Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

– Верно. А тут еще ты снял обвинения с Ночного Ветра. А Лисий След исцелил Государева Наставника. Все испорченные предсказания исправлены, так?

– Именно. Да у этого мерзавца земля под ногами горит! Чистое Зеркало, почитай, едва не с того света вернулся. Не сегодня-завтра Глубокий Родник поставит его главой клана – и что тогда? Опять все начинать с самого начала? Так ведь чужие предсказания портить – дело не быстрое. Пока еще Чистое Зеркало почувствует недомогание, пока сляжет… и кто сказал, что он не успеет назвать теперь уже своего преемника?

– И ведь назовет.

– И уж точно им будет не Шелковый Пояс. Чистое Зеркало молодой еще, для него опыт старших много значит. И коль скоро Глубокий Родник нашему умнику отказал, то и Чистое Зеркало его не выберет.

– Особенно если старикан будет еще жив.

– Вот-вот. Не обоих же ему убирать, испортив их гадания. Надорвется, бедолага, с натуги.

– И он это отлично понимает. Да ему сейчас хоть в омут головой! Все, ради чего старался, пошло прахом. И тут вдруг – такой шанс! Неужели не поведется?

– Да куда он денется…

– А вы что скажете, начальник Хао?

– Что вы все трое – поганцы, каких свет не видывал.

– Почему?!

– Потому что я с вами пойти не могу.

– А мы можем, да?

– Так вы разрешаете, начальник Хао?

– Да куда я денусь…

Наведаться в клан сыщикам предстояло втроем. Хао из этой части запланированной операции был исключен. Слишком хорошо его знали в лицо. Сними он форменное платье – ничего не переменится. Далэ – большой город – но можно поручиться, что каждый третий, а то и каждый второй, завидев Волчьи Брови, радостно раскланяется с ним: «А доброго вам здоровьичка, господин начальник! Утро-то какое нынче выдалось – прямо-таки полное благолепие! А отчего вы не в форме сегодня?»

Нет, никак нельзя Хао присоединиться к троице подчиненных. Они-то как раз должны пойти в цивильном. Уже и то плохо, что Тье три дня назад побывал у главы клана, одетый, как сыщик. Невелика, конечно, цаца какой-то там лончак, чтобы к нему приглядывались. А все-таки гадальщики – народ наблюдательный и памятливый. Не ровен час, кто-нибудь вспомнит и опознает в нем настырного мальчишку, который прямо-таки рвался на прием к Глубокому Роднику! Весь план пойдет насмарку.

А без Тье никак не обойтись. Это он говорил тогда с главой клана. Это ему Глубокий Родник рассказывал о законах природы. Пусть и небольшая, но связь между ними все-таки возникла. Тье ему уже не посторонний человек.

А посторонний нипочем не добьется от старика того, что так нужно для поимки преступника.

Оставалось решить, как же сделать Тье неузнаваемым.

Сам Воробей предлагал на сей счет разные идеи – одну диковиннее другой.

– Если мне всю голову забинтовать и лицо, никто и не узнает. Еще и кровью уляпать для достоверности.

– Умница, – ласково произнес Най. – Подумать только – тебе башку проломили, а ты не в постельке лежишь, не врача к себе зовешь, а сам тащишься, и опять же не к врачу, а к гадателю. И непременно чтобы к главе клана, никак не меньше.

Тье сконфузился – но слегка и очень ненадолго.

– Можно еще бороду мне приклеить, – просиял он. – И усы.

Най окинул выразительным взглядом его совершенно гладкие щеки и подбородок.

– Да тебе что бороду прилепи, что рог на лбу, – безжалостно высказался Шан. – Все равно никто не поверит. Скачи, не скачи, а за единорога не сойдешь. И за бородатого – тоже. Ты бы еще себе лицо тотемными знаками расписать вздумал, как у степного шамана. Вдруг да кто решит, что ты и правда шаман, а не болван.

– Расписать! – азартно ухватился за мимолетное слово Тье. – Точно! Грим! Сходить к актерам, пусть разрисуют… и камешки в сандалию подложить, чтобы походка поменялась!

Этот изыск предполагаемой конспирации Най даже коментировать не стал. Шан только вздохнул: когда-то в бытность свою лончаком он тоже нес подобную ахинею.

– А как же тогда? – приуныл Тье.

Вместо ответа Най выложил перед ним коробку.

– А вот так. Учись, лончак, пока я жив.

В коробке обнаружилась форма рассыльного из фарфоровой управы.

– Запомни: люди обычно смотрят в первую очередь на форму, а уже потом – на лицо. Но если ты просто переоденешься в цивильное, твое лицо все-таки могут заметить и вспомнить, тут ты прав. А вот если ты сменишь одну форму на другую – нет.

Вопрос был решен. В клан гадателей Тье заявился, одетый рассыльным. Шан и Най, облаченные таким же образом, следовали за ним, неся с большим бережением ящик с клеймом управы и изображением фарфоровой вазы. Трое в форме всяко лучше, чем один – никому и в голову не придет высматривать, не похож ли один из троих рассыльных на давешнего лончака.

К главе клана их пропустили без помех.

Глубокий Родник, разумеется, опознал Тье с первого взгляда.

– Возмутительно! – произнес гадатель. – Вы уже во второй раз врываетесь ко мне под ложным предлогом, а теперь еще и в чужом обличии, да вдобавок не один, а с какими-то посторонними людьми. В чем вы теперь собираетесь меня обвинить?

– Вас – ни в чем, – невозмутимо ответил Тье. – И выбора у меня не было. Эти люди – тоже сыщики. Позвольте представить – Шан Храмовая Собака и Най Вьюн. И мы пришли не просто так, а по следственной надобности.

– Невероятно. – Глубокий Родник устремил на всех троих сыщиков взгляд… хотя нет – взор, исполненный поистине царственного неодобрения. – Вы ведь уже отказались от прежних инсинуаций – и, тем не менее, вы снова здесь. Что может быть нужно следствию в моем клане?

– Нам нужно, чтобы Чистое Зеркало принял Храмовую Собаку для гадания, – ответил Тье. – И немедленно.

Глубокий Родник потемнел лицом от гнева.

– Чистое Зеркало… – начал было он.

– Чувствует себя совсем неплохо, – перебил его Тье. – Он уже пришел в себя. А позавчера ему стало не просто лучше, а значительно лучше. Можно считать, что он практически здоров.

Наконец-то ему удалось пронять главу клана! Да как – до самых печенок! Несносный сухофрукт аж рот раскрыл от изумления.

– Как вы узнали? – требовательно спросил он.

Тье вспомнил, какой сентенцией попотчевал его при первой встрече Глубокий Родник – и не смог отказать себе в маленьком удовольствии.

– Не забывайте, господин гадатель – вы разговариваете с сыщиком.

Непроизнесенное «не испытывайте моего терпения» повисло в воздухе.

И Глубокий Родник отлично услышал эти так и не сказанные вслух слова.

– Вы порядком изменились за минувшие три дня, – произнес он наконец.

– Вы правы, я обнаглел, – благодушно согласился Тье. – И куда только деваются все мои приличные манеры, когда речь идет о спасении человеческой жизни?

– Чьей? – подался вперед гадатель.

– Тайна следствия, – развел руками Тье. – Но вы не беспокойтесь. Как только следствие закончится, вы первым все узнаете.