Николай Феофанов - Таганай

– А вдруг маску Нестерову подарил сам Глазьев?

– Вполне возможно.

Из-за деревьев показался охотник.

– Простите, я не думал, что вы так быстро закончите, – извинился он.

– Да, дискуссии не получилось, – в ответ заметил ему капитан. – Нам нужно срочно обратно. Ведите нас.

Они снова выстроились цепочкой и двинулись за охотником, Шакулин был замыкающим. Листровский шел вторым, поэтому мог спокойно расспросить своего проводника.

– Скажите, Дмитрий Владимирович, вы были внутри?

– В подземелье? Никогда не был. Вам повезло, чужаков туда не впускают. Я общаюсь с двумя лесными братьями, но мы всегда встречаемся на поверхности.

– То есть вы никогда не были в их комнате-храме?

Послышался смешок охотника:

– Я даже не знал, что у них есть комната-храм.

– Ну, ясно. Вы помните, в кабинете у вашего друга Нестерова стоит маска, что вы о ней знаете?

– Он всегда говорил, что маску ему привез один институтский товарищ из Африки.

Листровский получил нужные ему ответы, поэтому перевел тему в другую сторону:

– Раз вы не были в подземелье, почему нас, совершенно чужих людей, туда допустили? И как вы, не будучи там, смогли нам рассказать, как заходить в пещерку и, какую дверь открывать, когда мы окажемся внутри?

– Все по памяти, как надиктовали те двое моих друзей, так и передал. Поверьте, я никогда не проникал в пещеру, хотя было бы интересно. – Голос Глазьева звучал спокойно и уверенно, отвечал быстро, без особых раздумий. Можно было предположить, что, скорее всего, не врет. – А насчет того, почему вас допустили. Зверь охотится и на отшельников тоже. Если вам удастся его убить, староверы только обрадуются, ведь их возможности хуже ваших. Автоматов у них точно нет. И потом, в этот раз зверь совсем разъярился. Они потеряли уже четверых человек, даже не начиная охоты на этого… как его там, что-то на «У».

– Уутьема, – заметил Листровский.

– Да, точно. Так они его и кличут.

– А история про меченого?

– Знаю, – ответил Глазьев. – Вам она кажется выдуманной?

– А какой она кажется вам?

– Я знаю только то, что зверь необычное животное. Он и вправду неуязвим, пропадает на несколько лет или даже десятков лет, затем появляется.

Троица подошла к месту, где им снова предстояло перейти через Киалим. Поднялся порывистый ветер, небо стало быстро заволакивать низкими темно-серыми облаками.

– Сейчас польет! – после осмотра небесной обстановки отметил Глазьев. – Надо поторапливаться.

Дождь и вправду не заставил себя долго ждать и сначала мелкой моросью, а затем более крупными каплями принялся ублажать землю влагой. Шакулин вспомнил, что в последний раз такая погода была вечером перед нападением оборотня на их засаду рядом с курумной рекой. Капли зашелестели в траве и ветках деревьев. Ветер не унимался и гонял дождевую воду, придавая струйкам различные траектории пикирования.

Листровский чуть отпустил Глазьева вперед, чтобы тому не было слышно, о чем они станут говорить с Шакулиным.

– Он утверждает, – начал капитан, – что никогда не был в подземелье и тем более в их храме, а маску Нестерову привез какой-то путешественник из Африки. И, в принципе, я склонен ему доверять.

– Как же он рассказал нам путь до левой комнаты под землей? – не понял Шакулин.

– По памяти, как ему передали двое знакомых раскольников, с которыми Глазьев общается.

Ветер с дождем ударил прямо в лицо. Кгбэшники, морщась, вытерли капли с лица.

– Думаю, Нестеров совсем не простая фигура, – почти выкрикивая, сказал Шакулин, так как вокруг стоял сильный шум от льющейся воды.

– Точно. Теперь понятно, что именно он главный кукловод кружка натуралистов. Нестеров сам из раскольников, он знает историю о меченом. Моляка же его знакомый и протеже, как я понял. Этот психиатр, еще не являясь членом общества, видимо, случайно узнал от своего друга из Свердловска о странном воскрешении некоего Коробова. Нестеров же, был допущен местными властями к расследованию в виде научного консультанта. Он вспомнил эту фамилию и уловил, что может означать странный факт пробуждения Коробова. Поэтому Нестеров ввел Моляку в общество. И сделал это именно для того, чтобы заполучить Коробова, но только с помощью Моляки. Коробов, пока был в здравом уме, упоминал, что слышал перед нападением голоса. Как раз то, чем так интересуется Моляка. Затем Нестеров зазвал вас на заседание кружка и неплохо провел скрещивание с доктором. Тот обозначил факт воскрешения Коробова, поболтал про голоса на Таганае и добился перевозки Коробова в Златоуст. Но Моляке больной нужен и вправду чисто в научных целях, ведь он пишет докторскую, и Коробов для него – бесценный материал. А Нестеров получил меченого, как он полагает. Через Моляку он имеет возможность следить за больным.

– Нам надо срочно выставлять охрану к палате Коробова! – воскликнул Шакулин, до которого все изложенное Листровским тут же дошло. – Нестеров попытается его устранить!

– Сегодня же вернемся в город. Я добьюсь нужной нам бумаги, о том, что мы имеем право, делать все, что захотим, для достижения нужной цели. – Листровский подмигнул Шакулину. – Коробова с Молякой и еще парой санитаров перевезем на кордон, тщательно проверим все медицинские записи. Если время припадков больного совпадает со временем, когда происходили нападения существа, то возможно, история с меченым – реальна.

– Нам придется самим убить Коробова? – Шакулин задал вопрос с опаской.

Листровский беззвучно пошевелил губами, прежде чем ответить.

– Возможно. А Нестерова возьмем под домашний арест, пока все не закончится. Потом разберемся, что с ним делать. – Капитан помолчал, а затем проговорил, качая головой. – Если бы мне пару месяцев назад сказали, что я буду гоняться за неким злым духом, я бы повертел у виска!

Шакулин усмехнулся. Все действительно выглядело фантастично. Но не поддающийся пулям кошмарный силуэт Уутьема, встретившегося им на курумнике, заставлял более серьезно относиться к местным легендам.

– Евгений Палыч, вы серьезно готовы принять существование этого Уутьема в том виде, в каком его нарисовал старик из подземелья? Я вас не очень узнаю в последнее время!

– Есть вещи пострашнее оборотня. Если мы не подадим зверя кое-кому на блюдечке, – указательный палец Листровского многозначительно показал наверх, – или не уничтожим его, чтобы работники всех СКБ чувствовали себя спокойно, нас просто аннулируют. И мы встанем в длинный серый ряд простых советских людей. Ну, точнее, это вы, Сергей, встанете. Со мной может быть еще хуже.

Дождь продолжал лить, как из ведра. Плащи всех троих полностью вымокли. Ветер, наконец, стих, и капли падали отвесно. Под ногами между камней и травы текли мелкие ручьи. Но на западе, кажется, уже прояснялось.