Нелл Уайт-Смит - Демонология и я. Сны Зимы

– Сны демона – это не черное и не белое вещество, это… нечто сакральное. Скорее, воплощённое в информации чувство демона, влияющее на внешний мир.

– И какой самый расхожий пример тут обычно приводят? – поинтересовался я.

– Солнце, – ответил мне Дракон, не раздумывая. – Солнце – это Сны Конструктора, его воплощенное желание создавать нечто такое, чего раньше не существовало, идти вперёд. Поэтому Тени не могут пожрать солнце, поэтому его свет – яд для них.

– Так значит, Сны Зимы – это её любовь, воплощенная в снегу? – тихо произнёс я. Я подумал в этот момент о снеге, об одиноком доме в искрящейся ледяной пустыне, о белой священной тишине и свете, трогательно спрятанном за толстыми стенами. Кристаллы печали танцуют в воздухе. Кристаллы печали и льда, бесконечных бесплодных поисков.

– Если Тени смогли проникнуть туда, кот, – мягко обратил моё внимание на логику мира Дракон, – значит, Зима утратила то чувство, что отнимало её домен от мира, вот и всё. Сны Зимы стали просто системой озёр, а снег – снегом. Выводы мастера Конструктора – это не жестокость, а просто механика мира.

К этому времени мы выбрались из казавшихся мне бесконечными коридоров на одну из многих и многих террас Храма, откуда открывался прекрасный вид на Башню-из-Ветра-и-Пламени. Сама она, конечно, состояла не из огня, а из светлого камня, очень красивого, но на меня, механоида, башни как вид строений почему-то никогда не любившего, особенного впечатления так бы и не произвела, если не её навершие, которое было… да… кажется, сплетено из ветра и пламени. Эта глава, это переживание каплевидного купола представляло собой какое-то нереальное, состоящее из многих перекрученных между собой огненных струй. Оно мерцало в необычной, будто бы от танца, вдохновлённой динамике и бросало наверх, в темнеющие небеса, рыжее, словно косматая грива волшебного зверя, марево.

– Дракон, что это такое? – заворожено прошептал я.

– Система отвода лишнего тепла. От Сияющего металла много его образуется, раньше там думали сделать баню, но потом решили использовать как дезинфектор для големов.

– А на нём можно жечь карамельки? – задал я следующий вопрос всё с тем же благоговейным восторженным придыханием, и Дракон сделал движение, чтобы на меня посмотреть и чуть не стряхнул с себя этим. Вообще-то, я сам не знаю, почему так спросил, наверное, от голода, но именно жженая карамель представлялась для меня в этот момент каким-то ультимативным венцом всего самого лучшего и красивого, что только может существовать на черной земле (и белой).

Ничего мне не ответив, голем расправил крылья и взлетел, что немного вернуло меня в реальность. Для меня это было первым осмысленным полётом и поначалу я не слишком-то поверил в то, что стою на существе, парящем в небе. Что под Драконом ничего нет.

Я подставил морду ветру, позволив тому потрепать себя по жидкой шерсти, а затем спохватился:

– Слушай, а как я туда попаду без крови демона?

– Кот, ты наступил в кровь Ювелира, когда находился в Чертоге. Она инфицирована Тьмой, и поэтому мы летим в дезинфектор.

– А, – протянул я как-то грустно, вспомнив, что действительно я в неё наступил, – все здесь выражаются так непонятно, просто невозможно общаться словами.

– Если ты перестанешь считать всё, что происходит, чудесным, а всех вокруг себя – мифологическими существами, живущими по логике из волшебных сказок, то тебе станет легче. Как, по-твоему, должно функционировать то, что ты себе навоображал?

– Я не знаю, Дракон, но все эти существа, считая тебя, действительно сказочные! И логика у них должна быть не-реальной, то есть она должна соотноситься с реальностью, но не так, как может подумать обыкновенное существо. Про это и есть демонология! И я исследую это и про это напишу. Мир сложный…

– Пожалуйста, помолчи, кот, – попросил меня Дракон. Но я молчать не очень хотел, уж больно момент казался хорошим: мы летели в мягкой сумеречной тьме к сияющему маяку:

– Послушай, мы ведь все здесь не такие, как обычные существа, вот я, например, мечтатель. И мир чуток к этому, он это знает! Есть же причина, по которой ты меня не убил, отняв назначение в Храм, хотя имел для этого все возможности. Это много о тебе говорит, Дракон!

– Китен, ты не слышишь меня – у тебя отняли назначение! Но ты не умер, что невозможно. С тобой что-то не так.

– Нет, со мной всё как надо! Я венец многолетней генетической программы Ювелира!

– Доказательство ошибочности одной из многих его теорий. По твоей коже это видно.

– Мелания – это не болезнь. Это особенность! Особенность! Ты понимаешь, как сейчас звучат эти слова?

– Мелания это генетическая ошибка. Ты здесь по ошибке. Моей личной ошибке.

– Не по ошибке, а по судьбе. Ты принёс меня на моё место. Я – демонолог среди демонов.

– Нет такой науки как демонология, кот! У тебя нет назначения в Храм, а у меня – нет и не было прав нарушать приказы своих великих господ. Это всё – ошибки. И их пора исправлять, – отчитал меня довольно сурово голем, но это только дополнило моё настроение:

– Ты ещё будешь мной гордиться. Вы все будете.

Мы влетели в огромное окно на верхнем этаже Башни и принесли с собой немного ветра на серебряных крыльях Дракона. Вечерний воздух всколыхнул разбросанные повсюду скатанные в трубы и сделанные на небольших листах чертежи.

Я оглянулся – здесь располагалась небольшая часть личного пространства с узкой, плохо заправленной кроватью и письменным столом, вокруг него валялась куча всяких всячин, наваленных на него и вокруг. Тем не менее, кое-что одно я заметить на нём сумел, точнее, не заметить – унюхать.

На столе стояла тарелка с парой бутербродов и вазочка со смесью кафферов, какие обычно ставят в больших учреждениях, где клиентам приходится ждать. Они нужны чтобы механоиды не так сильно скучали, похрустывая этими скорее развлекательными, чем питательными шариками из ликрового фильтрата. Мой мозг вступил в яростную схватку с желудком за право направить внимание на что-то одно – весь огромный мир демонологии или простое земное счастье.

Сбоку донёсся звук шагов, отвлёкший меня от этой дилеммы. Из большого рабочего помещения, отгороженного от личного совсем символически не доходящей до самого окна стеной, вышла Оружейница. Она, как ей и следовало по моему разумению, вытирала руки от чего-то маслянистого. Демонесса приветливо нам сказала:

– Привет!

– Добрый вечер, госпожа, моё имя Китен, и я демонолог, – поздоровался я, радуясь тому, что победил всё-таки не желудок, и спросил, – а можно мне тот бутерброд?

– Да, я слышала, что черному коту нужно что-то съесть, когда он впервые заходит в дом. Я не против суеверий, – пригласила она, звякнув при кивке бубенцами в заколках, но тут же забыла про меня, обратившись к Дракону, – в чём дело с межами?