Николай Феофанов - Таганай

– Взяли! Оп! – на этих словах директора музея, они аккуратно водрузили совершенно безразличного к происходящему Коробова на каталку. – Лежи, псих, скоро твои кошмары закончатся.

Моляка продолжал стоять возле стула как зомби, не хватало только вытянутых вперед рук для полного эффекта.

– Вывози потихоньку, – Нестеров показал на дверь и двинулся к Моляке. – Алексей, мы выходим в коридор и идем к выходу из лечебницы, – его голос снова принял монотонные оттенки. – Ты пойдешь строго рядом с каталкой, если нам кто-нибудь встретится по дороге, ты не останавливаешься и продолжаешь идти рядом. – Нестеров освободил перстень от нитки и одел его обратно на средний палец правой руки. – Пойдем, Алексей.

Моляка отделился от своего места и встал в колонну за Андросовым, ждавшим, когда ему откроют дверь, чтобы он смог вывести Коробова в коридор.

Весь путь по клинике Нестеров внутренне молился, чтобы им не встретился кто-нибудь из знакомых Моляки, или сестер, ухаживавших за Коробовым. За выход из больничного комплекса он не опасался. Наличие милиционера в форме придавало вывозу больного, да еще и с лечащим врачом, вполне официальный вид. И как назло, под конец пути, их сопроводила вопросительным взглядом какая-то женщина, тоже явно врач этой лечебницы. Она уже почти открыла рот, чтобы спросить у Моляки, куда они собрались, и даже потянулась к рукаву его халата, но Андросов вовремя оттеснил женщину со словами: «Не мешайте, оперативный выезд». Врач одернула руку, и недопонимающим взглядом проследила за людьми с каталкой до выхода.

За дверьми больничного корпуса их ждал «УАЗ». Нестеров открыл заднюю дверь, и они принялись запихивать каталку внутрь, что оказалось совсем непростым занятием.

– Куда мы сейчас? – осведомился Шакулин, когда их «Волга», за рулем которой сидел Листровский, тронулась от здания управления. На задних местах расположились еще двое оперативников, наспех найденных в конторе. – В музей или к Моляке?

– Сначала к доктору, музей наверняка уже закрыт.

Капитан притормозил на первом же светофоре, он никак не мог с первого раза пройти этот перекресток на зеленый свет.

– Просто мне что-то подсказывает, что надо ехать именно туда, – заметил Листровский. – Кому здесь нужен светофор?! Зачем полминуты горит красный?! – он выглядел возбужденным, что было очень редким явлением.

Наконец трехглазый дал добро на продолжение пути, и «Волга», чуть взревев от начального набора скорости, помчалась по улице. Шакулин глянул на часы. Двадцать минут седьмого.

– Моляка тоже мог уйти, рабочий день окончен, – лейтенант внимательно посмотрел на Листровского, который начинал излишне превышать режим движения в городе. – Здесь поворот опасный, скоро.

– Я помню, – отрезал Листровский.

Шакулин уловил, что капитана лучше сейчас не трогать. Пусть ведет, наверное, он знает, что делает. По дороге они собрали еще пару светофоров и один раз долго ждали, пока трамвай выпустит всех пассажиров на остановку. Листровский был явно обеспокоен, он даже вопреки обыкновению сжал губы, что не осталось не замеченным лейтенантом. Через десять минут в конце улицы показался комплекс зданий психиатрической больницы. Листровский сбросил скорость, они уже ехали вдоль ограды. «Волга» остановилась перед въездом на территорию. За открытыми железными воротами перед главным корпусом стоял милицейский «УАЗ». Капитан заглушил двигатель.

– Заезжать не станем, – прокомментировал он.

Все четверо кгбэшников вышли из автомобиля.

– Вы останетесь у входа, – отдал распоряжение Листровский двум операм. – Мы внутрь. За мной, Сергей.

Оперативники встали рядом с воротами, праздно разглядывая окна заведения, которое часто фигурирует в разговорах людей между собой, особенно когда один в корне не согласен со своим собеседником. Листровский с Шакулиным прошли мимо милицейской машины. Ее нахождение здесь не вызывало особых подозрений, психиатричка часто принимала гостей от силовых структур. Лейтенант бросил взгляд в кабину «УАЗа», но боковые стекла были зашторены, а через лобовое стекло виднелся лишь китель водителя. Он рылся где-то в районе ключа зажигания, фуражка скрывала черты лица. Что-то знакомое показалось Шакулину в этом милиционере, но он не заострил на этом внимания. Кгбэшники стали подниматься по ступенькам крыльца, в ту же секунду послышалось фырчанье мотора «УАЗа». Из двери корпуса вышла женщина-врач в белом халате, пристально наблюдая за трогающейся милицейской автомашиной. Листровский с Шакулиным были в кгбэшной форме, поэтому она решила к ним обраться:

– Извините, товарищи офицеры, эти люди в машине, случайно не с вами?

Чекисты замедлили шаг и посмотрели на милицейский «бобик».

– А то они куда-то потащили тяжело больного, которого раньше даже вывозить из палаты воспрещалось, – продолжила врач.

Листровский с Шакулиным быстро переглянулись. Лейтенант в момент понял, что же такого знакомого он уловил в водителе за рулем «УАЗа».

– Там Андросов из кружка! – быстро выдал он.

Раздумывать, не было времени, «бобик» уже проезжал ворота и мог получить полный простор на улице.

– Машину! – закричал Листровский, оставленным у въезда операм. – Остановите машину!

Тем понадобилось секунды три для осмысления цепочки: «кажется, это голос того капитана» – «он кричит остановить машину» – «этот милицейский «УАЗ», что ли?» – «а других здесь нет» – «а ну-ка стоять!»

«Бобик» успел выехать из ворот и начал поворачивать на улицу, когда к месту водителя подбежал человек в штатском и повелел остановиться, со словами «госбезопасность». Второй проворно выпрыгнул с другой стороны и стал в двух метра перед машиной, его рука весьма однозначно нырнула под плащ в том месте, где обычно находится пистолет. Андросов еще на автомате проехал пару метров на минимальной скорости, подбирая варианты действий, но его главный мозг, в лице Нестерова, который вместе с Молякой и Коробовым находился сзади, молчал. Оперативник перед машиной перешел от угроз к делу и вытащил оружие, направив его точно в лоб Андросову. «УАЗ» остановился.

К машине подскочили Листровский с Шакулиным.

– Добрый день! – без выражения поздоровался Шакулин, опознав через открытое окошко Андросова на переднем сиденье.

Андросов предпочел даже не смотреть на кгбэшника и, с видом проигравшего, уставился куда-то вдаль.

Листровский вместе с другим оперативником открыл заднюю дверь, на которой висело запасное колесо.

– Славная компания, – заметил капитан, оглядев состав пассажиров только что остановленного автомобиля. Его взгляд упал на руки Нестерова, сложенные на коленях, на среднем пальце был перстень с изображением идола. – Ну, теперь вообще все ясно. Выходим, товарищи, по одному. – Сквозь него на улицу смотрели глаза Коробова, лежавшего на носилках, чьи ноги не знали устали и продолжали выполнять функции ритмометра. – А вы, Коробов, можете лежать, пока, – обратился к больному Листровский, прекрасно зная, что тому, все до лампочки.