Александр Нагорный - Грегорианец. Четвёртый [СИ]

— Надо послать кого-нибудь к герцогу.

— Но кого? Кому можно довериться?

— Положитесь на меня, ваше величество. Окажите мне эту честь, моя императрица, и я найду гонца!

— Но придется написать на карту послание!

— Это необходимо. Хоть два слова, и ваш личный шифр на карте с монограммой.

— Но мой приговор, развод, и ссылка…

— Да, если они попадут в руки негодяя. Но я ручаюсь, что всё передадут по назначению.

— Мне приходится вверить вам мою жизнь, честь, мое доброе имя! Невероятно!

— Разумеется, придется.

— Но как? Объясните мне, по крайней мере!

— Моего мужа дня два или три назад освободили. Я ещё не успела повидаться с ним. Это простой, добрый человек, одинаково чуждый и ненависти и любви. Он сделает всё, что я захочу.

Императрица в горячем порыве сжала обе руки молодой женщины, глядя на неё так, словно желала прочесть всё таившееся в глубине её сердца. Но, видя в её прекрасных глазах только искренность, нежно поцеловала её.

— Сделай это! — и Жанна написала на личную карту с монограммой заглавие послания: «Милорду герцогу Легг Ашеру, Роклэнд. Звёздная империя Рош».

— Будет передано лично в руки, — Кристина приняла драгоценность через несколько минут.

— Великодушное дитя! — проговорила императрица.

Кристина поцеловала императрице руку, спрятала карту в корсаж и унеслась, легкая, как птица.

Вскоре, поймав попутный гравикар, она уже была дома.

И в самом деле, как говорила императрице, она не видела ещё мужа после его освобождения, как и не знала о перемене, происшедшей в его отношении к кардиналу, перемене, которой особенно способствовали два или три посещения графа Шарела, ставшего ближайшим другом Бон.

Граф без особого труда заставил его поверить, что похищение жены было совершено без всякого дурного умысла и являлось исключительно мерой политической предосторожности.

Девушка застала супруга одного. Горемыка с трудом наводил порядок в доме. Мебель оказалась почти вся поломанной, шкафы почти пустыми. Что до служанки-биотехноса, то она сбежала тотчас же после ареста своего хозяина. Бедная была так перепугана, что шла, не останавливаясь, подальше от Грнжа.

Почтенный домовладелец сразу по прибытии домой уведомил жену о своем благополучном возвращении, и та ответила поздравлением и сообщила, что воспользуется первой свободной минутой, которую ей удастся урвать от своих обязанностей, чтобы повидаться со своим супругом.

Этой минуты пришлось дожидаться целых пять дней, что при других обстоятельствах показалось бы Шель Бону слишком долгим сроком. Но разговор с кардиналом и посещения графа Шарела доставляли ему богатую пищу для размышлений, а, как известно, ничто так не сокращает время, как размышления.

К тому же размышления его были самого радужного свойства. Шарел называл его своим другом, своим любезным и не переставал уверять его, что кардинал самого лучшего мнения о нем. домовладелец уже видел себя на пути к богатству и почестям.

Госпожа Бон тоже много размышляла, но, нужно признаться, думы её были чужды честолюбия. Помимо воли, мысли девушки постоянно возвращались к красивому и смелому юноше, влюбленному, по-видимому, столь страстно. Выйдя в восемнадцать лет замуж, живя постоянно среди приятелей своего мужа, неспособных внушить какое-либо чувство молодой женщине с душой более возвышенной, Кристина не поддавалась дешевым соблазнам.

Однако дворянское звание производило сильное впечатление на обыкновенных горожан, а Дартин был дворянином. Кроме того, он носил форму Адепта, которая, после формы Клерика, выше всего ценилась дамами. Он был, повторяем, красив, молод и предприимчив. Он говорил о любви как человек влюбленный и жаждущий завоевать любовь. Всего этого было достаточно, чтобы вскружить двадцатипятилетнюю головку, а Кристина как раз достигла этой счастливой поры в жизни.

Оба супруга поэтому, хотя и не виделись целую неделю, встретились поглощенные каждый своими мыслями. Шель Бон проявил всё же искреннюю радость и с распростертыми объятиями пошёл навстречу своей молодой супруге.

Госпожа Бон подставила ему лоб для поцелуя.

— Нам нужно поговорить, — сказала она.

— О чем же? — с удивлением спросил Бон.

— Мне нужно сказать вам нечто очень важное… — начала Кристина.

— Да, кстати, и я тоже должен задать вам несколько довольно серьезных вопросов, — прервал её супруг. — Объясните мне, пожалуйста, почему вас похитили?

— Сейчас речь не об этом, — отмахнулась девушка.

— А о чем же? О моем заточении?

— Нет, вы немедленно отправитесь в путь. Я дам вам карту с посланием, которую вы будете хранить как зеницу ока и вручите в собственные руки тому, кому оно предназначено.

— И куда же я направлюсь?

— В Роклэнд.

— Что? — разом вспотел домовладелец. — Это же другая планета, империя в конце-то концов!

— Знатная особа посылает вас, и знатная особа вас ждёт. Награда превзойдет ваши желания.

— Снова интрига! Вечные интриги! Благодарю! Теперь меня не проведешь! Господин кардинал мне кое-что разъяснил.

— Кардинал! — удивилась и отшатнулась от супруга Кристина. — Вы виделись с ним?

— Да, он вызывал меня! — гордо заявил Бон.

— И вы последовали приглашению, неосторожный человек?

— Должен признаться, что у меня не было выбора, — посетовал муж. — Идти или не идти, меня вели двое конвойных. Должен также признаться, что так как я тогда еще не знал его преосвященства, то, если б я мог уклониться от этого посещения, я был бы очень рад.

— Он грубо обошелся с вами, грозил вам?

— Он подал мне руку и назвал своим другом, своим другом! Слышите? Я друг великого кардинала!

— Великого кардинала? — не поверила девушка его словам. — Вы служите кардиналу?

— Да. И как его слуга я не допущу, чтобы вы впутывались в заговоры против безопасности империи и чтобы вы, вы помогали интригам женщины Инстанте. К счастью, у нас есть великий кардинал! Его недремлющее око следит за всем и проникает всюду.

С этими словами Бон вылетел из квартиры и минуя лифт спустился к стоянке с гравитранспортом по пешеходному рукаву.

— Да, — прошептала Кристина, когда входная дверь захлопнулась за мужем и она оказалась одна, — этому дурню только не хватало стать кардиналистом. А я-то ручалась императрице, я-то обещала моей несчастной госпоже… О боже! Она сочтет меня одной из тех подлых тварей, которыми кишит дворец и которых поместили около неё, чтобы они шпионили за ней… Ах, господин Бон! Я никогда особенно не любила вас, а теперь дело хуже. Я ненавижу вас и даю слово, что рассчитаюсь с вами!

Не успела она прошептать эти слова, как раздался стук в потолок, заставивший её поднять голову.

— Дорогая госпожа Бон, — донесся сквозь потолок чей-то голос, отворите маленькую дверь на лестницу, и я спущусь к вам!