Владимир Корчагин - Женщина в черном

Берг помолчал:

— Должен сказать, что вы первый, кому я так вот доверительно раскрываю самые сокровенные тайники своей души. Видимо, так угодно Богу. Но не сочтите это за желание приобщить вас к своей вере. Напротив, я хотел бы дать вам убедительный совет: не торопитесь с решением этого наиважнейшего вопроса вашего миропонимания. И не ищите никаких аргументов «за» и «против», все придет само собой. Как пришло в свое время ко мне.

— Спасибо вам, Петр Эдуардович, за откровенный разговор. Со мной никто еще не говорил так. И я действительно только и делал, что собирал аргументы «за» и «против».

— Но что заставляло вас это делать?

— Не знаю. Может быть, все началось с того, что мне чуть не с детства не давала покоя одна идея. Я никак не мог определить для себя, что такое совесть? Мне всегда казалось странным, удивительным и непонятным это качество человека. Ведь его совершенно нельзя вывести из общепринятых представлений о происхождении человека из звероподобных предков. Никакая борьба за существование, никакой естественный отбор не могли привести к возникновению совести. Вот это, видимо, и было первым толчком к мысли о существовании Бога. Но, с другой стороны, я все больше убеждался, что совесть зачастую восстает и против так называемых божьих заповедей. Значит, Бог тут ни при чем? А если Бог, как вы считаете, все-таки существует, то что выше — Бог или совесть?

— Гм… Бог или совесть? Вопрос поставлен не совсем корректно. Хотя, помнится, в вашем возрасте я тоже задавал себе подобные вопросы и, естественно, не находил на них ответа. Теперь я смогу, пожалуй, ответить вам. Совесть человека — это голос Бога. Ибо только так Бог и может подсказывать человеку, как поступать ему в той или иной ситуации.

— Значит, Бог и совесть — одно и то же?

— Нет, это было бы слишком большим упрощением. Точнее будет сказать, что совесть — это язык, на котором Бог разговаривает с человеком или, выражаясь техническими терминами, это инструмент, с помощью которого Бог общается с человеком.

— А если голос совести входит в противоречие с божьими заповедями?

— Божьи заповеди не догма. Все зависит от конкретной обстановки. И вот как скорректировать их в каждом конкретном случае, Бог и подсказывает человеку через его совесть.

— Значит, поступая по совести, человек никогда не погрешит против Бога?

— Да, если он действительно поступает по совести, а не старается лишь убедить себя в этом.

— Спасибо, Петр Эдуардович. Теперь я знаю, что мне делать, — решительно заявил Никита.

— Только не забывайте, что Бог наградил человека не только совестью, но и разумом, — улыбнулся Берг.

— Чему же следует отдать предпочтение?

— Ни тому, ни другому. Бог дал человеку право выбора, и надо уметь этим правом воспользоваться. Помните, в прошлый раз у Шевцовых возник спор об интеллигенции? Я не счет тогда нужным навязывать свою точку зрения. А сейчас скажу вам: именно умение находить линию равновесия между голосом совести и голосом разума и составляет главную сущность интеллигентности.

— Понятно…

— Вот и чудненько, — снова улыбнулся Берг. — А теперь обедать!

На этот раз он увидел Алекса рано утром, на пути в столовую. Тот явно поджидал его у перекрестка, и Никита заранее приготовился к очередной неприятности.

Бомж был, как всегда, немногословен:

— Слухай сюда, доцент. Ты на рынке бываешь?

— Очень редко, — признался Никита.

— А сегодня придется туда сходить. Зеленый киоск «Пиво — воды» знаешь?

— Тот, что возле ларька с комиссионными товарами?

— Вот-вот! К нему и подскочишь часам к одиннадцати. Там в это время встретятся два известных тебе человека, и тебе надо обязательно узнать, о чем они будут говорить.

— Кто же будут эти двое? — не удержался от вопроса Никита.

— Там увидишь, — коротко бросил бомж. — А разговор у них должен быть важнецким. И, сдается мне, что знать о нем вам с Ингой Никитичной надо обязательно. Все понял?

— Послушайте, Алекс, — возразил Никита, — мы с вами знакомы уже порядочное время, я очень признателен вам за все ваши предостережения и вообще отношусь к вам с искренним уважением, но почему вы постоянно говорите со мной какими-то полунамеками. Кто все-таки будут эти двое, о чем они будут говорить, почему этот разговор так важен для нас с Ингой?

— Я сказал все, что мог, больше добавить нечего, — упрямо тряхнул головой бомж. — А на рынок сходи и разговор тех двух подслушай, сам увидишь, не зря я тебя туда послал. Будь здоров, доцент! — он по обыкновению чуть приподнял над головой свою кепчонку и медленно пошел вдоль по улице.

Никита не стал его удерживать, знал, что больше из него не выудишь ни слова, как и то, что слов на ветер он не бросает. Пришлось оставить все намеченные на этот день дела и в одиннадцатом часу отправиться на рынок.

К сожалению, киоск «Пиво — воды» стоял особняком. Возле него не было никакого надежного укрытия. Можно было спрятаться лишь за углом комиссионного ларька. Но удастся ли оттуда что-нибудь услышать?

Как бы то ни было, ничего другого было просто не придумать. Приходилось рассчитывать на случай. Тем более что обстановка у киоска постоянно менялась: то к нему выстраивалась длинная очередь, то не оставалось почти ни одного человека. Все будет зависеть от того, как велика будет здесь толпа, где остановятся те двое. Много будет значить также то, что это будут за люди. Впрочем…

Вот это было уже сверх всякого ожидания! Без пяти минут одиннадцать к киоску подошла… Анна Петровна, жена Гридина. Неужели ее имел в виду Алекс? А почему бы и нет. Кому же назначила свидание эта экстравагантная особа?

Подойдя к киоску, Анна Петровна остановилась, посмотрела по сторонам, потом отошла чуть в сторону и стала терпеливо ждать. Но кого же? Кого?! Наверное, все-таки мужчину. А вот, кажется, и он. Да, несомненно он! С противоположной стороны рынка торопливо шагал, направляясь прямо к Анне Петровне, высокий молодой человек в шляпе. Ба, да это же… Это же Погодин! Вот так сюрприз! Анна Петровна и Погодин! Что может быть между ними общего? Уж, наверное, не любовная связь! Дорого бы заплатил сейчас Никита, чтобы услышать, о чем будут говорить эти два человека. Ну, увы, с такого расстояния нечего было и думать услышать хоть одно слово. А выйти из-за укрытия нельзя. Оставалось гадать по выражению их лиц. А разговор шел, по-видимому, действительно о чем-то важном. Похоже было, что Погодин в чем-то убеждал Анну Петровну, а та все время покачивала головой, видимо, не соглашаясь с его доводами. Наконец договоренность была как будто достигнута: Анна Петровна согласно кивнула Погодину, а тот вынул из портфеля большую пачку денег и вручил их жене академика. На этом «официальная часть переговоров» была закончена. Погодин фамильярно похлопал свою собеседницу по плечу и, стрельнув глазами по сторонам, пошел к выходу с рынка, явно довольный состоявшейся сделкой, а Анна Петровна долго еще оставалась на месте, и по лицу ее было видно, что полученные деньги если и не жгли ей руки, то, во всяком случае, заставляли идти на сделку со своей совестью.