Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

– Я человек государев… – завел Шан прежнюю песню.

– Не помню, – с неудовольствием ответил Суслик.

И тут терпение у Шана лопнуло.

– Вот вам еще недоставало названия лавок запоминать? – в тон произнес Шан. – Лавки, и все тут? Что ж… придется вам все-таки освежить вашу память. А чтобы вам не мешал никто…

Шан пододвинул к себе тушечницу и кисть, вынул бланк ордера с печатью управы и своей личной, вписал имя подозреваемого и меру пресечения – домашний арест – и продемонстрировал бумагу возмущенному Суслику.

– Посидите покуда под домашним арестом. У вас будет время вспомнить все ваши вчерашние передвижения. Много времени.

Начальник следственной управы Хао по прозванию Волчьи Брови был так поименован отнюдь не из-за внешности. Вовсе нет. Брови у него были самые что ни на есть обыкновенные. Даже, пожалуй, красивые – четкие, ровные. Но если ты сыщик, да притом не из простых, какая кому разница, как ты выглядишь? Другое людям важно, совсем другое. Каков ты в своем деле.

Хао в своем деле был хорош. Да что там – один из лучших. Не иначе, сам Волк ему помогает. Волк, он ведь любой след вытропит, любую дичь настигнет, хоть ты как от него бегай. Вот и говорили про таких мастеров, как Хао: «Ему Волк ворожит». А еще Волк справедлив. Это все знают. Ему и немудрено. Видел ли кто Волка или нет – болтают всякое. Может, и врут. Но вот что точно правда – брови у Волка мохнатые, кустистые, так на глаза и свисают. А как же иначе? Вот посмотрит Волк сквозь эти брови – и сразу же всю истину увидит, как она есть. И что было, и что будет, и душу людскую – до последнего донышка…

Иногда Хао до смерти хотелось повстречать Волка въяве и попросить у него давшие сыщику прозвище брови ненадолго. Хоть на пару деньков.

Например, сегодня.

В Далэ творилось нечто не просто страшное – странное. И оттого пугающее вдвойне.

Дело о королевском фарфоре Хао никому из подчиненных не отдал, себе забрал. И не только потому, что замешаны в него высокие чины – не самая большая шишка на ровном месте какой-то там старший помощник Наместника, хоть бы и знатного рода. И не таких ловили. А уж парень из Фарфоровой управы и вовсе невелика сошка. Кому иному показалось бы, что дело несложное и громкое, и продвинуться в карьере можно изрядно. Но Хао никогда чинов не искал, а уж насчет простоты дела и вовсе не обольщался. Ум, чутье, многолетний опыт – все кричало ему, что есть у этого дела какая-то неведомая покуда подоплека. На первый взгляд все было очевидно, как собачья свадьба. Но матерый сыщик Хао давно уже называл подобные дела «рогатая собака». Все налицо – вот вам, господа сыскари, рога, а вот собака. Все хорошо – вот только рогатых собак не бывает.

А что бывает?

Зацепок – никаких. Свидетелей нет, да и откуда им взяться. Но кто-то же все-таки знал, кто-то настрочил проклятую анонимку! А потом так хорошо спрятался, что его ни одна ищейка не унюхает. Нет, тут точно без волшебных бровей не обойтись. Обычно подобные дела разваливаются, едва их толкнешь в нужное место – так ты же попробуй его сперва найди! А найти не получалось. Следствие не двигалось вперед – скорее оно ползло, как змея по дощечке с рыбьим клеем, залипая, что ни миг, и воняя немилосердно. А время никого не ждет, будь ты хоть трижды сыщик и восемь раз начальник.

И, словно мало было одного дела коронного значения, на сыскную управу Далэ обрушилось второе.

Стражники, вызванные Наем не в очередь, уже успели доложиться во всех подробностях. И Хао уже знал, кого Закатный патруль выловил из реки. Рехнуться впору. Сначала поганая история с попыткой подмены королевского имущества, а вдогонку ей – покушение на Государева Наставника. Даже если смилуются боги и духи, и он останется жив – покушение-то было, никуда не денешься. И размотать его надо быстро и правильно. Пока не нагрянули из столицы служащие совсем другого ведомства. Пока не полетели головы. До сих пор Волчьи Брови как-то умудрялся отговориться, хоть и понимал, что ненадолго. С одним «горячим» делом на руках это еще было возможно. А вот два таких дела похоронят и его, и всю управу. Если, конечно, не раскрыть их в самом скором времени. Хорошо еще, что покушение досталось Шану и Наю. Они из здешних сыщиков – лучшие. Вьюн и Храмовая Собака выложатся, как никто другой, и найдут такое, что кому иному и не снилось. Да и лончак у них…

Волчьи Брови усмехнулся: легок на помине. Едва подумать о нем успел, а паршивец уже тут как тут – с улыбочкой, с уставным поклоном, со связкой бумаг… ну-ну…

– Как тебе новая служба, лончак? – начальственным тоном поинтересовался Хао. – Жалоб нет? Форма не жмет, устав не давит?

– Никак нет, – бойко отрапортовал Тье, поедая глазами начальство.

Ну, погоди ж ты мне!

– А наставники твои как? Придирками не замучили? – осведомился Хао. – А то на них вечно лончаки жалуются. Ты с ними как – сработался?

Тье улыбнулся.

– Да, отец, – ответил он.

Хао резко выдохнул и сграбастал негодного мальчишку в объятия.

– Мерзавец! – взвыл он, облапив сына. – Я с тобой поседею, честное слово! Явился сынок после учебы, ничего не скажешь! И ведь не скажешь – люди кругом… и что это еще за фамилия такая?

– А чем тебе не нравится? – спросил Тье, прищурясь. – Обыкновенная храмовая фамилия.

– Да тебе-то зачем? Ведь не безродный, из семьи тебя не выгоняли. Или тебе моя фамилия нехороша?

Тье дернул уголком губ. Глаза у него вмиг сделались презлющие.

– Хороша, – твердо ответил он. – Лучше всех. И я ее с отмычкой воровской равнять не желаю.

– Вот, значит, как… медленно произнес Волчьи Брови.

– И никак иначе, отец. Думаешь, ты просто так сыщик? Из тех, кого на восьмерку девять наберешь, а десятым сверху закроешь?

Хао покачал головой. Он был на хорошей славе, и знал это. И отрицать не собирался. Умереть от скромности – самый пошлый способ самоубийства, а пошляком Волчьи Брови не был отродясь.

– Вот именно! Тебя в нашем ремесле кто не знает? Да по твоим делам молодняк по всему королевству натаскивают! Таких, как я. Слишком фамилия известная. И сыну твоему загодя – почет и уважение. А за что, спрашивается?

– Не хочешь незаработанного? – усмехнулся отец.

– Не хочу, – отрезал Тье. – Это не учеба и это не работа. А еще – я твой сын. И я хочу, как ты.

Не очень внятно сказано? Для постороннего – не очень. А для Хао – яснее ясного. Ему ли не понять, о чем речь.

– Когда ты начинал, за тобой не стоял никакой папочка в высоких чинах и с громкой известностью. За тобой вообще никто не стоял. И за мной – не будет. Ты все сделал сам. И я буду – сам. А иначе – что я тебе за сын?

Хао еле слышно хмыкнул. Что, Волчьи Брови, воспитал сына на свою голову? Вот и не жалуйся.

– Может, у тебя и получится, – произнес он, делая вид, что всерьез задумался о такой возможности. – Особенно если ты хотя бы половину своей самоуверенности куда-нибудь денешь.