Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

В Цитадели Злобы не велось никакого журнала. Никаких записей о том, где была плавучая крепость и ее растущая флотилия корсаров или куда она направлялась. Погода менялась так регулярно, что не было смысла следовать ее переменчивой природе в чернилах. Плавучая крепость прорвалась сквозь вторгшийся лед, пробилась сквозь яростные шквалы и прорезала кристальное спокойствие выжженных солнцем морей. С таким огромным и открытым океаном и такими переменчивыми небесами стало трудно следить за временем. Солнце действительно всходило и садилось, но дни налетали друг на друга, как краски на холсте.

Подобно отцу Дагоберту с его мучительными переводами Liber Caelestior, плавучая крепость и ее флотилия захваченных судов устремились в неизвестность. Размышляя на своем троне, на вершине самой высокой башни Злобы, с оптическим прицелом в руке, Архаон хотел, чтобы священник прочитал ему безумие. Это не имело особого смысла для воина Хаоса. Дагоберт — дородный священник, закутанный в свои изъеденные молью меха, никогда не обходился без проклятого тома. Его растрепанные седые волосы закрывали и его жирное лицо, и книгу, над которой он постоянно горбился, создавая отдельную кабинку для его отвлечений. Умопомрачительные переводы доводили его до безумия и обратно, иногда убеждая священника, что он знает все, а иногда — что он ничего не знает. Когда гнев Архаона взял верх над ним — угрожая вышвырнуть и том, который играл с его существованием, и священника, переводящего его, через зубчатые стены башни, потребовались мольбы и отвлечения Жизель, чтобы успокоить его. В менее опасном настроении Дагоберт пытался успокоить темного храмовника аналогиями и сравнениями. Он сказал Архаону, что Книга Предсказаний очень похожа на телескоп, через который он просматривал океаны, а его будущее — горизонт. Он настаивал на том, что одно и то же место на расстоянии может казаться очень разным при разных подходах или из-за извращений изменения освещения и погоды. Это больше не радовало военачальника Хаоса.

Судьба Архаона разъедала его изнутри. Он добыл первое сокровище богов Хаоса и был благословлен их Знаком. Шли годы, и он сделал океан своим, Архаон заметил перемены, которые принесло ему такое благословение. Как у животного, его чувства обострились. Он чуял страх в тех, кто его окружал. Его зубы заострились, а язык ощутил в воздухе вкус своих грядущих побед. Он слышал, как кровь струится по венам его врагов. Вглядываясь достаточно пристально, он мог видеть сквозь плоть своих противников. Он мог видеть ужас их внутренностей и незащищенные уязвимые места, которые представляли их слабые тела. Он мог видеть трещины от прежних переломов в костях; расположение органов, скрывающихся в клетках ребер; сердца, которые бьются, как очаровательные мишени. Его собственные мышцы и сухожилия были натянуты, как подпружиненная ловушка, что делало его атаки дикими, стремительными в скорости и бешеными в исполнении.

Внутри Архаон был подобен холодному камню. Его собственные сомнения и страхи были запоздалыми мыслями. Каждое действие было полностью посвящено телу, разуму и душе. Каждый удар и взмах его меча были благословлены смелостью. Он верил, что преодолел каждую неудачу, каждое испытание, каждого врага, и, как крылья, эта вера уносила его далеко. Между его клинком и их тайными сомнениями его враги уничтожались перед ним. Архаон не стал бы тешить себя фантазиями о смерти — никаких иллюзий о грандиозном провале. Он ходил, думал и убивал с уверенностью бога — хотя, в отличие от многих людей его призвания, у него не было стремления быть таковым. Такие фантазии были слабостью — и Архаон считал, что у него ее нет.

Другие изменения были более очевидны физически. Сети голубых вен проступили сквозь его бледную плоть, образуя безумные узоры на поверхности его тела. Он показал их Дагоберту. Священник, как оказалось, не знал диалекта, но братья Спасские мгновенно узнали рисунки, сказав Архаону, что он пропускал заклинания древних магических заклинаний через кожу, как татуировку, покрывавшую его тело. Военачальник что-то заподозрил, но колдуны сказали ему, что это благословение богов — вены и буквы, образующие заклинание, как кольчугу под поверхностью его кожи.

Когда корсары Вейна извлекли из пещер под Цитаделью меч, щит и доспехи крестоносца Архаона, все они были в полном беспорядке. Его потрепанный щит был покрыт следами присосок от огромного зверя-кальмара, с которым он сражался, а наконечник великого меча был запятнан кровью. Его броня была поцарапана, а кольчуга разорвана в клочья. Собрав беспорядок, он обнаружил, что доспехи были заражены. Облако крошечных черных мух — таких крошечных, что их почти невозможно было разглядеть по отдельности. Все попытки избавить ранговую табличку от заражения провалились. Когда все было тихо, мухи оседали и скапливались на доспехах, делая Архаона единым целым с темнотой при слабом освещении. Когда воин Хаоса двигался, потревоженные мухи образовывали дымку, плывущую вокруг него, как миазмы или черный туман. В бою Архаон обнаружил, что туман отвлекает его врагов и маскирует некоторые его движения и уклонения. Со временем намерения темного храмовника избавиться от заразы поблекли, приспосабливая свои пластины и ткани к движениям тумана.

Такие дары и приспособления заставляли Архаона только сильнее жаждать сокровищ и благословений Хаоса. Он был избранным Темными Богами, но не Избранным Навсегда. Не генерал демонических легионов, не вестник Конца Времен и грядущего апокалипсиса. В отличие от Алтаря Абсолютной Тьмы, который Цитадель Злобы несла в своих глубинах, еретический том отца Дагоберта мало говорил о местонахождении его следующего сокровища. Все, что священник мог сказать ему из искаженных переводов, это то, что это была древняя реликвия адского значения. Священник узнал, что артефакт должен был быть найден в гробнице, в неоткрытой земле, где-то в Великом Восточном океане. Именно мучение от таких подробностей заставило Архаона принять образ жизни пирата. В течение многих лет его воины и капитаны искали каждую зацепку и крупицу информации о природе, местонахождении и существовании сокровища. Многие не смогли вернуться, в то время как другие вернулись на остров с немногим большим, чем их жизни. В некоторые из самых отчаянных моментов военачальник лишал их даже этого, но в большинстве случаев он просто отправлял их снова в погоню за какой-нибудь новой информацией или возможностью.

Архаон отправлял своих мародеров на смерть в джунгли Пахолаксы, на острова гигантов-людоедов в южном море, во Внутренние районы Куреша и моря Ведьм Наггарота. Его отряды грабили затерянные города, предавали огню целые острова и их примитивные цивилизации и сражались с дикими южанами подобного рода и безумными со дна мира. Те, кто вернулся, принесли с собой бесчисленные рассказы о потерянных сокровищах, проклятых артефактах и утраченных землях. Мало что могло сузить жалкие поиски Архаона. Изучая карты, найденные с вражескими кораблями, древние обрывки, карты и импровизированные каракули, Архаон не обнаружил ничего, что могло бы рассказать ему о местонахождении сокровища. Воин Хаоса подумал, что может сойти с ума.