Владимир Корчагин - Женщина в черном

— Тогда так. Выходи на улицу, хватай первое попавшееся такси — там у вас их навалом, захвати Светлану и шпарь к даче Гридина. Я встречу вас здесь, прямо на шоссе.

— Ладно, только…

— Никаких только! Речь идет о жизни Инги, понимаешь?! Дорога каждая минута. Я жду вас, — он бросил трубку. — А вы, Глафира Сергеевна, садитесь здесь, у телефона. И если услышите что-нибудь новое, звоните прямо вахтеру института. Я буду там.

Никита выскочил на шоссе. В голове его не сложилось еще никакого плана действий. Ясно было одно — Инга в опасности. И единственное место, где можно было бы получить хоть какую-то информацию о ее судьбе, была эта самая «малая» лаборатория института иммунологии. Значит, быстрее туда! И Никита молил Бога, чтобы поскорее подъехал Олег.

К счастью, на этот раз он проявил чудеса оперативности. Не прошло и десяти минут, как вдали показались огни машины, и та, взвизгнув тормозами, остановилась возле Никиты.

— Институт иммунологии! — кивнул он шоферу, на ходу рассказывая Олегу со Светланой все, что знал о происшедшем с Ингой. Те так же не смогли придумать ничего иного, кроме того, чтобы как можно скорее проникнуть в малую лабораторию. Тем более что Света там работала и знала каждый ее закоулок. Поэтому сразу по прибытии в институт она посоветовала оставить Олега на всякий случай в машине, а сама повела Никиту на второй этаж, к вахтеру.

— Тетя Дуся, — обратилась она к пожилой женщине, сидящей с вязанием в руках. — Кто и когда закрывал сегодня малую? Кто звонил от вас в дом Гридина и вызвал сюда зачем-то его внучку Ингу Никитичну?

— Никто от меня не звонил. А кто закрывал малую?.. Я, знаете, отлучилась на минутку, так, на самую малость. Прихожу, а ключ от нее у меня на столе.

— Но кто-нибудь поднимался туда, наверх, незадолго перед этим?

— Да, прошла одна девушка…

— В синем пальто? — не выдержал Никита.

— Вроде в синем, с непокрытой головой. Я хотела спросить у нее пропуск. А она лишь махнула рукой и сразу на лестницу. Ну, думаю, кто-то из своих. Да и видела я ее раза два, приходила она к академику.

— Все ясно! Света, бери ключ, бежим!

— Да что там стряслось, в малой? — остановила было их вахтерша. Но Никита со Светланой уже бежали вверх по лестнице.

Дверь в лабораторию действительно оказалась запертой. Но сквозь фрамугу над ней было видно, что в комнате горит свет. Светлана отперла замок, раскрыла дверь и тут же попятилась назад. В нос ударил резкий дурманящий запах.

— Хлороформ! — крикнула она, закрывая лицо рукою. — Никита, не входи!

Но тот уже метнулся вперед, перескочил через какие-то ящики, обогнул длинный, уставленный штативами стол и сразу увидел распростертую на полу Ингу. Он поднял ее на руки, прижал к груди безвольное, обмякшее тело и выскочил в коридор. Лицо Инги было мертвенно-бледным, глаза закрыты, руки безжизненно опущены вниз. Но сквозь тонкую ткань домашнего халатика, который она в спешке не успела даже переменить на платье, прослушивались слабые удары сердца.

— Боже, жива! — прошептал Никита, еле сдерживая рыдания. — Света, пройди туда, включи вытяжной шкаф и вынеси пальто, я видел, оно там, у окна. Потом спускайся вниз. Надо позвонить Бергу.

Они уложили Ингу на кушетку вахтера, укрыли ее пальто, и Никита набрал номер Берга:

— Петр Эдуардович, это я, Никита. Я звоню из института иммунологии. Здесь отравили Ингу, заперли ее в комнате, заполненной парами хлороформа. Можно, я привезу ее к вам? Нет, со «скорой» одна морока. У меня здесь такси. Так мы едем!

Через несколько минут они со Светланой уже вносили Ингу в квартиру Берга. А Олег задержался в машине.

— Сколько с нас? — спросил он шофера, вынимая бумажник.

— Сколько с вас? Вы за кого меня принимаете? Что я, не видел и не слышал, что произошло? Иди к пострадавшей. И дай Бог, чтобы все хорошо закончилось. А мне совесть дороже.

Берг тщательно осмотрел Ингу, сделал ей какой-то укол, поинтересовался, сколько времени она дышала хлороформом. Никита прикинул время, какое могла затратить Инга на дорогу в институт, и какое затратили они сами до проникновения в загазованную лабораторию, и с уверенностью ответил:

— Минут двадцать, не больше.

— Ну, это немного. А вы убеждены, что это был именно хлороформ, а не что другое?

— Будьте уверены, уж чего-чего, а запах хлороформа я не спутаю ни с чем! — ответила Светлана.

— Охотно верю. А кто, по-вашему, мог провести Ингу в лабораторию и запереть за ней дверь?

— Есть одна такая, бывшая подружка Погодина.

— Того молодого человека, с которым мы имели честь познакомиться в свое время в домашней лаборатории Льва Яковлевича?

— Его самого, — подтвердил Никита.

— Но ведь в случае неудачи их замысла она рисковала быть узнанной Ингой?

— Скорее всего, дело было так, — пояснила Светлана. — После того, как они с бывшей женой Гридина откуда-то позвонили Инге, она спряталась где-то в коридоре. И как только Инга зашла в лабораторию — а она бывала там, — эта особа заперла за ней дверь и незаметно подбросила ключ вахтеру.

— Вполне правдоподобно. И еще вопрос. А почему Инга, входя в лабораторию, не почувствовала запаха хлороформа?

— А его там и не было. Или почти не было. Склянка с хлороформом опрокинулась в тот момент, когда Инга входила в лабораторию. Я нашла ее в открытом вытяжном шкафу. И рядом с ней поломанный штатив, на котором ее, по-видимому, укрепили так, чтобы при малейшем толчке, хотя бы толчке закрывшейся двери, она должна была неминуемо свалиться.

— Вы прямо-таки Шерлок Холмс! — улыбнулся Берг Светлане. — Ну-с, а теперь, друзья, Инге нужен покой, и только покой. Я уверен, все будет хорошо. Можете идти и спать спокойно. А Льву скажи, Никита, что Инга осталась ночевать у нас. Не стоит пока говорить ему всей правды. Да и властям не стоит сообщать об этом. Все это, бесспорно, дело рук Николая Гридина, все остальные — лишь его марионетки. Но, знаете, ворошить навозную кучу…

— Так неужели снова все простить этому извергу?!

— Не беспокойся, мой юный друг, придумаем что-нибудь помимо властей. Анастасия Ивановна поможет. Она мастер на это.

Только за два дня до свадьбы собрался наконец Никита навестить Анастасию Ивановну, чтобы пригласить ее на их с Ингой торжество. И не потому, что все последнее время был слишком занят. А потому, что боялся не убедить Кедрову пойти в дом, с которым у нее были связаны самые светлые и самые мрачные воспоминания, в дом, куда по злой воле другой женщины она не смела ступить даже на порог, в дом, где ей предстояло встретиться с самым дорогим, самым, может быть, близким когда-то человеком, с которым она не виделась целых двенадцать лет. Согласится ли она на это? Сможет ли побороть в себе уязвленную гордость и боль незаслуженной разлуки? Решится ли бередить старую, незаживающую рану?