Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Именно здесь, в воющем безлюдье ледяной пустыни, Архаон начал по-настоящему чувствовать, что приближается к своей цели. Здесь, на краю гибели, где мрачные небеса были ни на что не похожи, а моря казались замерзшими и неестественными, он обрел своего рода покой. Он обнаружил, что жужжание безумия в воздухе успокаивало вездесущую боль в его разбитом глазу. Что мелкие заботы Империи и соседних с ней стран давно остались позади и что мир открывается перед ним. От масштаба этого места замирало сердце. С одной стороны, ряд разрушенных морозом вершин тянулся к небесам, как будто они принадлежали им, с разрушенной морозом скалистостью расколотого обсидиана. С другой стороны, обжигающие глубины падали под покровом разбитых айсбергов в темноте, которая угрожала поглотить мир. Между ними у Архаона было только траурное небо и расколотый льдом берег. Он чувствовал, как черное сердце земель бьется под его сапогами, призывая его с каждым отдаленным толчком. Несмотря на то, что он стоял на бесплодной и безжизненной земле, воин Хаоса никогда не чувствовал такой жизни. Такая воля. Такая возможность. Это подняло тьму его духа и привело его в убийственно-счастливое настроение.

— Скажи мне еще раз, жрец! — крикнул Архаон сквозь холод. Воздух чуть не разлетелся от его слов. Дагоберт сидел впереди в повозке, зарывшись в гнездо из толстых, кишащих вшами мехов. Повозку вела Жизель. Она скорее плюнула бы на Архаона или Дагоберта, чем приняла бы доброту от любого из них, но воздух вокруг мог заморозить кровь в ее жилах, и у Сестры Имперского Креста не было другого выбора, кроме как принять предложение мехов для своего дрожащего тела. — Скажи мне, как я могу достичь конца вечности, — сказал Архаон со смехом, который эхом разнесся по обжигающей лицо пустоши белого. — Как может смертный человек покончить с миром?

Дагоберт откашлялся. Говорить в пронизанный морозом воздух было усилием.

— С неукротимой натурой, — сказал священник, — как земля, единая со своим диким зовом. С желанием сердца, более глубоким, чем океанские глубины. Сталью, холодной и правдивой, милорд, — с каждым днем Иеронимус Дагоберт читал все больше извращенных пророчеств Некродомо Безумного, и с каждым днем священник все больше походил на него. — Чтобы заслужить честь владыки миров, лорд Архаон, ты должен предложить себя в качестве оружия тем самым силам, которые будут испытывать тебя. Ты должен стать Вечным Избранником великих богов тьмы. Ты должен стать прислужником безумств Пустыни, учеником Разрушительной Звезды, какой никогда не было, и обрекать на гибель всех, кто встанет на твоем пути.

Архаон подумал о воинах, с которыми ему предстояло встретиться. Отряды, которые совершили поход на север, как и его собственный. Безумцы, которые обманывали себя, полагая, что они достойны древнего зла и его адского покровительства. Воин Хаоса улыбнулся про себя. Это почти раскололо его застывшее лицо. Он испытывал дикую жалость к таким жертвам судьбы. Их путешествия, их испытания, их жизни — все было напрасно, потому что им еще предстояло встретить свой конец. У их конца было имя — Архаон.

— Они присоединятся ко мне или умрут, — выплюнул Архаон, его слова туманились в пронзенном бритвой воздухе. — Расскажи мне больше, священник. Ибо я жажду снова услышать о своей саге.

— Слова, — сказал Дагоберт. — Просто слова. Любой дурак может рассказать историю.

— Тогда для меня нет лучшего выбора, — резко ответил Архаон, — чем ты.

— Слова — ничто без действия, — сказал Дагоберт. — Слова — всего лишь фантазия по сравнению с реальностью клинка, вонзенного в сердце или перерезавшего горло. Тебе придется убить в одиночку больше людей, чем целые армии оставляют после себя на поле боя. Больше, чем все жизни, унесенные морем, штормом, оспой и чумой. И это только для того, чтобы привлечь внимание пантеона ужаса.

— Я уже привлек их внимание, — провозгласил темный храмовник. — Я Архаон. Прошлое и будущее звенят моим именем. Я был избран судьбой и скоро буду Навсегда Избран Губительными Силами. Они хотят жертв. Они их получат. Я не слепой по крови варвар. Это не безумие и не болезнь. Я не пешка, которой можно играть, и мне не нравится то, что я делаю. Люди умрут, потому что им придется. Потому что они стоят между мной и моей судьбой. Эти чудовищные силы получат души, которых они требуют… — поднялся ветер, завывая вокруг отряда и фургона, осыпая их льдом. — Да, вы слышите меня, вы, ужасные чудовища. Я буду вашим оружием — но не более, чем меч или копье, выданные государственному солдату для выполнения его обязанностей. Я не более ваш инструмент в великих неведомых делах мира, чем вы — мой. Вы желаете гибели людей, которых с вашей помощью я могу спасти. Боги нуждаются в защитнике не меньше, чем он нуждается в их благословении. Я буду Вечным Избранником Хаоса не потому, что прошу об этом. Я не произнесу ни слова в мольбе — я буду избран защитником Разрушительной Звезды, несущей милость всей тьмы, потому что у тьмы не будет выбора в моем выборе. Только я добьюсь успеха там, где другие потерпели неудачу. Только Я положу конец всему и ввергну мир людей в бездну без будущего.

— Хозяин, пожалуйста, — взмолился Дагоберт, когда вокруг них поднялась пронзительная ледяная буря. — Вы оскорбляете своих покровителей. Сущности Пустошей.

— Оставь свои одежды в покое, жрец, — сказал Архаон. — Твой страх исходит от трусливой души, как и у всех людей. Что ж, я больше, чем человек. Я — воплощение неудачи моего врага. Я — завтрашний день. Я — грядущий конец света. Услышьте меня, Темные Боги: предупредите своих воинов, своих обреченных чемпионов. Скажи им, что Архаон придет, и неизбежность их смерти придет вместе со мной.

Ледяная буря утихла. Кристаллы медленно сыпались на берег, пока Дагоберт со страхом вглядывался в небо. За штормовыми миазмами белизны отряд мог слышать рокот грома, отдаленный и затихающий.

— Дагоберт, — позвал Архаон. — Что я должен сделать, кроме простого убийства, чтобы привлечь внимание этих демонических божеств? Этих проклятых псов.

И снова Дагоберт вглядывался сквозь ледяную штору в поисках какой-нибудь молнии неудовольствия или демонического наказания.

— Говори, будь оно проклято! — Архаон взревел в ликующей ярости. — Я хотел бы знать, что говорит этот чудовищный том.

— Перевод труден, хозяин, — сказал ему Дагоберт. — Некоторые разделы требуют словарей, ссылок и ключевых текстов, которых у нас нет.

— Тогда мы найдем их, — сказал Архаон.

— Даже те разделы, которые мы можем перевести, расплывчаты и открыты для интерпретации.

— Тогда интерпретируй…

— Вечный Избранник Хаоса будет известен по шести сокровищам ужасной древности, которые он несет, — крикнул жрец. — Шесть испытаний предстоит пройти — шесть даров Губительных богов, мой господин, которые нужно заслужить и вернуть из Пустошей и слуг тьмы.