Николай Феофанов - Таганай

Глазьев долго ничего не отвечал, но было видно, что он не игнорирует капитана, а просто думает над ответом.

– Я знаю, о чем вам скажут, – начал охотник, – мне кажется, вам это будет важным.

– А почему вы раньше не говорили о такой возможности? Почему вы это не предложили лейтенанту при первой встрече вашего кружка?

– Вы должны были встретиться с ним.

– С кем? С оборотнем?

– Да. Вы должны были повстречаться с тем, кого здесь принято называть оборотнем. – Глазьев подошел к одиноко стоявшему около дороги молодому дубку, неизвестно как оказавшемуся посреди хвойного леса, и сорвал пару желудей. – Чтобы понять, что имеете дело с необычным существом, – продолжил охотник. – А так, вы все приняли бы за полный бред. Да, и мне надо было к вам присмотреться. Ведь вы сейчас идете туда, куда любому человеку из города входа нет.

– А ваши коллеги по кружку, тоже знают о том, что нам должны рассказать? – решил спросить Листровский.

– Нет, никто не знает. Откуда? Анодин – просто натуралист, он вообще считает, что это пара волков все проделывает. Мой друг Валерий Викторович Нестеров занят только сбором всяких бумажек, он в лесу последний раз был лет пять назад. Алексей (имелся в виду Моляка) совсем недавно влился в наши ряды. Его Нестеров зачем-то позвал. Моляку только голоса интересуют, что туристам чудятся.

– А вы их слышали? – вмешался Шакулин, шедший до этого абсолютно немым.

– Нет, конечно, – усмехнулся Глазьев. – Не знаю, что они там слышат. Я никогда ничего не улавливал, даже на Трех Братьях. Это скалы, мы их вчера проезжали. Там, есть какая-то чертовщинка. Кстати, мой знакомый в пещерке на тех скалах находил скелет огромного сенбернара, на ошейнике даже имя было выдавлено – Зина.

Кгбэшники вздрогнули и переглянулись между собой. Итак, объект «Зина» был обнаружен. Как и предполагалось, он уже давно обезврежен. Возможно, то ранение при побеге все же сыграло свою роль.

– Вы сами видели этот скелет? – уточнил капитан.

– Нет, как-то в голову не приходило. Чья-то псина давным-давно сдохла, какое мне дело.

Дорога огибала Ицыл и уходила дальше на северо-восток, к городу Карабаш. Глазьев же повел своих спутников иным путем, на север, сойдя с дороги, через самые заросли. Здешний лес был смешанным. Темные временами мрачные ели оттенялись вставками в виде лиственных деревьев различных мастей.

Сначала троица шла, придерживаясь течения Киалима, а затем и вовсе покинула его. Никакой тропинки кгбэшники под ногами не различали, приходилось полагаться только на ориентиры охотника. Чаща становилась все более плотной, а группа, ведомая Глазьевым, углублялась в нее. Вскоре посреди зарослей им начали встречаться нагромождения камней, словно древние курганы неизвестных лесных воинов.

– Мы приближаемся, – оповестил охотник. – Осторожней, здесь есть ловушки, идите за мной, не петляйте.

Чекисты аккуратно ступали прямо за Глазьевым, тщательно вглядываясь в место, куда предполагалось сделать следующий шаг. Так они прошли минут пять, и тут Глазьев остановился. Их окружали высокие ели и березы, сквозь ветки деревьев пробивались редкие лучи дневного солнца. Повсюду виднелись природные баррикады больших плоских валунов, плотно укутанных мхом.

Глазьев подозвал своих спутников к себе.

– Вон у тех камней, – он показал на глыбы, расположенные небольшим уступом, метрах в тридцати от себя, – виднеется небольшой грот, там еще ветки нависают.

Листровский с Шакулиным напрягли зрение, чтобы понять, о чем говорит охотник. Так, сразу было незаметно.

– Вроде, приметил, – сказал капитан.

– Идите туда, и ныряйте прямо внутрь, – продолжал Глазьев. – Попадете в небольшой проход, спускающийся постепенно вниз, в одного человека шириной. Вы фонарик взяли?

– Я взял, – ответил Шакулин.

– Включите фонарик и ступайте до конца, всего шагов двадцать. – Упретесь в тупик, оглядитесь. Найдете выступ и потяните за него. Это дверь, она откроется. Попадете в подземную комнату. Там три хода, каждый со своей дверью. Две будут закрыты. Одна, слева которая, для вас. Вам туда. Откроете, зайдете, садитесь и ждите. Вопросов задавать нельзя. Только слушайте. Все. Я здесь останусь.

Кгбэшники обменялись взглядами и молча двинулись к указанной пещерке. Пройдя под свисавшими сверху ветвями, они прошествовали по узкому неосвещенному ходу. Их камуфляжная форма задевала о торчащие из земляных стен прутики, приходилось немного пригибаться, чтобы не задевать головой верхний свод. В тупике Шакулин с помощью фонарика нашел ручку и дернул на себя. Большая деревянная дверь неохотно, но абсолютно без скрипа стала подаваться. Чекисты вошли в подземную комнату, где-то десять на десять метров, образованную природным залеганием больших каменных глыб. Потолок был достаточно высокий, можно было спокойно стоять в полный рост. По стенам кое-где стекала вода и гулко капала на земляной пол. По углам стояли высокие каменные подсвечники. Листровский показал пальцем на левую дверь, и не найдя для себя больше ничего интересного в общей комнате, они направились к ней. Эта дверь была высечена из камня. Чекистам пришлось напрячься, чтобы ее отворить и оказаться в келье меньших размеров. У дальней стены располагалось что-то вроде гранитного алтаря, вокруг которого горели четыре свечи. Правда, они излучали на удивление мало света, поэтому в помещении царил полумрак. У правой стены находились три монолитные каменные скамьи. Чуть перед ними в той же стене кгбэшники различили что-то вроде небольшого окошечка, как в исповедальне католической церкви.

Шакулин жестом показал, что им, наверное, надо сесть на скамью. Ощущения у обоих офицеров витали странные. Что-то тайное и древнее чувствовалось в подземном сооружении, было неудобно даже шептаться в этом обиталище тишины. Они присели, выключив фонарик. Больше пока ничего не происходило, поэтому кгбэшники стали рассматривать комнату, служившую местным жителям чем-то вроде небольшого подземного храма.

По всем стенам ободком шли высеченные из камня овальные узоры, причем над алтарем они увеличивались почти в четыре раза. Толком было непонятно, что содержал в себе странный повторяющийся рисунок, свечи не давали должной освещенности. Шакулин не удержался и включил фонарик, наведя луч на интересующий его орнамент, и чуть не ахнул. На него глядели каменные глаза странных идолов, черты лица которых, один в один, были схожи с чертами лица маски, стоявшей на полке в кабинете Нестерова, и которую ее хозяин выдавал за ритуальную маску Вуду, привезенною из Африки.

По спине Шакулина пробежал неприятный холодок. Он как можно ближе придвинулся к уху Листровского и прошептал: