мрачно ответил Кастнер.

— Как слуга Зигмара, ты присутствовал на многих похоронах, — сказал Дагоберт, выходя на свет фонаря.

— Я знал этих людей…

— Тем больше у тебя причин почтить их память.

— Ты считаешь, что после сегодняшнего дня будет разумно прочитать мне лекцию о похоронном этикете? — сказал Кастнер, его гнев нарастал. — Веди эти проклятые причитания, будь добр.

— Помоги мне, Дидерик, — настаивал Дагоберт. — Помоги мне с первыми обрядами.

Кастнер сердито посмотрел на священника. Его губы приоткрылись, но из них ничего не вырвалось. Он пытался снова и снова, но безуспешно. Кастнер стиснул зубы и воткнул лопату в землю.

— Ты же знаешь, что слова не придут, — сказал он наконец.

— И что из этого? — спросил Дагоберт, указывая на серебряный молот, который он дал тамплиеру. Молот, который он носил на собственной шее. Он двинулся вперед. Кастнер вздрогнул. Он боялся не Дагоберта, а самого себя. Священник снял фонарь с рукоятки кирки и поднес его к груди рыцаря. Там, на плоти, под видом раны или увечья, виднелась отметина в форме молота. Как ожог, силуэт был красным, воспалённым и покрытым царапинами там, где он раздражал кожу храмовника.

— Ты не можешь ни произносить его слова, ни терпеть его печать на своей плоти, — сказал Дагоберт.

Кастнер посмотрел на отметину у себя на груди. Он медленно и задумчиво поднял голову. Его боль и гнев были исчерпаны. Он чувствовал себя усталым. Подняв глаза на священника, он пристально посмотрел Дагоберту в глаза.

— Что со мной происходит? — спросил Кастнер, его голос был едва слышен в ночном воздухе.

— Ты отмечен, — сказала Жизель. — Любой дурак может увидеть, что ты отмечен Темными Богами…

— Молчать, женщина! — рявкнул Кастнер. — Не говори таких вещей.

— Кто-то же должен, — сказал Дагоберт.

— Почему они нас не убили? — спросила Жизель. — В форте мародеры могли убить нас вместе со всеми остальными людьми. Почему они этого не сделали? Хаммерфолл. Деревня. Форт — но не мы. Мы отмечены вместе с тобой?

— Я тебя предупреждаю…

— Они могли забрать книгу с наших трупов, — сказал Дагоберт, вытаскивая проклятый том из-под мышки.

— Не знаю, — ответил Кастнер, не поднимая глаз от земли.

— Думаю, что да, — ответил Дагоберт. — В особняке, принимая во внимание то, что произошло, я решил, что стоит рискнуть и заглянуть в этот проклятый том. Пока ты рыл могилы для тех, чья кровь на твоих руках… — Кастнер резко вскинул голову, но резкие слова, которые храмовник хотел произнести в адрес отца Дагоберта, замерли у него на губах. — Я использовал словарь, чтобы перевести эту проклятую вещь. У него есть ответы для нас, Дидерик, но ответы, которые ты вряд ли захочешь услышать.

— Но я думаю, что мы должны их услышать, — сказала Жизель, скрестив руки на груди. Она перевела взгляд с Кастнера на священника.

— Вы обвиняете меня в том, что я отмечен Губительными Силами, — сказал Кастнер, пиная землю, — но это вы двое уткнулись носами в страницы запрещенных текстов.

— Похоже, мы находимся в самом центре событий, имеющих какое-то значение. Мародеры. Рыцари Огненного Сердца. Великий Теогонист Империи. Сам Зигмар, насколько нам известно. Я сижу уже несколько часов, пытаясь понять, почему Хедрих Люценшлагер приказал своим рыцарям уничтожить нас. Ты знаешь, что у меня есть несколько хороших слов об этом человеке. Придворная политика и культовый заговор посадили жабу вроде Лютценшлагера на трон Великого Теогониста, а не по воле Бога-Короля. Люди, выступавшие против него, были изгнаны в Храмы Пути на северном побережье и в дебри Хохланда. Он заблуждается. Он правоверен. Его душа — бездонный колодец честолюбия, ложно вычерпанный во имя Бога-Короля. Но убийство по расчету?

— Он ходячий труп, — прошипел Кастнер сквозь зубы. — Это все, что вам нужно знать.

— Ты собираешься войти в один из самых укрепленных городов страны? — с вызовом сказал Дагоберт. — За тобой уже охотятся. Ты хочешь казнить самого защищенного человека в Империи — за исключением самого императора — в его собственном соборе? Я желаю тебе чуда в этом начинании, сын мой, потому что оно тебе понадобится.

— Нет, — ответил Кастнер с каменным лицом, — просто клинок и сильная воля.

— И сердце, полное мести? — спросил Дагоберт. — А ты не знаешь, что вызвало такой пожар?

— Прошу, продолжай, — лицо Кастнера помрачнело.

Дагобер поднял книгу перед Жизелью и тамплиером.

— Несмотря на свой жуткий вид, — сказал он, — он кажется свободным от любого вида физической порчи. Кожаный переплет, железные застежки, чернила и пергамент. Если зло обитает на его страницах, оно хорошо прячется. Причина, по-видимому, для еретического статуса тома и включения его в хранилища могучего молотобойца, заключается в знании, которое он верно донес до нас через века. Она называется Liber Caelestior или Селестинская Книга Прорицаний. Ты помог мне составить каталог книг, принесенных нам в храм, Дидерик, лжепророчества, проповедующие отсутствие Бога-Короля в мире, предсказания, полученные от селестийского конгресса…