Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Архаон развернул Оберона и поскакал к повозке.

— Цельтесь в лошадей, — приказал темный тамплиер, когда Мечи последовали за ними на своих конях. Мунги снова ворвались внутрь, как стая рыб, бросающаяся на свою добычу. Вместо того, чтобы отвести в сторону их клинки с порченными варпом кремневыми лезвиями, Архаон взмахнул Терминусом вокруг себя, повернув пылающий клинок в запястье и рассекая им с обеих сторон когда рой коней-мародеров прошел по обе стороны. Лошади были выносливыми и быстрыми, но в то же время легкими и лишенными доспехов. Равнина превратилась в какофонию лошадиных криков, когда Архаон перерезал ноги, вскрыл глотки и отрубил целые головы приближающимся животным. Мечи Хаоса последовали его примеру своими костяными клинками, и отряд прорубил кровавый, визжащий путь сквозь давку. Воодушевленное успехами Архаона в борьбе с врагами, стадо сентигоров спустилось с гор, пронзая спешившихся мунгов длинными древками своего зловещего оружия.

Стрелы, неловко выпущенные из-за беспорядка на земле, скользили и отскакивали от его доспеха, Архаон перегнулся с одной стороны Оберона на другую, рассекая мунговых лошадей, пока, наконец, он не услышал звук колесницы, грохочущей на скорости, разрывающей тундру, несущейся к нему, лезвия со свистом рассекали воздух, когда они вращались с поворотом колеса. Ху-Мунг-ус ехал на паре обезумевших коней, с лучниками по обе стороны от него, с луками наготове. Архаон проревел Оберону в атаку. Ху-Мунг-ус хлестнул своих лошадей шипастыми поводьями, и Архаон и вождь мунгов понеслись через окровавленное поле навстречу друг другу.

Держа Терминус перед собой, Архаон повернул клинок, чтобы отклонить стрелы, летящие с колесницы. С клинками, свистящими по обе стороны от него, воин Хаоса никак не мог подобраться достаточно близко, чтобы снести голову вождя с плеч. Натянув поводья, Архаон резко остановил Оберона, используя инерцию, чтобы соскользнуть с седла на замерзшую землю. Поле было усеяно телами лошадей. Оттолкнув Оберона, Архаон двинулся вперед пешком, когда колесница вождя Мунг с грохотом обрушилась на него. Ху-Мунг-ус стиснул зубы от ярости, когда погнал лошадей, тащивших повозку, у которых изо рта шла пена, прямо на Архаона. Соскользнув на бок в замерзшую грязь, темный храмовник проскользнул между свирепыми лошадьми, когда их копыта ударили по земле по обе стороны от него. Когда Архаон услышал, как пролетела коса, он ударил своим собственным клинком, рассекая правое колесо, разбив одну его сторону на куски. Неуклюже поднявшись на ноги, Архаон увидел, как сломанное колесо вонзилось в твердую землю, прикрепив одну сторону колесницы к земле. Повозка взбрыкнула и внезапно пришла в замешательство, лошади потеряли сознание от внезапной остановки, а лучников швырнуло вперед. Только Ху-Мунг-ус, казалось, держался на месте, хотя возвышающийся мародер истекал кровью из раны на голове.

— Давай же! — взревел Архаон, слегка пригнувшись и подбегая к разрушенной колеснице, держа Терминус обеими руками. Огромный вождь вытащил из машины колоссальный ятаган, зазубренный кремниевыми варп-камнями, и двинулся навстречу темному храмовнику. Архаон приготовился к сильным ударам гиганта и удовлетворению от того, что его клинок крестоносца пробьёт тело мародера. Однако это было удовлетворение, которое так и не пришло. Сентигор подскочил сзади к Ху-Мунг-нам и запустил свое копье, вонзив его прямо в спину вождя Мунг, прямо между лопаток. Ху-Мунг-ус сделал еще два неуверенных шага, прежде чем позволил своему ятагану выпасть из его рук и рухнуть на колени.

