Владимир Корчагин - Женщина в черном

— Вот то-то и оно! Без нас ты так и сник бы в когтях у Разина и компании, — он немного помолчал. — Ну а ты поможешь мне с моей защитой?

— Всем, что будет в моих силах.

— Спасибо, Никита. Я на тебя очень рассчитываю.

— А разве и у тебя возникли какие-то трудности?

— Трудности не трудности, а как тебе сказать… Нашлись, понимаешь, умники, которые поставили под сомнение результаты моих экспериментов.

— Как это поставили под сомнение? Они что, были у тебя в лаборатории?

— Зачем у меня? Они поставили аналогичные эксперименты в своих лабораториях, на своих установках, и не получили заявленных мною результатов.

— Так, может, они сделали что-то неверно. Пригласи их к себе и ткни, как говорится, носом.

— Легко сказать — ткни носом! Что ты, не знаешь, как это бывает у нас, у физиков? Десять раз получается все как надо. А на одиннадцатый все летит к черту.

— Так надо спокойно разобраться, почему это происходит, тщательно прощупать всю установку и еще раз проследить весь ход эксперимента.

— Все сделал — стало еще хуже.

— Давай попробуем вместе. Я теперь буду свободнее, помогу тебе.

— Без толку. Честно говоря, результаты и раньше прыгали, как горох в решете. Я с самого начала старался выбирать те, что понадежнее.

— Но ведь это… Это же не совсем корректно.

— Что я, не знаю, что это некорректно? — взорвался Олег. — А что мне было делать, если иначе не получалось. Если я работал как проклятый, а результаты словно издевались надо мной.

— Все равно нельзя было так. Лучше давай проверим все, отладим установку и начнем все с начала.

— Хорошенькое дело — начать с начала, когда срок аспирантуры на исходе! Ты вот защитился — тебе и ветер в зад. А мне что делать, на завод идти?

— Почему обязательно на завод? Я, может быть, помогу тебе устроиться в институте. А в свободное время продолжишь свои эксперименты.

— Премного благодарен! Идти к вам ишачить на дядю? Нет уж…

— Так что же ты собираешься делать?

— А то ты не догадываешься! Диссертация-то написана. Руководитель никакого криминала в ней не нашел. На кляузы этих умников совет может среагировать, а может послать их к черту. А после защиты — фью! Ищи ветра в поле! Так что главное сейчас — обработать членов ученого совета. И тут ты…

— Постой, постой! Как это обработать членов ученого совета?

— А так, как все делают.

— Как это все? Мне, например, и в голову не приходило…

— Ну, ты известный идеалист. Я говорю о нормальных людях. Так вот, сейчас вся надежда на тебя. Гридин твой сейчас в фаворе, снова директор института, а на днях кооптирован и в президиум филиала. Вся профессура теперь готова молиться на него. Вот ты и попроси его, как будущего родственника, он тебе не откажет…

— Попросить о чем? — все еще боялся поверить своим ушам Никита.

— Попроси замолвить за меня словечко, поговорить соответствующим образом с ведущими членами совета.

— Просить членов совета закрыть глаза на липовые данные экспериментов?!

— Ну, ты уж совсем — липовые данные! Говорю, что основная масса моих результатов подтверждает заложенную в диссертацию идею. Ну а отдельные неувязочки… У кого их не бывает? Важно, чтобы на защите не акцентировалось на них внимание, не подчеркивалось значение высказываний моих оппонентов.

— Нет, Олег, я не смогу просить об этом Гридина. Это же человек кристальной честности и порядочности, а то, что ты предлагаешь…

— Ну да! Знал бы ты, что вытворял этот кристально-порядочный человек в бытность своего прежнего директорствования в институте иммунологии. Он, говорят, ни одной юбки не пропускал, а незаконных детей своих в местный монастырь спроваживал. Некоторые из них до сих пор по городу расхаживают. Кстати, ты и сам, кажется, с ними встречался.

— Что ты сказал?! — еле выдавил из себя Никита, мгновенно вспомнив женщину в черном.

— Сказал то, что всем, кроме тебя, известно. У тебя ведь что ни человек, то святой. А в действительности мы живем среди самых обыкновенных, вполне нормальных людей со всеми их чисто человеческими слабостями. И не делай из Гридина икону. Я и не просил бы тебя говорить с ним о моей защите, если бы моего предка не поперли на пенсию, кстати, не без ведома того же Гридина. Отец бы все для меня сделал. И мне не пришлось бередить твое телячье благородство. Но сейчас ты должен мне помочь. Услуга за услугу! — глаза Олега сделались жесткими. — Кстати, вопрос еще, соответствовало ли истине сообщение Георгия Александровича о том, что из шести указанных тобой площадей на пяти забили нефтяные фонтаны.

Никите показалось, что на него выплеснули ведро с помоями.

— Что?! Что ты сказал?! Что сообщение Георгия Александровича такая же липа, как результаты твоих экспериментов?

— Нет, я не утверждаю, что это точно так, — продолжал с иезуитской бесстрастностью Олег. — Просто не располагаю такими данными. Но вполне допускаю, что такой добрый человек, как Георгий Александрович, мог и приукрасить свой отчет о результатах бурения, чтобы помочь тебе, а заодно и утереть нос своему недругу профессору Разину.

Вот оно что! Вот почему Олег так нагло требует «платы» за их с отцом услугу. Никита почувствовал себя зажатым в тиски. Не могло быть и речи, конечно, чтобы обратиться к академику со столь беспардонной просьбой, но нельзя было теперь, после того, как Олег бросил ему в лицо такой оскорбительный намек, отказать ему с благородным негодованием. Оставалось одно.

— Вот что, Олег, — обратился он к своему бывшему приятелю, — я готов отказаться от кандидатской степени. И, клянусь, что откажусь от нее, если узнаю — а я обязательно узнаю! — что в отчете Георгия Александровича есть хоть малейшее отклонение от истины. Да, я сделаю это, ты знаешь меня. Но и просить академика помочь тебе в твоих нечистоплотных махинациях не стану. Что же касается той грязи, какой ты полил сейчас уважаемого мной человека, то обещаю тебе, что я докопаюсь до истины и тут. И если подтвердится все, что ты сказал, то я искренне извинюсь перед тобой, если же нет, то публично влеплю тебе пощечину.

— Ну что ты распетушился! — сразу сменил тон Олег. — Я же только предположил, что Георгий Александрович что-то приукрасил в своем отчете. А что касается Гридина, то, как говорится, за что купил, за то и продаю. Может, это действительно одни сплетни. И вообще, не хочешь помочь — не надо! Только вот как ты поладишь со своей совестью? Помнится, ты так проникновенно разливался о ней, когда я навестил тебя в больнице. Где же она теперь, твоя совесть? Ведь как бы там ни было, а мы все-таки помогли тебе. Да и наш дом был для тебя почти родным домом. Мать и отец до сих пор относятся к тебе как к сыну. А ты вон как…

— Да, совесть будет мучить меня. Я действительно в большом долгу перед всей вашей семьей и особенно перед Ириной Павловной. И потому еще раз говорю, что готов помочь тебе всем, чем смогу, вплоть до того, что готов день и ночь сидеть с тобой, чтобы довести до ума твою злосчастную установку. Ты знаешь, я кое-что соображаю в физике. Но сделать то, о чем ты просишь, не могу. И это тоже не позволит мне моя совесть. А теперь пойдем наверх.