Наталья Солнцева - Ожидай странника в день бури [Золотые нити]

– О, черт, опять! – Сиур посмотрел вокруг более осмысленно. Потом неподвижным взглядом уставился на арбалет.

– Когда-то я стрелял из него! Славный товарищ, ты меня не подвел, – он ласково погладил оружие, помолчал и поднял на Влада полные тоски глаза.

– Может, выпьем, а? Ночь не спали все-таки.

Влад вскочил, бросился к холодильнику, достал бутылку водки и пару свежих огурцов. Пили молча. Обстановка не располагала к беседе. Сиур вытянул длинные ноги на полкухни и закурил.

– Ты когда-нибудь чувствовал, как вот тут поет, – он показал рукой на свою грудь, – когда твоя стрела впивается в тело врага?..

– Насчет стрелы не скажу, это, пожалуй, слишком круто. Вот когда моя пуля впивается – очень даже нормально. Все ликует! А потом тошно почему-то. Не знаешь почему? – Влад снова наполнил рюмки.

– Еще по одной, и хватит. Девочек испугаем.

– Они спят еще...

– Ошибаешься!

Тина, оказывается, уже минуту стояла и смотрела, не отрываясь, на арбалет. Медленно подошла и взяла его в руки, привычно, как будто делала это каждый день, соединила детали, глянула с одной стороны, с другой...

– Ой, красота какая! – со знанием дела прицелилась: короткая стрела щелкнула, вставая на место. – Смотрите, что тут есть!

На торце приклада, чуть ниже надписи, выбит знак – квадрат, в нем круг, а в круге треугольник.

– А вот и наша метка! Мы теперь без этого не можем!

Она захлопала в ладоши и засмеялась.

– По какому поводу веселье? – На кухню заглянула Людмилочка, увидела арбалет, ахнула. – Где взяли? Боже, это жутко дорогая вещь! Раритет!

Тина узнала футляр. Она видела его у Альберта Михайловича. Он хранился в шкафу на самой нижней полке. Ей пришлось разыскивать руководство по кулинарии на французском языке, библиографическую редкость, которую старик хотел сдать в букинистический магазин. Тогда ему зачем-то срочно понадобились деньги.

Тина полезла в шкаф и увидела там деревянный футляр, окованный по краям потемневшим металлом. Спросить, что это такое, она постеснялась, хотя вещь ее заинтересовала.

– Этот арбалет принадлежит Альберту Михайловичу. Вернее, принадлежал... То есть самого оружия я не видела, а ящик окованный точно его. Стоял не на виду, но это еще ничего не значит. При таком количестве старинных вещей держать все на видном месте невозможно.

– Это оружие принадлежало антиквару?

Сиур взял арбалет и повернул его знаком, похожим на клеймо мастера, к свету – квадрат, круг, треугольник. Такой же, как на Колеснице Осириса...

– Наверное, старик его в подвал притащил зачем-то. Может, спрятать хотел? – Влад напряженно думал. – Тогда непонятно, почему не спрятал? Нашел «тайник»! Допотопное кресло какое-то, сверху чуть хламом присыпал... Несерьезно.

– Вот и нет, – возразила Людмилочка. – Самый лучший способ спрятать что-то, – положить на видном месте. Может, старик даже хотел, чтобы арбалет нашли. Только не любой и каждый, а именно тот, кому предназначено.

Сиур в очередной раз вспомнил паутину на рукаве трупа. Возможно, последнее, что старик сделал, – спустился в подвал и положил там футляр с арбалетом. Впрочем, это все догадки...

– Сколько ни гадай, истина по-прежнему в тумане, – глубокомысленно изрек Влад. – Пора от высоких материй перейти к насущным потребностям. Нам с Людмилой надо позаботиться о переезде детей на дачу. Вечером, если повезет, – мы махнем в ресторан. Мероприятие давно обещано. А обещания надо выполнять.

Сиур и Тина решили остаться дома и просмотреть старые бумаги...

Высокая фигура Жреца, облитая лунным светом, четко выделялась на фоне светлой стены. В руке его серебристо играло лезвие ножа, занесенного над лежащей в беспамятстве девушкой...

– О Боги, придите и сразите злую болезнь, яд, что во всех членах той, что под ножом... О, зловещий яд, выйди, пролейся на землю! О Владыка, отошедший в край безмолвия, вернись же к нам в прежнем облике твоем! Ты видишь, как плакальщицы простирают к тебе руки, сгибаясь, как тростник на ветру, падают наземь... Ниспошли на ту, что под ножом, не сон смерти, но сон, возвращающий жизнь. Цель наша едина, моя и твоя, о Владыка Вечности – и живительные соки от самых отдаленных побегов устремляются к ее сердцу, уносят зло и разрушение прочь. Та, что под ножом, под моей и твоей защитой, о Феникс, что есть вечность и непрерывность. Вчера – это Осирис, завтра – это Ра. Это солнце на горизонте между прошлым и будущим... Гор живет для своей матери Изиды, и та, что под ножом, живет тоже...»

Сехер с удовлетворением увидел, как дрогнули веки молодой девушки, ее лицо порозовело и дыхание стало ровнее. Он опустил нож и положил его у ног больной. Усталость, как и всегда после подобного ритуала, тяжело навалилась на его плечи. Ему пришлось сесть.

Хвала Тоту, она будет жить! Старик сможет забрать свою дочь через три дня, как и было обещано. Сехер, отдышавшись, взял в руку золотой знак, который носил на груди под одеждой, почувствовал ток энергии, наполняющий новой силой организм. Его дыхание стало мощным и ровным...

Жизнь вокруг словно очнулась от очарованного сна – резко закричала ночная птица, запели сверчки, зашелестели листья. Легкий ветерок принес из сада запах жасмина...

В назначенный срок старик забрал свою дочь, рассыпаясь в благодарностях. Девушка была еще слаба, но не впадала больше в забытье и выглядела значительно лучше. Ее отец с опаской посматривал на Сехера, избегая встречаться с ним взглядом. Оставив богатые дары, процессия поспешно удалилась.

Сехер отправился было к дому, но что-то задержало его... По тропинке между тамарисками шла Тийна, она направлялась к беседке. Сердце его неистово забилось, как будто он был неопытным и наивным юношей, подглядывающим за купальщицами на отмели...

Сехер вошел в беседку.

– Виноградная лоза впервые взошла из-под земли после того, как она была удобрена телами тех, кто пал в войне с врагами.

Он сорвал крупную черную ягоду, попробовал.

– Сладко?

– Очень...– он произнес это тихо, едва прикасаясь губами к ее губам. Постепенно легкие прикосновения перешли в долгий медленный поцелуй. Он приподнял ее и прижал к себе, чувствуя, как бьется ее сердце и струится по жилам ее кровь... испытывая почти боль от этих прикосновений, жарких, словно солнце в час полдня. Рядом с ней он уплывал в край снов...

Перед ним вдруг возникло мудрое лицо Старого Оракула. Сехер тогда попросил его благословения и услышал в ответ:

– Иди и учись тому, что значит быть человеком.

– Как, Великий, разве я еще не знаю этого?

Старик засмеялся, гулкое эхо многократно отразило сухие короткие звуки, больше похожие на кашель.