— Нет! — Архаон взревел, отрицая свою победу. Сентигор услышал его яростный вызов, и на его зверином лице появилась дикая улыбка. Мгновение спустя он исчез. Вместе с головой гибрида, которая была начисто отрезана от его мускулистого туловища костяным мечом, которым владел Эйнс, подъехавший сзади, чтобы защитить своего хозяина. Пока кровь испарялась из тундры, а конное племя и звери разбегались, Архаону пришлось довольствоваться воплями умирающих и неземными воплями отродья носорога, избавленного от страданий еще двумя Мечами.

Когда Архаон не убивал подданных Разрушительных Сил, он активно пытался завербовать их. По мере того, как Дагоберт переводил все больше Либер Каелестиора и раскрывал секреты дальнейшего проклятия Архаона, становилось очевидным, что экскурсия в холодные земли Наггарота, чтобы получить доступ к так называемому Алтарю Абсолютной Тьмы, была бы невозможна без полного вторжения из Пустошей в качестве отвлекающего маневра.

— Мать Короля-Чародея могущественная колдунья, — сказал Дагоберт своему хозяину.

— Мать Короля-Чародея?

— Да, милорд, — ответил Дагоберт. — Глава колдовского ковена ведьм. Они увидят, что мы приближаемся, хозяин. Они узнают о наших темных намерениях.

— Тогда мы спрячем цель в еще более темных намерениях, — сказал Архаон жрецу. — Мы вторгнемся в королевство Наггарот с севера во главе огромной армии.

— Где мы найдем такую силу, милорд? — спросил Дагоберт. — Воинов, достойных твоего руководства.

— Найти людей, готовых умереть за величие, не проблема, — сказал ему Архаон. — Конечно, не здесь, в Пустошах, где почти каждый мародер, воин и демон полон решимости принести славу своему покровителю-демону кровью. Найти людей, которые поведут таких рабов во тьму от моего имени… гораздо труднее.

Так оно и было.

Во время своего путешествия на север Архаон встречал людей, подобных ему. Проклятые. Обреченные. Люди, которые считали себя связанными легендой. Люди, которые думали, что смогут поймать мимолетный взгляд безразличного бога. Темный тамплиер прошел их путь, он сражался и убивал таких людей. Для таких проклятых надежд он стал такой же частью Пустоши, как и извращенность земли и воющие разрушения, которые проносились по ней. Он стал испытанием, которое должны были пройти обломки, выброшенные на берег безумия. Мерило достоинства. Пробный камень воинского мастерства, упорной изобретательности и неуемной воли. Вопрос веры. Чем дольше он проводил в Пустошах, тем большим испытанием становился Архаон. Когда он путешествовал и убивал на своем пути к полюсу, рыцарь находил воинов более достойными его клинка и времени, потраченного на их убийство. Это были люди, побывавшие во тьме и вернувшиеся обратно. Которые пробились к её сердцу и вернулись. Они выжили. Они пережили других, подобных себе. Это было их заслугой, и Архаон начал думать, что они тоже могут быть заслугой для него.

Те несчастные души, которые вернулись из земель полуночного бреда в ядре континента, были другими. Они изменились. Как и Архаон, их тела и умы акклиматизировались к ненормальности и смертоносности окружающей среды. Умопомрачительная безнравственность этого места, его гротескность, сводящая с ума, постоянные требования защиты и резни. В Пустошах ты был в безопасности, только если был мертв, и даже в этом не было никакой гарантии. Те, кто вернулся из Стран Врат в центре Пустошей и не полностью потерял рассудок, были физически изменены. Они были не просто сильнее умом, волей и телом — не просто быстрее в мыслях и рефлексах — как стал Архаон. Мир спутал их с чем-то другим. Их кожа больше не была их собственной. Они были одарены дополнительными конечностями, некоторые из которых были полезны, а некоторые анатомические исследования бесполезны. Они вернулись переделанными, уродливыми и непостоянными плотью. Их умы также казались такими же фрагментированными. Их здравомыслие было разрушено тем, что они видели. Они подобрали осколки и собрали их, как могли. Они не возвращались не одни. Они возвращались во главе иногда сотен других, привлеченные возможностью, как гном к золотой жиле. Архаон использовал бы этих чемпионов богов Хаоса. Они станут тараном, которым он пробьет себе путь в царство Наггарот.