Владимир Корчагин - Женщина в черном

Будет ли конец этим загадкам?..

Из всех больших и малых событий, составляющих жизнь человека, одним из самых важных и волнующих является, несомненно, приглашение гостей на собственную свадьбу. С этой приятной миссией и пришел сегодня Никита в дом Шевцовых. Дверь ему, как всегда, открыла мать Олега. Но как изменилась она за те несколько недель, что он не заходил к своему приятелю. Нет, она была по-прежнему безукоризненно одета, тщательно, по моде, причесана, от нее все так же исходил тонкий аромат дорогих французских духов. Но словно тяжкая болезнь подкосила милую, в недавнем прошлом цветущую женщину. Взгляд ее потух, тонкие лучики морщин сгрудились вокруг глаз, две глубокие жесткие складки залегли возле кончиков губ — вся она будто надломилась, поблекла, потускнела.

— Ой, Никитушка, — всплеснула руками Ирина Павловна, — что-то ты совсем забыл нас. Я уж не помню, когда и видела тебя.

— Каюсь, грешен, — попытался отшутиться Никита, — но так уж получилось: защита, конференция, новая работа — совсем закрутился в последнее время. А теперь вот еще… Вы знаете, зачем я пришел? Я пришел пригласить вас, Ирина Павловна, вместе с Алексеем Степановичем и Олежкой, конечно, на нашу с Ингой свадьбу.

— На вашу с Ингой свадьбу? Спасибо, Никитушка, спасибо, дорогой, только…

— Никаких только! В следующую субботу в два часа дня мы ждем вас всех на даче Гридина.

— В следующую субботу? Не знаю даже, что тебе сказать… Поверь, мы с Алексеем Степановичем были бы рады принять участие в столь радостном для вас событии. Но вот Олег…

— А что Олег?

— Страшное что-то случилось с Олегом, Никита. Вторую неделю не ест, не спит, никуда не ходит, день-деньской лежит на диване и ни с кем ни слова. Я к нему и так и эдак — молчит, как в рот воды набрал.

— Понятно…

— Что тебе понятно, Никитушка? Может, хоть ты объяснишь мне, в чем дело?

— А вот сейчас я с ним поговорю. Где он прячется?

— Как всегда, в своей комнате закрылся. Не вышел сегодня ни к завтраку, ни к обеду. Я уж и пирожков его любимых напекла, а он… — В глазах Ирины Павловны блеснули слезы.

— Ничего страшного. Не убивайтесь, Ирина Павловна, сейчас выйдет и заговорит ваш затворник.

Никита толкнул знакомую дверь и зашел в комнату Олега. Тот действительно лежал на диване, отвернувшись к стене, и не произнес ни звука, не повернул даже головы при появлении приятеля.

— Здравствуй, новоявленный отшельник, — окликнул его Никита. — Ты что, голодовку объявил?

— А ты утешать меня пришел? — буркнул Олег, по-прежнему не поворачивая головы.

— Я не ангел-утешитель, чтобы петь псалмы во славу упивающихся собственными неудачами отроков.

— Кто же ты, демон, злой дух, Мефистофель? — желчно усмехнулся Олег.

— Лучше быть Мефистофелем, чем изображать из себя несчастненького, всеми обиженного младенца.

— Каждый делает что умеет, — насупился Олег.

— Почему же каждый? Я, например, предпочитаю делать что хочу.

— Что же ты сейчас хочешь?

— Вздуть тебя как Сидорову козу! Ты знаешь, где я проторчал чуть не всю эту неделю?

— Только этого мне и не хватало.

— Этого тебе действительно не хватало. Все это время я провозился с твоей установкой.

— Никто тебя об этом не просил, — пробурчал Олег.

— Верно, меня никто не просил. И все-таки скажи, из чего у тебя сделаны сменные линзы?

— Будто не знаешь! Из кварцевого стекла.

— Что значит из кварцевого стекла? Из кристалла горного хрусталя, ты хочешь сказать?

— Ну, из горного хрусталя, если тебе так больше нравится.

— Да, мне это больше нравится. Иначе я, как ты, запутался бы в трех соснах. И где ты взял эти кристаллы?

— В вашем минералогическом музее. Там их навалом. Сам завмузеем подобрал.

— С кристаллами, значит, все в порядке. Кузьмич свое дело знает. А кто вытачивал линзы, ты сам?

— Очень нужно! Отец заказал в камнерезной мастерской, там сделали.

— Но ты хоть объяснил им, как надо было сделать?

— Что им объяснять?! Они лучше меня знают.

— Ни черта они не знают! И ты, похоже, вместе с ними. Ты слышал хоть, что кварц — анизотропный минерал?

— Слышал, конечно, а какое это имеет значение?

— Болван! И когда вы, физики, научитесь уважать другие науки: геологию, минералогию, кристаллографию? Когда научитесь хоть изредка заглядывать в наши справочники? Тогда ты знал бы, что кварц имеет только одно оптически изотропное сечение, сечение, перпендикулярное его главной оптической оси, то есть оси симметрии третьего порядка. И линзы следовало вытачивать только в этом, и ни в каком ином сечении. А из пяти твоих линз только три, и то, видимо, случайно, удовлетворяют этому требованию. Вот откуда свистопляска в результатах экспериментов. В установках же твоих оппонентов, надо полагать, все линзы сделаны из такого «кварцевого стекла». Это же физики чистейшей воды, а не какие-то там представители неточных наук! Плевали они на то, что наоткрывали мы, геологи.

— Постой, постой! Это ты точно насчет кварца? — сполз наконец Олег с дивана.

— Точнее некуда.

— Так неужели все дело только в этих проклятых линзах?.. — он неуверенно потоптался на месте, поскреб у себя в затылке. — Неужели я чуть не погорел из-за такого пустяка? Надо сейчас же проверить…

— Проверил я. Можешь не беспокоиться. Твое дело — выточить как можно скорее две новые линзы и прогнать серию повторных экспериментов взамен тех, что выпали из общего ряда. А попутно послать своим оппонентам вежливое аргументированное возражение с не менее вежливым советом заглянуть в учебник кристаллографии.

— Ух ты! — Олег сделал какой-то немыслимый пируэт и вихрем закружился по комнате. — Никитка, черт вихрастый, что же ты раньше не сказал мне об этой чертовой анизотропии?

— А ты спрашивал меня? Ты хоть раз посоветовался с жалким представителем неточных наук?

— Ладно, опять твоя взяла!

Олег что есть силы стукнул приятеля по плечу и рванулся к двери.

— Мама! — закричал он.

— Что, сынок? — мгновенно вбежала в комнату Ирина Павловна с перекошенным от ужаса лицом. — Что случилось?!

— Мама, жрать хочу! — снова гаркнул Олег так, что зазвенели стекла. — Ты, вроде, пирожки пекла?

— Пекла, сынок, пекла, остыть не успели. Я ведь предлагала тебе, а ты…

— Мало ли что было тогда. А теперь я просто умираю с голода. Вынимай все, что там у тебя есть. Заодно и этого охламона накорми. Он совсем вон отощал из-за моей глупости.

— Сейчас! Сейчас все приготовлю! Проходите, садитесь, мальчики, — засуетилась Ирина Павловна, с трудом скрывая слезы радости.

— А что, Никита, ведь если поднажать как следует, то я смогу еще и в срок уложиться, — вновь заговорил Олег, давясь непрожеванными кусками.