Наталья Солнцева - Ожидай странника в день бури [Золотые нити]

– Как выглядят серьги?

Сехер не знал, зачем он спрашивает об этом.

– Круглые большие рубины в золоте, листочки, орнамент... У меня не очень хорошее зрение, – старик потер воспаленные глаза.

– Твоя дочь выздоровеет. Но... ты не сказал мне, откуда знаешь, кто я.

– Мой кормчий шепнул мне. Он видел Верховного Жреца Тота во время ритуальных мистерий. Ему показалось, что новый хозяин большого дома на берегу очень похож на него. Я слышал, никто не уходил отсюда без надежды. Кроме того, я и сам несколько раз бывал в Храме, но у меня не очень зоркие глаза...

– Забудь о том, кто я.

– Да, господин...

– Через три дня приходи за своей дочерью. А украшение, из-за которого случилось несчастье, спрячь так надежно, как только можешь. Или избавься от него.

– Как можно? Ведь это память о моем брате!

– Что ж, я сказал – ты услышал...

Больную девушку поместили в отдельной комнате в глубине дома, и начались обычные хлопоты. Ночь опустилась на землю, повсюду воцарились тишина и покой. И только Сехер так и не сомкнул глаз до утра...

За домом Тийна выращивала лук, лен и другие растения, применявшиеся в медицине. Ухаживать за грядками ей помогали двое слуг. Изида, любимая дочь Ра, считалась большим знатоком лечения болезней. Богиня являлась больным, и они выздоравливали.

Пучки лука подносились умершим. Считалось, что он символизирует «белые зубы Тота». Тийна знала, что лук наиболее пышно растет и оказывается в самом соку при убывающей луне. Сейчас было как раз такое время.

День клонился к вечеру, но солнце еще ярко светило. Она посмотрела на небо – «ладья, в которой Ра плывет с полудня до заката»... Усмехнулась. Было приятно смотреть на зеленые, сочные перья лука на грядке.

Густо разросшийся тамариск и оливы надежно скрывали от посторонних глаз внутренний дворик. В их тени Тийна установила решетку, на которой по вечерам любила жарить рыбу с пряностями и солью. Корзинка с рыбой уже стояла, накрытая широкими зелеными листьями. Жрица Изиды присела на корточки и с удовольствием принялась разжигать огонь, подкладывая специальные кусочки дерева. Душистый дым поднимался вверх...

Тийна помещала в брюшко каждой жирной рыбины колечки лука и укладывала на решетку. Когда одна сторона как следует подрумянивалась, она переворачивала тушку, ворошила прутиком угли.

Вдыхая чудесный аромат поджаривающейся рыбы, женщина прикрыла глаза...

Сехер тоже любил эти часы отдыха в сумерках, когда мохнатые ночные бабочки порхают в остывающем воздухе, когда лунный свет проливает на все вокруг свое призрачное сияние. Рядом с Тийной он становился неким особым существом, не таким, как в отдельности, сам по себе. Как будто у них было только по одному крылу, и, чтобы взлететь, им необходимо было соединиться...

Уже совсем стемнело, когда мужчины вошли в подъезд дома, где жил Альберт Михайлович. В подвале тоже оказалось темно. Мощный фонарь высвечивал обломки мебели, паутину, угольный утюг, какие-то огромные сундуки, пыль и запустение.

– Черт!..

Влад с грохотом на что-то наткнулся и не удержался на ногах. Оказалось, что он довольно удачно уселся в громоздкое кожаное кресло, которое чудом не рассыпалось.

– Я уж думал, ты сквозь землю провалился, как тот тип, которого ты упустил, – проворчал Сиур.

Возникшее, как только они спустились в подвал, напряжение – разрядилось.

Они методично, пядь за пядью, исследовали пол, насколько позволяли набросанные повсюду вещи. Некоторые приходилось приподнимать, сдвигать.

– Слушай, шеф, хорошо еще, что площадь маленькая! Я уже весь взмок. Не-е... Так мы ничего не найдем. Кучи хлама переворотить надо. Эту рухлядь лет сто никто не тревожил...

Откуда-то из глубины вдруг возник приглушенный утробный рык... Сиур вспомнил, как ему стало плохо на мгновение, когда он впервые вошел в подвал. Рык тем временем наполнился мелкой пульсирующей вибрацией – почти незаметной, неощутимой... Влад насторожился и приложил ухо к полу.

– Это метрополитен! Точно. Здесь не очень глубокая линия.

– Ты уверен?

Объяснение казалось слишком простым. Сиур уже понял, что все простое в этом деле оборачивается сложным.

– Конечно, – подтвердил Влад. – После того как мы отрабатывали выживание в подземельях, я его ни с чем не спутаю. Паек на два дня выдавали, и каждый сам по себе – как сможешь, как получится. Выбираться наружу надо было в условленном месте в условленное время. Я потом месяц отмыться не мог. Все казалось, канализацией воняет. Ну, кошмар!

– А мне здесь в прошлый раз нехорошо стало... Такое померещилось, – глюки, одним словом! – Сиур провел тыльной стороной ладони по лбу. – Даже сейчас пот прошиб. Но ты прав, это действительно подземка. Черт! Что со мной происходит?

Не обнаружив никаких отверстий в полу, они приступили к обследованию стен. Самый примитивный способ – простукивание – ничего не дал.

– Стены, видать, старые, сделаны на совесть. Не картонные перегородки, как сейчас лепят: на первом этаже чихнул – на пятом штукатурка обсыпается.

– Ты, Влад, мастер тайники обнаруживать. Давай, нажимай на все подряд.

– Шутишь? Тут нажимать до второго пришествия.

Сиур посмотрел на светящийся циферблат часов, присвистнул.

– Не подвал, а бермудский треугольник какой-то! Не успели зайти, – а уже пять утра.

– Не может быть... – Влад глянул на свои часы. – Действительно. Мне показалось, мы тут не больше двух часов...

– Давай быстрее. Свети сюда, вдруг щель какая-нибудь есть... осматривай внимательно кладку.

– Кладка необычная, зазоров между кирпичами почти никаких...

– Ну-ка, постой...

Сиур ощупывал стену рукой – всюду она была одинаково шершавой, и в одном месте ему показалось...

– Посвети сюда!

Влад приподнял фонарь.

– Мне показалось, тут то ли выщерблено, то ли выцарапано что-то...

– Выцарапано! – засмеялся Влад. – Кому тут царапать-то?

– Ты свети!

– Ничего не видно.

– А рукой чувствуется. Попробуй!

Влад придвинулся и взял фонарь под мышку. Угол падения светового луча изменился, и... на стене мелькнуло какое-то изображение.

– Ну, видел?

– Что-то есть...

Сиур повернул фонарь, – игра света и тени на выбоинках, нанесенных особым способом, образовала изображение Глаза. Странно и жутко было видеть этот Глаз, который как бы подмигивал: то появляясь, то исчезая... Если свет падал чуть под другим углом, увидеть его было невозможно. Им просто повезло, невероятно повезло!

– При обычной лампочке этого ни за что не увидишь... Кто мог сделать такое?

– Если бы не фонарь...

Сиур медленно прикасался пальцами к изображению. Что-то знакомое чудилось ему в способе, каким был нанесен рисунок. Что-то очень давно забытое.