Николай Феофанов - Таганай

– Значит, он готовится к встрече в другом месте? – как бы сам себе сказал Листровский.

– Может, отправить его в город, к чертям собачьим? – выругался Барышков. – Так, аккуратно, чтобы не обиделся.

– Нет, – в задумчивости ответил Листровский. – Пусть здесь будет, под контролем. Я с недавних пор не очень верю местным жителям. – Он криво улыбнулся. Почему-то все сегодня улыбались только криво.

Через час небо полностью поглотили черные быстро движущиеся тучи. В верхушках деревьев носился порывистый ветер. Издалека донесся глухой рокот грома.

Листровский с Барышковым стояли на крыльце.

– Отзывай своих, – обратился Листровский, – сегодня не будем зверя зазывать, слишком темно и ливень нам не нужен, а он похоже скоро жахнет.

Барышков взял рацию и скомандовал всем снайперам из охранения возвращаться в барак.

– На чердаке оставь людей, лишние глаза не помешают. – На этих словах Листровский выглянул из-за деревянного козырька, накрывавшего вход в их барак. Большие, активно перемещающиеся, черные клубы нависшей тучи выглядели даже как-то свирепо. – Не удивлюсь, если вот это, перерастет в бурю.

– Странно, что пока ни капли не упало, – откликнулся Барышков.

– Да, здесь все странно, – процедил Листровский и достал сигарету.

Барышков ушел внутрь, давать распоряжения чердачникам. Пока Листровский курил на крыльце, мимо него по одному прошли все четверо отозванных снайперов. Молодые ребята были почти по самые глаза укутаны различной одеждой и прочими, как их называл капитан, камуфляжными тряпками. Он задумался, а что, если Уутьема имеет несколько иное, чем люди зрение. Тогда камуфляж может оказаться абсолютно бесполезным.

Тем временем на свежий воздух вышел Шакулин.

– Что-то я никак еще двоих спецов не могу найти. – Он оперся на перила крыльца рядом с Листровским.

– Двое на чердаке, вон там, – капитан показал на соседний, стоявший параллельно их строению, такой же барак. – Он не жилой, как я понял, пустой. Там нет ни маленьких комнат, ни больших, как в нашем. Просто длинное общее помещение.

– Ну, тогда ясно.

– Где Глазьев?

– Сидит у себя в комнате, – пожал плечами Шакулин. – А что?

– Где же дождь? – не стал отвечать Листровский, переведя разговор в другое русло.

Черноту неба разрезала яркая белая молния.

– Ого! – не удержался лейтенант. – Я чуть не ослеп!

Земля содрогнулась от звуковой волны, прокатившейся от горы к горе по всему Таганаю.

– А я чуть не оглох! Пойдем внутрь, кажется, сейчас польет!

Они прошли из предбанника в длинный коридор барака. Все строение было разделено на две больших комнаты (по десять человек в каждой) и шесть комнат поменьше. В двух больших располагались койки спецов и Листровского с Шакулиным. Одну малую комнату в середине коридора отвели Глазьеву. Самая первая дверь вела в комнату оставшегося на кордоне последнего лесника, который сегодня почти не высовывался наружу. После нескольких дней принятия водки, как средства от страха, он был не в лучшей форме. Еще две комнаты пустовали, там не было даже элементарной мебели. Две дальние малые комнаты занимали Коробов и Моляка. Новая палата Коробова была торцевой, являясь своеобразным тупиком коридора. Ее окно глядело почти в самую чащу на юго-западной стороне кордона.

Листровский с Шакулиным прошли в одну из пустующих маленьких комнат. Свет был проведен только в жилые, поэтому лейтенанту пришлось включить фонарь и направить его в пол.

– Евгений Палыч, вы серьезно хотите прикончить Коробова? – с ноткой сомнения в голосе, спросил Шакулин.

– А ты, лейтенант, уже стал сомневаться в такой надобности?

Шакулин отвел взгляд в сторону.

– Ну, теперь мне эта идея не кажется хорошей. А что, если все не так, если это никак не повлияет на пуленепробиваемость оборотня?

– Вопрос уже решен, – холодно прокомментировал капитан. – Коробову это может и на пользу.

– С чего вы взяли?

– Помнишь, когда мы были в больнице у Моляки во время приступа.

– И что?

– Знаешь, что он говорил, когда посмотрел на нас.

– Он шевелил губами…

– Вот-вот. Он шевелил губами. А ты знаешь, что он хотел сказать нам? – уже с напором спросил Листровский.

– Я у вас тогда хотел узнать.

– Так я тебе скажу сейчас. Он говорил: «Убей меня!»

– Что?

– Да-да.

– Вы уверены? Почему тогда мне не сказали?

– Не хотел при докторе.

Шакулин был слегка поражен. Он подошел к окну. Снова сверкнула яркая молния, через пару секунд отозвавшаяся громом, от которого вздрогнул весь барак.

– Неужели он понимает, что с ним происходит? – Шакулин обернулся к капитану. – Но в этом случае, возможно, он даже знает, где Уутьема?

– Да, только вряд ли хоть что-то расскажет.

– Но должен же быть способ! – Шакулин, кажется, загорался новой идеей.

Листровский подошел к нему поближе.

– Сергей, какая разница? Устраняем Коробова, валим этого оборотня! И все! Ты хочешь в Магадан, навсегда в Магадан? У нас уже нет времени разбираться, кто и что слышит, и знает. Мы выявили связь. Ты сам ее проверил. Так что без лишних слюней выполняем задачу и всем «До свидания!». Осталось девять дней. Нам некогда погружаться в дебри психиатрии или чего-то еще. Москве плевать на все это. Стране нужны подлодки с ядерными боеголовками. А чтобы эти боеголовки лучше летали, вся верхушка Союза должна успокоиться. А успокоится она только, когда в городах, где базируются секретные объекты, перестанут циркулировать слухи о странном животном, умудрившемся на свою голову прикончить совместно с «Иваном» двух ученых с одного из секретных объектов. Подумай о своей шкуре! Я уверен, судя по тому, что видел, этот Коробов еще спасибо нам скажет с того света, если тот свет существует!

В дверь комнаты, где они сейчас находились, постучали.

– Товарищи. – Это был голос Глазьева. Он еще раз постучал и вошел. – Товарищ капитан, я бы хотел перекинуться с вами парой слов.

Шакулин понял, что нужно оставить этих двоих наедине. Переглянувшись с Листровским, он вышел из комнаты, оставив капитану фонарь. В коридоре никого не было. Снова прошла волна грома, на этот раз не такая сильная. Все двери оказались закрыты. Поразмышляв пару секунд, Шакулин пошел к Моляке.

Установив, что шаги в коридоре отдаляются, Глазьев спокойным голосом начал разговор:

– Я хотел уточнить, товарищ капитан, в силе ли наш договор?

– Все в силе, – не сразу ответил Листровский. – Вот только если оборотень не попадет в ловушку, тогда я не ручаюсь, что именно ваша пуля окажется последней.

– Ловушка сработает, – возразил охотник.

– С чего такая уверенность?

– Я встану посредине ямы, на островке, пусть на меня идет.

Глазьев выглядел так, будто он прямо сейчас готовился занять свое место в самом центре выдуманной им же западни и принять бой со зверем. В его взгляде чувствовалась неимоверная твердость. Но наличие на островке у волчьей ямы охотника, в планы Листровского никак не входило.