Владимир Корчагин - Женщина в черном

— Зачем это?

— Чтобы проверить, сколько скважин, заложенных на указанных мной площадях, дали нефть. Там сейчас сидят геологи, приехавшие из экспедиции Георгия Александровича. У них и узнаем.

— Очень нужно мне это?

— Это нужно мне! — жестко ответил Никита.

— А как ты собираешься проверить? Спросишь у этих геологов, все ли в отчете Георгия Александровича соответствует истине? Или заставишь самого Славина раскрыть все карты? Так они и скажут тебе правду!

— До сих пор ты не считал меня таким глупым.

— Тогда что же ты хочешь сделать?

— Пойдем, увидишь. А пока запиши или запомни номера этих скважин, — Никита вынул из кармана записную книжку. — Вот, смотри: скважины номер 402, 417, 464, 470 и 493.

— Ну, что же, пойдем посмотрим, как ты возьмешь этот «интеграл».

В зале, куда поднялись приятели, было уже тихо: началась защита второй диссертации. Никита скользнул взглядом по рядам и указал Олегу на высокого мужчину, сидящего неподалеку от двери:

— Это начальник эксплуатационной части экспедиции. С ним стоит потолковать.

— Давай, давай!

Никита подошел к геологу ближе и тронул его за плечо:

— Константин Сергеевич, вас можно на минутку?

— Да, конечно, — геолог поднялся с места и вышел вслед за ними из зала.

— Константин Сергеевич, — обратился к нему Никита. — У вас нет с собой данных химических анализов нефти из скважин, пробуренных в прошлом квартале?

— Как же, как же… Вот, пожалуйста, — он порылся в портфеле и, вынув оттуда стопку форменных бланков, протянул их Никите.

Тот начал неторопливо перебирать плотно заполненные цифрами таблицы, время от времени передавая их Олегу:

— Та-ак… Скважина четыреста вторая… Слишком много серы, а, Константин Сергеевич?

— Да, но посмотрите на выход легких фракций!

— С легкими лучше не надо. Да и в скважинах четыреста семнадцатой, четыреста шестьдесят четвертой, четыреста семидесятой то же самое. Вот в четыреста девяносто третьей с легкими фракциями немного похуже. Взгляните, коллега! — обратился он к Олегу.

— Да-а, — неопределенно протянул тот, машинально тасуя бланки анализов.

— Спасибо, Константин Сергеевич, — возвратил Никита их геологу. — Пойдемте, коллега.

Олег понуро двинулся к выходу.

— Ну, удостоверился? — коротко спросил Никита, когда они вышли на лестницу.

— Да ладно уж! — буркнул Олег, не поднимая глаз.

— А с Гридиным чуть позже. И также без дураков.

— Сказал — ладно! Все время, сколько я тебя знаю, давил ты меня своим чистоплюйством.

Олег пошел вниз по лестнице, а Никита вернулся в зал. Там продолжала излагать суть своей работы молодая женщина-геофизик. Но Никита не мог заставить себя даже прислушаться, о чем говорила соискательница. Мозг сверлила одна мысль: что если Олег прав и женщина в черном действительно внебрачная дочь Гридина? Это было, конечно, верхом фантазии. Но ведь была же какая-то причина, заставляющая ее бродить возле дачи академика! А их взаимоотношения с Алексом? Ясно, что какая-то связь существует между ними. Но какая? И почему в пропаже своей дочери, если это действительно было так, женщина в черном винит не кого иного, а того же Алекса. Вопросы, вопросы… И ни на один из них нет пока вразумительного ответа.

А когда в следующий перерыв он снова спустился в вестибюль, к нему подскочила Светлана:

— Здравствуй, Никита. Пришла послушать твою защиту. Здорово у тебя все получилось. А почему нет Олега? Ты видел его?

— Олег был, но ушел.

— Как ушел? Странно… И вообще, ты не знаешь, что с ним в последнее время происходит? Дерзит, дуется на что-то, со мной не хочет даже разговаривать. А ведь мы с ним в последнее время…

— Знаю, что вы…

— Что знаешь?

— Я же не слепой. Но ты особенно не расстраивайся. Просто у него не ладится с работой.

— Так надо помочь человеку. Может, я что-то смогу сделать?

— Ты — нет. А я попробую.

— Попробуй, Никита, вы же друзья.

— В общем, да. А у вас, значит, новый директор?

— Точнее, старый директор.

— Ну и как, вы довольны?

— Боюсь, что больше недовольных.

— Вот так так! Это почему же?

— Так ведь теперь всем работать придется. А в последнее время как было: в какую лабораторию ни зайдешь — мужчины в коридорах папирос изо рта не выпускают, а женщины или чаи гоняют, или косточки перемывают друг другу, сердечными секретами обмениваются.

— Кстати, о сердечных секретах. Правду ли говорят, что в пору своего прежнего директорствования Гридин слишком много… Как бы это сказать… Ну, слишком много молодыми сотрудницами интересовался?

— Гридин?! Да он, я слышала, вообще на женщин внимания не обращал. Ни на молодых, ни на старых. Вот женщины, говорят, действительно вились вокруг него. И было отчего. Недавно я видела его фотографию тех времен — импозантный был мужчина! Но чтобы он сам ухаживал за своими сотрудницами… Кто тебе сказал такую глупость?

— Представь себе, Олег.

— Олежка?! Тоже мне знаток амурных дел! И ты поверил ему?

— Я хотел бы не верить.

— Так можешь быть спокойным: в чем-в чем, а в этом, насколько я знаю, Гридин был безгрешен. А у тебя, говорят, скоро свадьба?

— Да. И надеюсь, что среди наших гостей будете и вы с Олегом.

— Что значит «мы с Олегом»? — вспыхнула Светлана.

— А то и значит, что оба вы — наши друзья.

— Ой, Никита, и язычок у тебя! Да, чуть не забыла, Погодина-то нашего, говорят, посадили.

— Как посадили?! За что?

— А он тут неподалеку, в одном городишке, «коммерцией» занялся, начал из-под полы торговать «безотказным» лекарством от рака. А на проверку оказалось, что это всего лишь толченый кирпич, смешанный с солью.

— Н-да… Бесславно закончил «спаситель человечества»!

В этот воскресный день Никита впервые за много последних месяцев почувствовал себя свободным от деловых забот. Все документы, связанные с защитой, были оформлены, все первоочередные институтские работы завершены, дома также пока ничего от него не требовалось, к тому же Инга с Глафирой Сергеевной с утра пошли по магазинам, а Лев Яковлевич с Андрюшей отправились гулять на озеро, поэтому он решил выполнить наконец данное себе обещание: пойти навестить Ивана Петровича Селезнева.

День был ясным, солнечным. Выпавший вчера мокрый снег за ночь заметно подмерз, приятно похрустывал под ногами, все вокруг блестело ласкающей глаз белизной.

Никита быстро пересек рыночную площадь и уже повернул было к тупичку, в глубине которого стоял домик Селезнева, как вдруг на пути его выросла фигурка молодой девушки лет семнадцати-восемнадцати в длинной коричневой дубленке, с большой сумкой через плечо. Лицо девушки выражало высшую степень смущения и растерянности. При подходе Никиты она сначала отступила на шаг, но потом несмело подошла к нему: