Николай Феофанов - Таганай

Через час они оказались на кордоне. Погода совсем вышла из-под контроля. Просвет в небе на западе, так и остался на своем месте, а долину накрыла громадная черная туча, из которой, с периодичностью минута-две, сверкали молнии, и шел сильный дождь вперемежку с мокрым снегом.

– Отличная погода! – улыбнулся им Глазьев, заскочив под козырек одного из бараков кордона. – Ладно, я внутрь, обсыхать.

– Ну, совсем одуреть! – прокричал сквозь шум стихии Листровский, оглядывая обстановку на кордоне. – Все дороги, наверное, развезло, мы сейчас никуда не уедем.

– Похоже на то! – прогорланил ему в ответ Шакулин, пытаясь о ступеньку барака оскрести ботинки от налипших комьев грязи. – Придется ждать завтра!

На крыльцо вышел водитель грузовика.

– Вы как раз вовремя, – подошел к нему Листровский, – нам сейчас же нужно в город. Проедем?

Водитель оценивающе глянул на тучу, потом на размокшую землю, скептически пожевал губами и ответил:

– Нормально, дорога почти вся из камней, ее не размывает. Но на холме перед городом могут быть проблемы.

– Тогда поехали!

Они втроем, омываемые струями дождя, побежали к грузовику и стали усаживаться в кабину. Было три часа дня.

Глава четырнадцатая. Ход Нестерова

На территорию психиатрической больницы заехал новенький милицейский «УАЗ», из дверей которого вышли двое человек. Один был в милицейской форме, на его погонах с одной узкой красной полоской лежали две небольших звездочки, это был лейтенант Андросов, член общества натуралистов. Если бы прохожие внимательно пригляделись, то смогли бы различить на среднем пальце его правой руки перстень из коричневого камня со странным рисунком. Вторым человеком оказался Нестеров. Он был в сером ношеном пиджаке, на правой руке тоже виднелся аналогичный аксессуар из камня. Директор музея осмотрелся вокруг, сверился с часами, показавшими ему, что сейчас пять дня, и махнул рукой Андросову, что можно двигаться дальше. Оба держались спокойно, даже немного официозно.

Прекрасно зная путь до кабинета Моляки, они быстро прошли по коридорам лечебницы. Однако доктора на месте не оказалось. Недолго размышляя, дуэт натуралистов отправился к палате Коробова, где, судя по всему, Нестеров бывал уже не раз. Он шел впереди.

Моляка и вправду находился рядом с больным. Когда Нестеров и Андросов показались в дверях, доктор, стоя у кровати Коробова, что-то черкал в своих записях. Сам Коробов неподвижно лежал на спине, его глаза были открыты и смотрели в одну точку на потолке. Признаком того, что он жив, являлось постоянное движение ступней ног.

– О! Чем обязан, товарищи? – удивился Моляка, и с улыбкой двинулся к гостям. – Что за визит?

Они пожали друг другу руки. Нестеров, не говоря ни слова, медленно прошел к больному.

– Ну, и как он? – поинтересовался директор музея.

– В целом, так же. Только приступов стало больше по ночам, и не ест совсем ничего. С утра капельницу ставим, вечером убираем. – Моляка не совсем понимал, цель пришествия Нестерова, да еще и в компании этого молодого милиционера, с которым доктор за все время пребывания в обществе натуралистов не обменялся и парой фраз.

– Значит, приступы участились, и ничего не ест? Он нас слышит? – продолжал расспрос Нестеров, показывая пальцем на больного.

– Скорее нет, чем да, – проговорил Моляка. – А что такое? Что вы хотите? – Поведение Нестерова сегодня было каким-то иным, и психиатр Моляка не мог этого не заметить. Андросов тоже стоял, как главный визирь при самом султане, готовый в любой момент вынуть из ножен кривую саблю для усмирения непокорных. – Валерий Викторович? Мы, конечно, с вами друзья, но было бы неплохо иногда спрашивать меня о том, можно прийти или нельзя.

– Нам нужна ваша помощь, – резко сказал Нестеров. – Нам нужно увезти этого человека.

– Что?!!! Вы в своем уме? – удивился Моляка. Но серьезные лица гостей ни грамма не изменились. – Это невозможно! А КГБ? Вы забыли про них?

– Плевать на КГБ! – Нестеров склонился над Коробовым и заглянул ему в глаза. – Ты обязан мне помочь, Алексей, ты забыл?

– Я ничего не забыл, – Моляка украдкой посмотрел на Андросова.

– Услуга за услугу, помнишь?

– Я помню, помню! – начал заводиться Моляка.

– Так, выполняй!

Они встали друг напротив друга.

– Не думал я тогда, что продаю душу дьяволу, – заметил доктор, сквозь зубы.

– Ты никому ничего не продал. Ты не понимаешь! – Нестеров всплеснул руками. – Мы ждали этого много-много лет!

– Кто это мы? – не понял Моляка.

– Неважно. Я дал тебе будущее, сделал из тебя ученого, – он снисходительно хихикнул. – Ты теперь ведущий специалист лечебницы, у тебя двухкомнатная квартира, тебе как кандидату наук, выделили дачный участок.

– И что? – оборвал его Моляка.

– Да, то! Что ничего этого не было, если бы не мои связи в совете, где ты защищался. Ведь работа твоя – полное дерьмо! А сам ты, самоуверенный прохвост. Ты же защищал чушь! Там не было ни-че-го! Пустая работа! А я тебе помог ее защитить без проблем. Так, отдавай долги!

Моляка молча съел всю эскападу Нестерова, внутренне сдержав себя.

– Даже если вы мне дали будущее, – прошипел доктор, – то сейчас вы хотите его полностью уничтожить? Хотите, чтобы я сгнил в застенках конторы?

– Все много проще, Алексей. Дело будет обстоять так. Пришла милиция, – Нестеров показал на Андросова, стоявшего с необычайно холодным для себя взглядом, – забрала твоего пациента на допрос. Скажешь, что тебя здесь не было.

– Нет, вы решительно рехнулись, оба! Во-первых, меня здесь видела сестра, она вышла прямо перед вами. Во-вторых, кгбэшники мне сказали глаз не сводить с больного, и на такую липу они не клюнут. Меня тут же повяжут.

– Ничего, выкрутишься, – ответил ему Нестеров и сделал шажок к доктору, повышая градус напора. – Так ты поможешь нам или нет? – при этих словах, незаметно для доктора, большой палец правой руки Нестерова подковырнул перстень. Лицо идола на каменном украшении приоткрылось.

– Это что, прямая угроза? – голос Моляки звучал не очень уверенно, и он чуть отстранился от Нестерова, пытаясь заполучить обратно свой полуметр безопасного расстояния между ними.

– Да или нет? – медленно проговорил директор музея, снова наступая на Моляку, а Андросов демонстративно приставил руку к кобуре на поясе, что периферийным зрением заметил Моляка.

Голени доктора уперлись в стойки кровати Коробова, дальше отступать было некуда.

– Да или нет? – повторил Нестеров.

– Да. Да, пошли вы к черту! – негромко произнес Моляка, готовясь к чему-то более серьезному.

– Нет? Не станешь помогать? – переспросил Нестеров.

– Нет, – с некоторым вызовом бросил ему в лицо доктор.