Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

– А сейчас она есть? Это из-за ваших… неприятностей? – осторожно поинтересовался он, невольно выпадая из образа тупого, но исполнительного служаки.

– Это не просто неприятности, – раздул ноздри Суслик. – Это происки.

Далее Шан мог ознакомиться с исчерпывающей полнотой с тем, как суслики свистят. Во всяком случае, у него не было никаких оснований полагать, что именно этот конкретный суслик чем-то отличается по этой части от своих мохнатых маленьких собратьев. Гадкое мироздание, ополчившееся на знатную особу Су-суслика, гнусные законы, не дающие этой знатной особе пользоваться областной казной, как собственной, и полное непонимание утонченной души упомянутой особы – что это, если не происки?

Едва ли он полагал, что нашел родственную душу. Скорее уж господин Су разъяснял глупому сыщику основы миропорядка.

– То есть вы, по сути, приехали к вельможе в больших чинах за помощью в крупной уголовщине, – уточнил Шан, чтобы прервать этот поток красноречия.

– Разумеется, – ответил Суслик свысока.

Тон его был высокомерно-снисходительным. Так разговаривают с трехлетним дитятей, которое, вдохнув аромат розы, радостно сообщает: «Ой, как цветочек красиво напукал! А где цветочкина попа?» Что поделать, наивному дитятку надо объяснить, что цветочки не пукают, а благоухают, и попы у них нет. А наивному сыщику – что знатные господа не грабят казну, а берут им причитающееся, и вельможная родня обязана им в этом помогать.

Вот как хотите, а это даже мило на свой лад. Настолько мило, что Шану все больше и больше делалось не по себе.

– Значит, вы были уверены, что господин Государев Наставник…

– При чем тут он? – неподдельно удивился Суслик. – Он ведь вышел в отставку. Он уже не имеет значения.

Серьезно? Вообще-то такой человек, как Тайэ Сокол будет иметь значение, уйдя не только в отставку, а и вообще из жизни. Но об этом Шан не примолвил ни слова. И не только потому, что не стоит указывать Суслику – нет, чтобы не накликать. Все мы смертны – но пусть Сокол уйдет из жизни все-таки не сейчас!

– Разумеется, я приехал к господину Наместнику, – пояснил Суслик таким тоном, словно оказывал наместнику своим визитом невесть какую честь. Снизошел, одним словом.

– И господин Наместник оказал вам помощь? – поинтересовался наивный сыщик Шан. Ему очень хотелось заодно спросить ради пущей наивности, где цветочкина попа, но он все-таки удержался, хотя и с трудом.

Суслик этак небрежно махнул лапкой… то есть, простите, рукой.

– Это неважно, – сообщил он все с той же надменной снисходительностью. – Когда я женюсь на Даме Тайэ, ему придется мне помочь, хочет он этого или нет.

На какой-то миг Шан не просто потерял дар речи – он и вовсе забыл, как дышать.

– Но она вообще-то замужем, – осторожно напомнил он, когда кое-как сумел сделать вдох.

– Ничего, – благодушно отмахнулся Суслик, – это ненадолго.

Вот тебе и раз!

Эк же занесло бедолагу…

Не может быть, что он это всерьез говорит. Просто не может. Да еще сыщику… такое разве что во сне услышишь. И не в каком-нибудь обычном, а в похмельном или там лихорадочном. В реальной жизни человек все-таки не ляпнет такого. Постесняется.

Сон это. Морок.

– Но даже если это окажется и в самом деле так, – еще осторожнее поинтересовался Шан, – отчего вы так уверены, что она за вас пойдет?

О том, что существует срок траура, Храмовая Собака решил покуда не напоминать. Пусть сначала на заданный вопрос ответит, а уж потом…

Суслик воззрился на Шана в крайнем, почти исступленном изумлении.

– А за кого же еще?!

Шану сделалось дурно.

Сон? Морок? Как бы не так!

Самая что ни на есть действительность.

И столкнуться с нею здесь и сейчас – все равно что увидеть, как из куриного яйца вылупляется вместо цыпленка змееныш.

Потому что с подобной действительностью Шан сталкивался и раньше – но при совсем, совсем других обстоятельствах.

Он часто слыхивал поговорку «не от мира сего» – и крепко ее не любил. Пользовали ее все, кому не лень – и все неправильно. Подумаешь, живет человек на грошовое жалованье, а богатое наследство, доставшееся от убийцы, роздал родне его жертв – так уж сразу он и не от мира сего? Или и того проще – всю свою жизнь чудак поэму сочиняет про кошек. Кому он мешает? А шуму-то, шуму – словно лягушки в пруду развопились, и каждая норовит переквакать подружек. Уймитесь, право слово! Что вы в своем пруду понимаете в подобных вещах?

А вот Шан понимает.

Он твердо знает, кто на самом деле не от мира сего.

Преступники.

Не случайные бедняги, попавшие в скверную историю. Не те, кто украл с голоду. Не те, кто убил, защищаясь. Нет.

Настоящие воры, убийцы, насильники. Они точно не от мира сего – потому что внутри себя они живут в каком-то совсем другом мире.

Кто-то в своем мире обижен на всех и вся – потому что все сущее должно его осыпать золотом и восхищаться им, да не просто так, а со стонами, да вот почему-то не торопится носить его на руках.

Кто-то живет в мире, где его обижать нельзя, зато ему других – можно и даже нужно.

Кто-то в своем мире имеет право взять любую женщину – ведь они же, грязные распутницы, сами этого хотят, а вы не знали?

А для кого-то все на свете в одной цене – что миску разбить, что человека зарезать и его же кровью разрисовать, все едино.

Словом, каких только миров Шан не навидался за время службы!

Он твердо знал – чем гнуснее преступление, чем гаже душа совершившего его, тем дальше его мир от реального, тем больше он не от мира сего.

Но до сих пор с мирами, настолько далекими от настоящего, он встречался только в откровениях полусумасшедших убийц и насильников. Он не был готов услышать подобное от благообразного господинчика, пусть бы даже и Суслика.

Из куриного яйца вылупился змееныш – и застал Храмовую Собаку врасплох.

Но сыщик должен уметь быстро брать себя в руки.

– Действительно, за кого же еще, – пробормотал Шан и добавил уже вслух. – Скажите, а как вы узнали о случившемся?

– Слуга какой-то сказал.

– Кто, при каких обстоятельствах?

– Вот мне еще недоставало все их прозвания запоминать! – раздраженно ответил Суслик. – Слуга, и все тут. Он должен был донести от ворот мой сундучок с покупками, и задержался. Право, эти негодяи совсем распустились! Я его выбранил, а он мне и сказал, что не мог пройти к воротам, потому что сначала должны были пронести носилки с Государевым Наставником.

Хм… может, и не врешь. Но если так – до чего же быстро ты раздухарился. Не успел услышать о беде, а уже стал думать, как на ней поживиться. Решил, что тебе удобный случай сам плывет в руки? Зря решил!

– Понятно. А в каких лавках вы вчера делали покупки и когда?

– Да вам-то что за дело?