Брюс Стерлинг - Схизматрица Плюс

Это был плечистый, коренастый, очень мускулистый мужчина, с легкостью двигавшийся в гравитации, которая меня сплющивала. За два века его лицо глубоко и свирепо избороздили швы и морщины. Черная кожа тускло отливала в ослепительном свете. У глаз был хрупкий пластмассовый вид.

– Я видел записи псов и думаю, что понимаю вас, Ландау. Ваш грех – отстраненность, – он вздохнул. – И все же вы не так порочны, как остальные… Есть некий порог, накал греха и цинизма, после которого не может выжить ни одно общество… Слушайте. Я знаю о шейперах. О Совете Колец. Который сшит черным страхом и красной жадностью, черпает силу из инерции собственного коллапса. Но у ЦК есть надежда. Вы здесь жили, вы это хотя бы видите, если не чувствуете на себе. Вы должны понимать, какое это драгоценное место. При Царице цикад мы выживали благодаря мировоззрению. Для нас важна вера, но в центре всего – уверенность, – Контроллер посмотрел на меня – его темное лицо одрябло. – Я скажу вам правду. И полагаюсь на вашу добрую волю. Надеюсь на правильный ответ.

– Спасибо.

– В ЦК кризис. Слухи о недовольстве Царицы довели Рынок до коллапса. На сей раз это больше чем слухи, Ландау. Царица на грани ухода из ЦК.

Потрясенный, я вдруг обмяк в кресле. У меня отвалилась челюсть. Я с трудом закрыл ее, и суставы щелкнули.

– Как только Рынок рухнет, – продолжил Координатор, – это станет концом всего, что у нас было. Новости уже расходятся. Скоро наши противники выступят против банковской системы Царицына Кластера. Систему ждет крах, ЦК умрет.

– Но… – сказал я. – Если это дело рук самой Царицы… – мне было трудно дышать.

– Это дело рук Инвесторов, Ландау, так было и всегда будет; с тех самых пор, как они пришли и сделали из наших войн общественные институты… Мы, механисты, держали вас, шейперов, в узде. Мы правили всей системой, пока вы тряслись от страха на Кольцах. На ноги вас поставила торговля с Инвесторами. Более того – они нарочно дали вам силы, чтобы поддерживать конкурентный рынок; стравливать человеческий род друг с другом к собственной выгоде… Взгляните на ЦК. Здесь мы живем в гармонии. Так может быть везде. Это их рук дело.

– Вы хотите сказать, – начал я, – что история ЦК – план Инвесторов? Что Царица никогда не была в опале по-настоящему?

– Они не такие уж непогрешимые, – сказал Координатор. – Я могу спасти Рынок и ЦК, если воспользуюсь их собственной жадностью. Ваши драгоценности, Ландау. Ваши драгоценности. Я видел реакцию Царицы, когда ваш подарок презентовал ей… этот чертов лакей Уэллспринг. Здесь постепенно учишься распознавать их настроения, этих Инвесторов. Она зашлась от жадности. Ваш патент может катализировать крупную промышленность.

– Вы ошибаетесь насчет Уэллспринга. Драгоценный камень – это его идея. Я просто работал с эндолитными лишайниками. «Если они могут жить в обычных камнях, то смогут и в драгоценных», – сказал он. Я же только сделал черную работу.

– Но патент – на ваше имя, – Координатор посмотрел на мыски своих чешуйчатых сапог. – Всего одним катализатором я мог бы спасти Рынок. Я хочу, чтобы вы перевели ваш патент от Дзайбацу Эйсё ко мне. К Народной Корпоративной Республике Царицына Кластера.

Я попытался ответить тактично:

– Ситуация и вправду кажется отчаянной, но никто на Рынке не хочет уничтожить ЦК по-настоящему. Есть и другие могущественные силы, которые готовят ответ. Прошу, поймите, я обязан сохранить патент не ради своей корысти. Прибыль уже инвестирована. В терраформирование.

Кислая гримаса углубила борозды на лице Координатора. Он придвинулся, и плечи его одежды натянулись с приглушенным скрипом пластика.

– Терраформирование! О да, я знаком с так называемыми моральными аргументами. Холодной абстракцией бескровной идеологии. Как насчет уважения? Обязанности? Преданности? Или вам чужды эти понятия?

– Все не так просто, – сказал я. – Уэллспринг говорит…

– Уэллспринг! – крикнул он. – Он не землянин, глупец, он просто ренегат, предатель едва ли ста лет от роду, который с потрохами продался инопланетянам. Они же нас боятся, как вы не поймете? Они боятся нашей энергии. Нашего потенциала вторгнуться на их рынки, как только в наших руках окажется двигатель для межзвездных перелетов. Это же очевидно, Ландау! Они хотят отвлечь человеческую энергию на эту гигантскую марсианскую канитель. А мы можем конкурировать с ними, разойтись по звездам одном фантастической волной! – он выставил перед собой руки ладонями вверх и уставился на вытянутые пальцы.

Его руки задрожали. Тогда он сорвался и сжал голову своими жилистыми ладонями.

– ЦК могло ждать величие. Ядро единства, островок безопасности в хаосе. Инвесторы намерены его уничтожить. Когда рухнет Рынок, когда дезертирует Царица, нас ждет конец.

– Она правда уйдет?

– Кто знает, чего она хочет, – Координатор казался истощенным. – Я семьдесят лет терпел ее прихоти и унижения. Я уже разучился переживать. К чему надрываться, чтобы скрепить ЦК вашими дурацкими безделушками? В конце концов, всегда есть приват! – Он свирепо посмотрел на меня. – Вот куда ваши дела отправили Члена Совета. Как только мы потеряем все, в приватах можно будет плавать в крови!

Он спрыгнул со стола, подскочил по ковру и стащил меня с кресла. Я слабо хватался за его запястья. Руки и ноги трепыхались, когда он меня затормошил. Тигр, пощелкивая, придвинулся.

– Я вас ненавижу, – заревел Контроллер. – Я ненавижу все, за что вы стоите! Я сыт по горло вашей Кликой, ее философией и жидкими улыбками. Своими делишками вы убили хорошего друга. Убирайтесь! Убирайтесь из ЦК. У вас сорок восемь часов. После этого я вас арестую и продам тому, кто предложит больше, – он презрительно бросил меня навзничь. Я тут же рухнул в тяжелой гравитации, голова стукнулась о ковер.

Тигр поднял меня на ноги, а Координатор взобрался на несоразмерное кресло. Пока я, дрожа, лез на спину тигра, он смотрел на экран Рынка.

– О нет, – сказал он тихо. – Измена.

Тигр унес меня прочь.

Уэллспринга я нашел в Собачьем городе. Это был хаотичный подкластер, который медленно крутился вокруг себя над осью вращения ЦК. Тут находились порт и таможня – сплетение верфей, стыковочных шлюзов складов, карантинных доков и муниципального жилья, где процветали пороки неусидчивых, неуживчивых и одиноких.

В Собачий город приходили, когда больше было некуда идти. В нем роились бродяги: старатели, пираты, преступники, изгои из сект с уже отказавшими инновациями, банкроты, дезертиры, поставщики опасных удовольствий. Соответственно, в области роились и псы, и наблюдатели похитрее. Собачий город был по-настоящему опасным местом, гудящим от безумной и хищной жизни. Постоянная слежка на корню уничтожила стыд, он просто потерял всякий смысл.