Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Кастнер толкнул передний люк. Все лодочники были заняты переговорами о слиянии двух рек и арках высокого моста. Он назывался Мост Трех Пошлин — или, как его знал Кастнер, Мост Остландера. Сырая трава свисала с нижней стороны арки, как корпуса галеонов в сухом доке. Скелетообразные контрабандисты сидели в клетках-виселицах, которые, в свою очередь, были вделаны в камень снаружи моста, ожидая своей смерти, в то время как речные вороны кружили вокруг. Вдоль береговой линии Кастнер увидел грязную насыпь из обвалившихся каменных блоков, где нищие соорудили небольшую колонию палаток и лачуг. Он наблюдал. Он ждал ответа.

— Эй, ты! — крикнул кто-то из команды. Храмовник был замечен. — Безбилетник, капитан.

Капитан вышел вперед, когда узкая лодка пересекла течение и направилась к арке моста, ближайшему к южному берегу.

— Тащи его сюда! — проревел капитан, перекрывая тяжелый плеск воды о плоскодонный корпус корабля. — Любой, кто путешествует на моем корабле, должен заплатить за проезд. Ты спасаешь свои ноги. А что я получу, а?

Когда несколько лодочников приблизились к Кастнеру, храмовник поднялся с корточек и вышел из носового люка. Когда лодочники увидели, что он одет в кольчугу, доспехи и шлем, они замедлили ход. Они узнали воина, когда увидели его.

— За мой проезд, — крикнул им Кастнер, — я сохраню ваши жизни! Это выгодная сделка, поверь мне.

Кастнер увидел то, что искал. Он набрал в легкие столько воздуха, сколько позволял нагрудник, сделал несколько тяжелых шагов к борту лодки и нырнул в мутную воду.

— Ну, вы только посмотрите, — сказал капитан, когда полностью бронированная фигура Кастнера исчезла под вонючей поверхностью.

Тяжесть брони свалила Кастнера с ног. Давление в легких росло. Сквозь шлем хлынула вода, но глаза Кастнера уже были закрыты. Сквозь воды Талабека и Рейка ничего не было видно, и уж тем более там, где они сливались. Используя свой щит как грубое весло, Кастнер протолкался сквозь толщу воды — и все это время доспехи тащили его в водяную могилу. Внезапно его ботинки ударились о камень: угловатый и скользкий от водорослей и нечистот. Это было не дно реки. Рейк был гораздо глубже, ближе к пристани. Он опустился на обвалившиеся блоки насыпи. Подталкивая вес своей брони вперед и цепляясь за архитектуру затонувшего коллапса кольчугой в другой руке, Кастнер направился к берегу.

Воздух в его легких горел желанием вырваться на свободу. Подводные усилия привели его к головокружению и дезориентации. Теперь он нащупывал дорогу не только руками. Он развивал в себе чувства, которые едва ли мог себе представить человек. Несмотря на то, что один глаз был закрыт, а другого не было, храмовник чувствовал, что он все еще может видеть. Несмотря на темноту его мира и холодные, влажные объятия речной воды, душившей его, цель Кастнера притягивала его, как волка к блеющему ягненку. Он все слышал. Он чувствовал ее запах. Он чувствовал ее сопротивление. Он ощущал ее возможность на вкус. Он мог делать все эти вещи и ни одну из них. Все они были частью того, как он менялся. Это отталкивало и возбуждало его. Он чувствовал уязвимость ее силы. Обещание гибели. Цель в слепящей темноте. А может быть, он просто спятил и тонет.

Шип шлема Кастнера лязгнул о каменный блок над головой. Он нашел его. Тот самый навес, который он искал. С потраченным воздухом, вырывающимся из груди и манящим забвением, храмовник зашагал дальше через глубины. Под выступом древнего обвала Кастнер обнаружил карман зловонного воздуха. Когда шлем всплыл на поверхность, Темплар стащил его с головы и глубоко вдохнул стоявший за ним запах. Это было отвратительно. Он чувствовал себя почти несчастным, но в животе у него не было ничего, что можно было бы поднять. Он знал только, что может дышать в темноте.

Он сморгнул с глаз речную воду и грязь. Кастнер уставился в темноту. Он редко бывал в таком месте, где совсем не было света. В лесу никогда не было так темно. Был ли это блеск звезд или всепроникающий мрак облаков, всегда было что посмотреть. Невероятно, но в темноте насыпной впадины, куда свет не проникал, возможно, уже несколько столетий, Кастнер обнаружил, что может видеть. Не очень хорошо. Может быть, так же хорошо, как и те твари, что ползали, ползали и ползали вокруг него, но он мог видеть. Он даже не был уверен, что его оставшийся глаз был ответственен за это странное ощущение. Казалось, сам Кастнер излучал какую-то призрачную тьму, неуловимую для других, которая бросала на него контрастный и зловещий свет.

Кастнер огляделся по сторонам. Каждый изгиб и неровность разрушенного прохода, в который впадина впадала, ловили тьму Кастнера, отбрасывая тени света за ними. Казалось, что это лишенное солнца и забытое место было покрыто слабым мерцанием. Оно было слабое, но оно было там.

Двигая свою бронированную фигуру вверх по склону из разбитого камня и грязи, он подошел к толстым металлическим прутьям подземного входа. Кастнер положил свои закованные в кольчугу пальцы на решетку. Ржавчина исчезла в его руках. На самом деле это был выход. Кастнер был уверен в том, где находится проход, даже если эта уверенность и не распространялась на то, чтобы добраться до него. Мало кто знал о его существовании, так как мало кто когда-либо интересовался им. Как храмовник Зигмара, он знал о мерах безопасности Великого Теогониста и при случае принимал в них участие — хотя это и не было главной ролью рыцарей Двухвостого Светила. Скорее всего, именно любовь Кастнера к собору Зигмара в качестве оруженосца и молодого храмовника привлекла его внимание к этому проходу. Он обожал архитектуру храма и был знаком с историей его строительства, а также с его культовым значением. Инженеры-дварфы, ответственные за архитектурное чудо, встроили в собор множество функциональных элементов, а также расцвет духовного величия. Кастнер знал о тайных лестницах, которые вились между колоссальными колоннами великого святилища. Он знал об оссуарии под катакомбами, которые соединяли Солнечную Часовню и капитул рыцарей Огненного Сердца с собором. Он знал о проходе священника — скрытом подземном пути, построенном инженерами как средство спасения и эвакуации реликвий, если собор когда-нибудь будет осажден. Проход священника — соединяющий собор с рекой и обеспечивающий спасение с помощью чуда первой в городе функциональной канализационной системы. Канализационной системой, в которой стоял Кастнер.

Выхватив из-за пояса боевой молот, храмовник ударил по двери клетки, вставленной в прутья. Последовала короткая и ослепительная вспышка искр. Кастнер ударил еще раз. На этот раз дверь слетела с изъеденных ржавчиной петель, осыпавшись дождем хлопьев. Проход за ней был круглым и изогнутым, как будто вес сверху исказил его структуру и фундамент. Кирпичи, сделанные гномами, неловко прижимались друг к другу, некоторые торчали, некоторые неуклюже наклонялись, а другие рассыпались в пыль под давлением. По мере того, как Альтдорф становился все более важным, а правящие жрецы Зигмара — все более самоуверенными, проход священника был в значительной степени забыт. Но Кастнер этого не забыл.