Наталья Солнцева - Ожидай странника в день бури [Золотые нити]

Охотники на львов и бегемотов... плакальщицы, заламывающие руки в немой скорби... молодая жена, подающая мужу букет полевых цветов... чуть выпуклые, чуть углубленные рельефы, играя светом и тенью, создают тончайшую вибрацию поверхности – все живет и дышит...

– Шеф!

Сиур очнулся. Влад внимательно смотрел на него, в глазах мелькнуло беспокойство.

– Все в порядке?

– Да. Мне показалось, когда-то я уже видел такие рельефы... Может, в музее? Они возникли перед моими глазами! Разные... Выбитые на каменных стенах. Странно, правда?

Влад уже ничего не находил странным. Он снова и снова разглядывал Глаз на стене и думал: зачем его здесь изобразили? Почему рисунок сделан так, что его не видно?

– Это знак. Но не для всех, – заключил Сиур. – Это знак для избранных.

– Похож на Глаз Дракона. Помнишь, на статуэтке?

– Глаз Дракона? Вход в иные миры?.. Вход! – Сиур схватил товарища за руку. – Это вход! Указание на вход! Жми на этот кирпич...

Они стали пробовать нажимать то там, то здесь... Время шло, а кирпичи не поддавались.

Внезапно раздался тихий шорох, или шелест. Словно подул ветер и зашумели листья. Потянуло едва ощутимым сквознячком, и часть кладки бесшумно въехала внутрь стены... чуть развернулась, и в стене образовался проем. Кромешная тьма не рассеялась, когда Влад посветил внутрь. Она поглощала все – свет, звук...

– Туда так просто не сходишь, я это чувствую... – Влад с опаской заглянул в зияющий чернотой проем и поежился. – Что-то мне не по себе.

– Пожалуй, ты прав. Нужны веревки, – хорошее снаряжение, одним словом. И время.

– Подвал никуда не денется, и этот вход тоже. Осмотрим его в другой раз. А сейчас пошли!

Сиур согласился. Однако проем нельзя оставлять открытым. Но каким образом закрывается вход? Они попытались нажимать на кирпичи... бесполезно.

– Тьфу ты!

Влад отошел, и проем сам по себе закрылся.

– Он закрывается сам, когда отходишь. Славно сделано! Ну, теперь спокойненько можно отчаливать, шеф.

Влад снова зацепился за кресло. Изрядный слой пыли и мелкий мусор он смахнул еще в первый раз, когда падал. На потертом кожаном сиденье лежал вполне приличный деревянный футляр с кованым узором по углам.

– Гляди-ка, обо что я ударился! Аж искры из глаз посыпались! Еще подумал, чего же это кресло такое твердое?

Сиур поднял футляр, оказавшийся довольно тяжелым. Непохоже, что он пролежал тут десятки лет. Запылился, конечно, но не так, как все остальное. Вещи, которые очень давно лежат в подвалах или на чердаках, имеют особую печать заброшенности. Футляр среди всей прочей рухляди казался случайно попавшим сюда.

– Возьмем его с собой. Дома посмотрим, что там...

– И что ты обо всем этом думаешь?

Влад, у которого разыгрался аппетит, уминал бутерброды один за другим. С набитым ртом разговаривать не очень-то удобно, но он ответил:

– Чертовщина, я же тебе говорил. Нечистое место! Подвал, в котором все пропадают... – Он хмыкнул.

– Ну, не все.

– Это еще не известно. Мы-то с тобой туда по-настоящему не ходили!

– Ты же знаешь подземку... тебе и карты в руки.

Влад скривился, как от горькой пилюли.

– Не порть аппетит! Мне эту клоаку вспоминать противно. Потом даже сны кошмарные снились: темень, вонь, крысы... – Он в сердцах сплюнул.

– Кстати, с чего ты взял, что это вход именно туда? Дом старый, подвал еще старше, судя по всему.

– То-то и оно! – Влад даже перестал жевать. – С этими столичными подземельями... – он вздохнул. – Набредем на какой-нибудь застенок Малюты Скуратова [17] Малюта Скуратов – Бельский Григорий Лукьянович, один из руководителей опричнины, игравший крупную роль в царствование Иоанна Грозного. , или еще почище... Город сам знаешь какой. Очень древний... Всякое творилось, что известно и неизвестно, а чего и сам знать не захочешь!

– Ты еще скажи, что там бродят души невинно убиенных.

– А что ты думаешь? Что ты вообще об этом знаешь? Что мы все об этом знаем? – Влад допил чай и отставил чашку. – Почему в подвале такой вход проделан? И слава о нем худая недаром идет. Дыма, как известно, без огня не бывает.

– Согласен. Тот проем как открылся, меня жуть взяла... О нем даже не скажешь «открылся» – а как-то отверзся, что ли. Вот это подходит. Отверзся...

– Разверзлась бездна... ловушка миров.

– Если хочешь знать, именно это я и почувствовал.

Сиур задумчиво посмотрел на товарища. Ему вдруг стало ясно, что он сам обладал и, возможно, до сих пор обладает таинственной Силой, застрявшей вот в таких и других ловушках. И что Силу эту можно себе вернуть...

Вполне вероятно, что они посетили обычный московский подвал, замысловато сделанный, потому что хозяин дома был, например, масоном и любил устрашающие спектакли и розыгрыши. Так он тешил свою пресыщенную впечатлениями душу.

«Все гораздо сложнее... – возразил внутренний голос, – Или, наоборот, проще и опаснее...»

– Шеф, давай посмотрим, что за штуку мы с тобой притащили!

Влад принес потемневший от времени деревянный футляр. Повозившись с замочками, которые сами оказались произведением искусства, он, наконец, справился с ними и приоткрыл тяжелую крышку.

На хорошо сохранившейся темно-красной выстланной по дну подкладке располагался частично разобранный старинный арбалет. Все детали украшены замысловатой резьбой и инкрустациями. Бирюза, эмаль, серебро и перламутр потускнели от времени, но это ничуть не испортило красоту арбалета.

На торце приклада имелась надпись готическим шрифтом: «Дар мастера тому, кто защищает Идущих».

– Какой это язык? – спросил Влад.

– Старый английский...

Сиур сразу угадал смысл надписи. Он вряд ли смог бы вразумительно передать чувство, возникшее у него при виде оружия. Как будто очень давно этот арбалет спас жизнь не только ему, но и бесконечно дорогому ему существу, женщине... Он смотрел на арбалет как на друга, которого не видел тысячу лет, и к его глазам подступили предательские слезы...

...Высокие своды, стрельчатые арки и гулкое пространство расцвечены солнцем, льющимся в собор через оконные витражи... Чистые голоса певчих взмывают вверх... Запах воска от сотен свечей... Могучая фигура рыцаря в алом плаще...

Рыцарь то ли молится, то ли прощается с кем-то, то ли уповает на грядущую встречу. Рука судорожно сжимает рукоятку меча...

– Это же я. Я!

– Конечно ты, Сиур.

Влад недоуменно хлопает длинными, как у девушки, ресницами.

– Да нет, ты не понимаешь, – это же я там стою, в соборе... с мечом. Я ее больше никогда не увижу... В той жизни больше никогда...

– В каком соборе? Кого ты больше не увидишь?