Джули МакЭлвен - Убийство во времени [litres]

– Но… почему? – спросил растерянно герцог. – Я не понимаю.

– Не знаю. Это может быть что-то в его прошлом, настоящая или воображаемая обида, нанесенная женщиной, которая выглядела как наша жертва или жертвы, – пояснила она.

Алек покачал головой.

– Вы предполагаете, что все эти женщины мертвы. Они райские птицы, легкомысленные создания как минимум. Они могли просто уйти из академии. Они могли найти покровителя или более щедрую мамашу. Они, может, сами захотели стать владелицами борделей. Или, черт возьми, могли выйти замуж за какого-нибудь мясника с той же улицы! С ними могло случиться все что угодно, необязательно убийство.

– Прошу прощения, милорд, но все эти особы не просто ушли, – поспорил с ним сыщик. – Они пропали . Ни одна из них не предупреждала о своем уходе и не говорила о том, что нашла себе покровителя. Свобода, предоставляемая богатыми протекторами, обычно приходит к ним при посредничестве мамаши, которая получает свою долю. Нет, сэр. От этих проституток ни слуху ни духу с того момента, как они пропали из своих борделей.

Ребекка вздрогнула.

– Сколько, мистер Келли? Сколько девушек пропало?

Сэм не спешил с ответом, а его взгляд заставил Кендру затаить дыхание.

– Одиннадцать, леди Ребекка. Одиннадцать проституток просто… растворились в воздухе.

Количество имело значение. Одна мертвая проститутка против почти что дюжины девушек, пропавших бесследно. Пусть только одна из них была убита наверняка, Кендре было без лишних пояснений понятно, что новая цифра произвела большое впечатление. Она видела это по ужасу, написанному на лицах Ребекки и герцога. Алек скрывал свои чувства лучше, но даже он, казалось, был ошеломлен услышанным. Он хмуро уставился на чашку с кофе, которую держал в руках.

В воцарившейся тишине Кендра взяла кусок грифеля и добавила в колонку « Виктимология »: « Пропавшие лондонские проститутки; темно-коричневые/черные волосы; карие глаза; небольшо… » Она взглянула на Сэма Келли, который, нахмурившись, изучал доску:

– Сколько им, мистер Келли? Каков средний возраст?

– От пятнадцати до восемнадцати, около того.

– Похоже на нашу жертву. – Она кивнула и записала дополнительную информацию на доску. – Каков временной промежуток, в который пропадали девушки?

– Первая проститутка пропала четыре года назад. Последняя – два месяца назад.

– Какие месяцы?

Сэм уставился на нее.

– Какая разница, позвольте спросить?

– Это детали, мистер Келли. Каждая деталь важна. Это может помочь нам найти субъекта или хотя бы…

– Какого субъекта? – детектив прервал ее в недоумении.

За Кендру ответил герцог:

– Неопознанного субъекта. Правильно, мисс Донован?

– Да. – Она улыбнулась. Герцог был, бесспорно, сообразителен. – Как я уже говорила, фиксация всех деталей может помочь нам установить схему поведения убийцы. Одиннадцать девушек за четыре года, то есть три девушки в год, так? Сколько времени проходило между исчезновениями? – Кендра обвела взглядом присутствующих. Они все были умны, не только Элдридж. Но сколько она может им сообщить? Сколько они смогут переварить?

– Для этого типа убийц характерно устраивать периоды передышки, – произнесла она наконец. – Они утоляют свое желание… на некоторое время.

На короткое время установилась полнейшая тишина. Они переваривали услышанное.

Сэм приподнял брови.

– То есть вы хотите сказать, что после того, как этот негодяй убивает кого-то, он берет передышку перед тем, как снова убить?

– Да. И он точно снова совершит убийство. Ему это нужно.

– Зачем? – спросил он с недоверием.

– Существует множество теорий. – « Слишком много» , – подумала она. – Достаточно сказать, что мы можем рассуждать бесконечно на тему того, почему он делает то, что делает. Факт остается фактом: он это делает. Нам нужно остановить его прежде, чем он снова это совершит.

– Схема, – пробормотал Элдридж. – Если установление его схемы поведения поможет нам остановить этого монстра, то это нам и нужно сделать. Давайте приступим, мистер Келли.

– Да, сэр. – Он вытащил кипу бумаги из кармана пальто и разложил их у себя на коленях. – Иветта. Я сомневаюсь, что это ее настоящее имя, это важно отметить. Она была первой пропавшей проституткой. Так, посмотрим. Февраль 1812 года, – прочел он, его глаза сузились. – Ей было пятнадцать. Затем София, тоже пятнадцать, в июне того же года, суббота, пятнадцатое число. Мэри, семнадцать, пропала в октябре, примерно шестнадцатого числа. В 1813 году в феврале пропала Клара, восемнадцать лет, двенадцатого числа. Затем Элизабет, пятнадцать, тринадцатого июня. Матильда, семнадцать, восьмого октября. Потом следующая проститутка пропала в феврале, в субботу, двенадцатого числа и… Боже…

Он пробежался глазами по бумагам, которые держал в руках, и затем поднял взгляд на Кендру.

– Они все пропадали в одни и те же месяцы. Всегда. Февраль, июнь и октябрь. Что это значит?

– Схема, – мягко ответил Элдридж.

– Этот сумасшедший забирает девушек раз в четыре месяца! – глаза Ребекки потемнели от ужаса.

Алек нахмурился, скрестив руки на груди, и окинул их всех взглядом.

– Подождите секунду. Думаю, нам не нужно забывать, что это всего лишь предположение. Мы не можем быть уверены, что эти девушки мертвы или что они не ушли по собственному желанию, несмотря на их внезапное исчезновение.

Элдридж покачал головой.

– Нет, Алек. Все указывает на то, что исчезновения этих девушек связаны между собой.

– Мистер Келли признал, что не обошел все бордели. Там может быть еще больше пропавших девушек – в те же месяцы или в другие, – допустила Кендра, задумавшись.

– Мы были во многих местах, включая некоторые дешевые заведения. Не во всех академиях есть пропавшие девушки. Только вот в этих. – Сэм поднял кипу бумаг.

– Если эта схема правильна, – продолжил Алек, и по тону его голоса можно было понять, что они его не до конца в этом убедили, – тогда преступник не следовал ей в случае с этой девушкой, так как сейчас август, а не октябрь.

Холодный ужас пополз по спине Кендры.

– Вы правы. Его период передышки просто сократился.

– Что бы это значило? – спросила, нахмурившись, Ребекка.

– Ему уже недостаточно трех девушек в год. Он набирает обороты.

Кендра записала имя каждой пропавшей девушки, сопроводив его соответствующей информацией, касающейся возраста и месяца, когда они пропали. После этого она встала и принялась изучать записи на грифельной доске. К ее доске, может, и не были приколоты фотографии каждой пропавшей девушки, но их имена, которые целиком заполнили первую колонку, были жутковатым напоминанием того, что эти жизни, скорее всего, было уже не вернуть.