Аркадий Никитин - Мельников

На самом деле они не были братом и сестрой в общепринятом смысле. Их объединяло нечто большее, чем общие родители – дружба, которой Игорь дорожил настолько, что сам себе настрого запретил любые намеки на романтические отношения с лучшим другом, которым Саша стала для него однажды и насовсем. Вместе они не боялись ничего – однажды, когда обоим было по десять, проехали через весь город на троллейбусе и, сами того не зная, подняли продажи валерианы и ее дорогих аналогов. Все началось пятнадцать лет назад, когда серьезный мальчик в новеньком комбинезоне и белоснежных кроссовочках протянул шоколадку худенькой девочке в заштопанном платье. Спустя два года маленький Игорь уже топал ножкой и кричал:

– Я пойду в одну школу с Сашей!

Никакие родительские уговоры, упреки и угрозы не действовали, да и Сергей Сергеевич, (уже тогда Сергей Сергеевич) несмотря на то, что уже внес аванс за первый год в одной из лучших частных школ, не имел намерения входить в роль отца-деспота. Он устало улыбнулся и выдал судьбоносное:

– Ну а почему нет Люсь? Мы ж с тобой в обычной школе учились? Пускай и Игореха учится. Мы что ль какие-то не такие выросли? Живем плохо?

Супруга, сильнейшим природным талантом которой было вовремя почувствовать момент, когда муж принял окончательное решение, не заставила ждать ответ:

– Да, да, хорошо Сереж! Я тоже так подумала. Ну и подружка его… девочка неизбалованная, неиспорченная. Пускай вместе учатся…

А побаловать себя Людмила Павловна все-таки любила. В самом же деле! Муж – уважаемый человек, бизнесмен. Отказать себе в новом платье или сережках, да что там, такая мелочь, – в выходных в Риме или на Французской Ривьере – это было бы преступлением против себя. Тем более, границ дозволенного она никогда не переходила, была верна мужу, а все благодаря своему второму, необычному для женщин подобного формата умению – ценить то, что имеешь. А супруг, вопреки ее догадкам, больше всего ценил в ней совершенно другое – то, что она была рядом с ним еще тогда, когда он был просто Серегой, неприметным, в чем-то даже непутевым парнем – учился в ПТУ на слесаря, потом на заводе работал за спасибо. Но видимо где-то глубоко внутри у него хранились нужные параметры на максималках, а в придачу неслышно тикал таймер, сработавший ровно в час Х. Сначала ларек с пивом и сигаретами на площади, потом забегаловка, потом вовремя купленные и еще более своевременно проданные ваучеры, акции, прочие, заманчиво пестрящие солидными с виду гербами и водяными знаками бумажки МММ и других пирамид, чьи имена история уже забыла. Затем сеть кафе быстрого питания, одна из первых в стране. Знакомство с двумя сомнительными и неказистыми на первый взгляд турецкими пареньками с горящими глазами, предложившими партнерство в предприятии по продаже инструмента, быстрое и неожиданное для всех согласие. А ведь послушай Серега тогда своих российских компаньонов – «Братан, ты че, офонарел? Какая ептать Турция, какой контейнер, да ты как бабулетов этим чурбанам отсыпешь, – все на***! Маши ручкой, пиши письма!», маму, воющую дурным голосом – «Ой, Сереженька-а-а-а! Иу-у-да-а-а!.. Думала, человека воспитала – так вот ведь нет же – жену с ребеночком нищими сделать решил? Господь тя упаси, да что ж ты ж делаешь-то ирод??..» – не быть ему сейчас соучредителем международного холдинга с производством и фирменными магазинами в двух странах и миллиардными оборотами. Известной персоной, лицом с обложки мужских журналов, идолом бесконечных пабликов про «успешность» в соцсетях. В его империи не хватало разве что тех самых пароходов и газет – первые в наши дни сохранились только в виде музейных экспонатов, а вторым Сергей Сергеевич прочил ту же неминуемую участь.

А пока он в геометрической прогрессии расширял границы владений, сын незаметно подрастал, не уставая проявлять себя, как еще более улучшенная версия отца. Руководство ничем доселе не примечательной школы №68 не знало чему больше радоваться – тому, что по понятным причинам у них, у первых в городе появился компьютерный класс, современный спортзал, бассейн, (о, небывалое) теннисный корт, другие невиданные вещи, или тому, как Игорь без помощи судей разрывал соперников на баскетбольной площадке, на олимпиадах по английскому языку и математике, даже КВН. Он не признавал никакого места кроме первого, а первое место – никого кроме него. Саша всегда была рядом. Для одноклассников и в еще большей степени – одноклассниц навсегда осталось тайной, что общего между «альфачом» и тихоней с волосами «мышиного» цвета, почти что «пацанской» стрижкой и к тому же вечно молчащей. Назло всем негласно коронованным принцессам школы Игорь почти каждый день провожал Сашу домой – вне зависимости от того, встречался ли он или нет с очередной особой из их когорты. Как и у любого другого волшебства, темная сторона была и у этого. Саша была типичным ребенком-из-неблагополучной-семьи. Ее мать, скомоченная, забитая, до невозможности робкая женщина с самой своей юности терпела выходки мужа. Выйдя замуж, как ей казалось по любви, она сразу ощутила, как почва под ногами трещит по швам и стремительно разверзается. Редкий вечер муж не проводил одному ему известно, где, и не возвращался злой и накачанный дешевым пивом. Нет, он никогда не поднимал руки на супругу. Грязную работу делал его язык, подпитываемый несдержанным характером и беспричинной ненавистью. Шкура, паскуда, «тварина серая» – только такие комплименты и слышала бедная женщина.

Саше доставалось едва ли меньше – «я парня хотел, а родилась ты», «бесполезное существо», «да лучше б у нее выкидыш случился» – это был только шорт-лист. Ее друг о таком положении дел не подозревал – будь Саша поразговорчивей, даже тогда она и не подумала бы рассказать, какими красками расписан ее привычный быт. Она была твердо уверена в том, что стоит ей рассказать об отцовских выходках, как она сама окажется с ним на одном уровне.

Родион никак не мог вспомнить, как он очутился в этом то ли переулке, то ли подворотне, то ли вообще на стройке: кругом в достатке были разбросаны дырявые перчатки, гнутые гвозди, баллоны из-под монтажной пены, обрывки изоляции и прочие для человека решившего посвятить жизнь строительству, банальные предметы. Композицию завершал уродливый забор из уродливого соснового горбыля. Вопрос был, собственно, один: как я здесь оказался?

Солнце светило подозрительно ярко, многократно отражаясь от кусочков битого стекла, рассыпанных повсюду в изобилии, как кондитерская посыпка. Какое солнце? Откуда? Разве что, кто-то догадался прописать «-weather sunny». Если только так.