Аркадий Никитин - Мельников

– Масонри дрилл…– ударная дрель. Джекхаммер – отбойный молоток… Так, ладно, эту хрень я знаю, че там по материалам… Конкрит – это бетон, это я знаю… Это знаю… Поливин…Поливинилхл…Да, короче!.. Пи Ви Си Эдж Бендинг. Мебельная кромка то здесь нафига?.. Пофиг… Виталь, ты норм подготовился? Виталя?..

Виталя мог бы ответить, что не готовился и рассчитывает только на поцелуй Фортуны, но минувшей ночью он фармил голду для золотой молодежи, и, разменяв часы сна и подготовки к экзамену на некоторый приток финансов, крепко спал с открытыми глазами. Прислушавшись (что Родион и сделал) можно было услышать его ненавязчивое похрапывание.

– Эй! – Родион вздрогнул, – можешь чересчур не усердствовать. Я подскажу если что. Обещаю, экзаменатор не заметит! – Родион потер лоб и прошептал в ладонь, – а мне-то теперь чем заняться?..

9-05. Оливера все не было. Родион поежился – в бесплодной попытке побороть сон Виталя открыл форточку, и по аудитории довольно долго прогуливался свежий утренний воздух. Закрывать ее, встав таким образом на сторону тех «кому дует» он не собирался, а потому решил сделать ход конем и подошел к старосте.

– Алис, я кофе схожу налью, если разминусь с Оливером, скажи, что я тут, плиз. – Алиса подняла голову и, посмотрев на него своими разноцветными глазами, кивнула.

План провалился – кофейный автомат на лобби третьего этажа благополучно не функционировал. На капризную машину неизвестный доброжелатель не поленился наклеить листок с корявой надписью черным маркером «Автомат не работает». Проверять правдивость написанного Родион не стал, и спустился на первый этаж, где стоял такой же. История повторилась, металлическая коробка мерцала всеми из имеющихся индикаторов, на дисплее горела какая-то ахинея. Родион поморщился и пробормотал:

– Кофе ты мне не сваришь, так хоть переведи.

Евгения живо откликнулась:

– Там написано, что если будешь меня так подкалывать, то на экзамене не помогу! Тоже мне, кофеварку нашел!

Родион улыбнулся:

– Настроение ты мне уже подняла. – он почесал затылок, – ближайший такой же – в педкорпусе, а это метров двести туда и столько же обратно. Куплю в ларьке через дорогу.

Он резко повернулся и замер: перед ним стояла щупленькая девушка с длинной светлой челкой, полностью скрывающей глаза, в джинсовой куртке поверх белой футболки. И что-то поразительно знакомое было в ее образе, что Родион застыл с открытым ртом. Девушка смутилась и произнесла тихо, но в то же время внятно и твердо:

– Вы все? У нас в корпусе не работает, я спешу.

Но Родиона занимала другая мысль.

– Ты же Саша?

– Да. А мы разве знакомы?

Приятный, глухой, можно было бы даже сказать, сексуальный голос девушки никак не вязался с «пацанячьей» внешностью. Родион замешкался, но Евгения подсказала:

– Скажи, что да, но не можешь вспомнить, откуда!

Родион в слово повторил подсказку, в шутку добавив, что тогда он сто процентов был не так откровенно стрижен, и не плохо бы после экзамена предаться воспоминаниям на этом самом месте, да и автомат к тому времени как раз починят. Девушка удалилась так же внезапно, как и появилась, подарив Родиону короткую улыбку. В полном замешательстве он вышел на улицу и направился к киоску. Ответ Евгении на непрозвучавший вопрос его озадачил:

– Да, я тоже не знаю. Если бы ты только предоставил мне доступ к личной информации…. Но, судя по твоему замешательству, там тоже ничего о ней нет, так?

– Все так. Наверно где-то видел ее – на улице, в автобусе, в магазине… Хотя, какое это нафиг личное…

***

Аккуратно держа попеременно то одной, то другой рукой стаканчик горячей бурды, Родион торопился в аудиторию. Слегка споткнувшись о порожек на входе, он прочитал в четырнадцати парах глазах одно и тоже – Как? Не Оливер?

Алиса не стала дожидаться успевшего надоесть вопроса и помахала телефоном.

– Абонент – не абонент! Везде в оффлайне.

Родион почувствовал, как над ним снова начало сгущаться непонятное раздражение. Он невнятно буркнул:

– Че делать, будем, генерал?

Алиса, впрочем, его услышала:

– Пятнадцать минут ждем и валим. – и неожиданно добавила, – ну блин, не знаешь, что делать, своди меня куда-нибудь вечером! – она кокетливо потеребила ворот блузки – продолжения не обещаю, все зависит от тебя!

У старосты было все в порядке и с командным голосом, и с чувством юмора. Вся группа загоготала, лишь Маша даже не улыбнулась. Родион хрюкнул, собрался, было, подыграть, но в итоге отмахнулся.

Из коридора послышался приближающийся шум вперемешку с какими-то криками – как будто кто-то постепенно, по одной дольке прибавлял громкость у телевизора. Он неожиданно вспомнил, как читал на университетском сайте о перформансе театрального кружка, – его участники нарядились представителями мифологического истеблишмента и, как сказал бы Виталик, «рашили» аудитории прямо во время экзаменов. Однако мероприятие имело оглушительный успех: по легенде сам Альтах впечатлился так сильно, что внял воле Зевса коронованного приобретенным в отделе приправ местного супермаркета лавровым венком и тем утром никого не отправил на пересдачу.

Родион, надеясь сохранить хотя бы часть былого лоска новой обуви, аккуратно, глядя под ноги, перешагнул через дерзкий порожек, вышел в коридор и немедленно столкнулся с кем-то, летящим на полном ходу. Бурая жижа взвилась липким гейзером, две горячие капли неприятно обожгли щеку прямо под правым глазом, остальное полетело в незнакомца. Сгорая от стыда, Родион, едва сохранивший равновесие, уже сочинял про себя извинения. Он резко поднял голову, но увидел перед собой не Диониса с наполовину опорожненной бутылкой сторублевого портвейна и даже не Афродиту в простыне поверх ничем более не прикрытых юных прелестей. В него вцепились два горящих как будто поверх маски, перешитой из потрепанной спортивной шапки, глаза. Момент длился от силы секунду, но Родиону, держащему в руке стаканчик с неразмешанным сахарным осадком, казалось, что эти глаза уже вечность изо всех сил сверлят, бурят, дробят один слой его сущности за другим, чтобы проникнуть в самое ее сердце и сжечь, превратить в пепел все, что самую хотя бы малость ему дорого…

Незнакомец скрипнул зубами, выхватил пистолет и выстрелил Родиону в голову. Обмякшее тело неуклюже рухнуло ему под ноги.

Студенты вскочили со своих мест, Виталя Котов проснулся, с размаху ударившись затылком о стену. Еще не отзвучало первое эхо от выстрела, как вопреки любой приходящей на ум логике, Катя Майборода, выпрыгнула из своих красных лабутен, со скоростью, которая и не снилась Ежику Сонику подскочила к двери, захлопнула ее и, сломав пару ногтей, закрыла на задвижку. Неизвестно из каких соображений, но дверь в 315-ю аудиторию не только не представляла собой стандартной конструкции из рейки и фанеры, более того – по толщине и весу она вполне могла бы соперничать с вратами в закрома какого-нибудь швейцарского банка: массивный хлопок ударил по ушам сильнее выстрела из пушки. С потолка посыпалась побелка, плакат с глупо улыбающимся Колином Фиртом, приглашающим на премьеры «Английского киноклуба» соскользнул на пол.