Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Взяв Терминус — который изо всех сил пытался вызвать мучительное сияние в месте такого вырождающегося зла — и щит, на котором он нес Разрушительную Звезду своего призвания, Архаон ударил Оберона по заду плоской стороной своего клинка. Конь заржал и ускакал в темноту. Скакуна не нужно было долго уговаривать, чтобы он покинул военачальника. Его пугливое чутье подсказало ему то, что Архаон уже знал. Что изголодавшиеся звери со всего подземного царства были притянуты к нему — и его свежее зловоние привело их к гибели. Архаон облегчил им задачу. Столкнув Терминус со своим щитом, он проревел в темноту. Потом он увидел их. Ползущих. Скользящих. Пробирающихся к нему. Чудовища глубин всех форм и размеров. Единственным сходством, которое их объединяло, было урчание в животах.

— Ну же, вы, несчастные твари, — прошипел Архаон сквозь мрак. — Голодны? Идите, возьмите немного.

Начались убийства. Хитиновые кошмары мигрировали по крышам пещер, прячась в свои панцири, прежде чем упасть, как пушечные ядра, на защищенный щит воина Хаоса. Дергающиеся стаи креветок щелкали вокруг него в темноте, пытаясь пробиться сквозь его броню и зарыться в его плоть. Гигантские, уродливые ракообразные вырвались из тесных гротов — сплошь позвоночник и клешни — стремясь разрубить темного храмовника надвое. Озера исчезли, выпустив чудовищные щупальца, которые скользили по полу пещеры на собственной слизи, приближаясь к рыцарю с липкими щупальцами и обдавая его струями вонючей воды, струящейся из отверстий в плоти осьминогов. Свернувшиеся змеи бросились на него, их челюсти-ловушки представляли собой яму с зубами, обрамленную кожистыми оборками, которые открывались при ударе. Звери, которые, казалось, все глотали ртом и желудком, пытались проглотить его целиком. То, что обвивало его сверху перистыми завитками, жгло и доспехи, и плоть. Чешуйчатые монстры с лопатообразными головами и сжатыми челюстями, которые пытались затащить воина Хаоса в свои пещерные логова.

Внезапно Архаон услышал в темноте визг своего коня. Отрывая головы от гуманоидных существ с щелкающими челюстями и панцирями, Архаон карабкался по скользкой скале. Отсекая щупальца и хватательные отростки, тянущиеся из расщелин и гротов, когда он проходил, Архаон ударил Терминусом по скользким черепам змей, которые скользили по его пути. Он увидел призрачные очертания своего коня, пригвожденного к полу пещеры каким-то ракообразным ужасом. Крабообразный зверь представлял собой бронированное чудовище из панциря, хитиновых ног и перепонок между ними для передвижения нечестивого существа по воде. Гнездо перламутровых глаз плясало на толстых стеблях, пока зверь работал сокрушительными клешнями своих четырех мускулистых когтей. Оберон завопил от животного ужаса. Крабообразный зверь зажал коня между каменистым полом и нижней частью своего щелкающего тела. Тварь раскрыла клешню над перепуганным скакуном.

— Нет! — заорал Архаон, его крик эхом разнесся по пещерам.

Отбросив одну случайную клешню Терминусом, Архаон бросился на зверя, отрубив верхнюю половину второй клешни дикой вспышкой широкого лезвия. Тварь ужасно встала на дыбы, позволив Оберону на мгновение зацарапать копытами надежду, но конь все еще был крепко прижат к земле перемещающимся весом краба. Толстый коготь, размером с самого воина Хаоса, ворвался сзади, схватив его бронированную фигуру в свои сокрушительные объятия. Архаон почувствовал, как его броня прогнулась, а кольчуга порвалась под давлением раскола. Это был второй краб-зверь, крупнее первого и намеревавшийся украсть приз колоссального ракообразного. Развернув Терминус в латных перчатках, Архаон ударил лезвием вниз по хитиновой основе когтя, в котором он был зажат. Прокрутив лезвие сквозь мясо и сухожилия внутренней части когтя, темный храмовник почувствовал, как зверь отпустил его. Опустившись между существами, Архаон обнаружил своего визжащего скакуна рядом с собой. Он напрягал шею, чтобы освободиться, и Архаон положил перчатку на нос Оберона, прежде чем снова обратить свое внимание на чудовищ, сражающихся клешнями и когтями над ними.

Вонзив свой клинок крестоносца в обнаженный живот второго существа, Архаон распилил более мягкую оболочку, открыв существо снизу. Оно медленно cреагировало, но когда зверь понял, что половина его внутренностей волочится по каменистому полу, он спрятался за своими щелкающими когтями. Когда кончики сокрушительных клешней отскочили от меча темного храмовника, Архаон протиснулся в лихорадочную хватку зверя. Взмахом клинка Архаон оторвал глаза монстра от их подергивающихся стеблей, ослепив существо. Терминус проломился сквозь хитин, пробив панцирь. Еще один рубящий удар над головой воина Хаоса пробил броню существа и задел то, что считалось его примитивным мозгом. Воспользовавшись моментом, чтобы перевести дыхание, Архаон провел кончиком своего грязного клинка по каменистому полу пещеры. Оберон перестал визжать. Конь был мертв. Его толстая, мускулистая шея превратилась теперь в окровавленный обрубок. Великолепная голова жеребца лежала немного поодаль. Зверь-краб перекусил ему шею одной клешнёй и отбросил голову животного.

Архаон почувствовал, как обжигающий жар ярости пробежал по его венам, как лава. Он бросился на монстра, который уже начал отрывать плоть от туши. Отбросив обе клешни в сторону своим огромным мечом, он отрубил настойчивую третью от бронированного придатка. Перескочив через тело жеребца и с одну из ног чудовища, Архаон навалился на Терминус, его перчатки свисали с гарды, и его вес вонзил широкое лезвие в панцирь краба-зверя, как копье. Лезвие скользнуло прямо сквозь существо, и Архаон на мгновение повис там, когда щелчок прекратился, а конечности существа опустились и замерли.

Оторвав Терминус от разделанного ракообразного, Архаон опустился на одно бронированное колено рядом с мертвым конем. Его конём. Оберон был с ним все это время. В его обучении как рыцаря. В его жизни в качестве храмовника. Он последовал за воином Хаоса на север, навстречу его судьбе, и пережил безумие Пустошей. Воин положил перчатку на покрытую шрамами плоть коня. Архаон почувствовал, как странное тепло разлилось по его груди. Это было чуждое ощущение, ощущение какой-то болезни или немощи. Памятная слабость. Он так много убил и так мало заботился о нем так долго, что забыл о своей привязанности к жеребцу. Трудно было поверить, что они вдвоем больше никогда не поедут вместе.

Архаон провел рукой по все еще теплой шкуре зверя и по части его полуночной гривы.

— Спасибо, что всегда был рядом, — выдавил Архаон. Он поднял глаза. Он почувствовал голод в темноте. Существа приближались. Они почувствовали запах падали. Горячая кровь, только что пролитая, и конское мясо. Они заплатят за свое любопытство. Темный храмовник поднялся на ноги. Оберон был мертв, но его наездник все еще был жив. Убийства должны были продолжаться.