Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

– И не просто напарник, – все так же глухо отозвался Хао. – А жучка столичная. Да еще из Верхнего сыска. Да на нем вот такенными знаками написано, что он в жизни своей не голодал! Что дерюги не носил и босиком не ходил! Не урабатывался до обморока, чтобы родителям на домик накопить в приличном месте! А что он тоже сыщик милостью богов, на нем как раз не написано.

– Понятно, что Шан его принял в дреколье, – вздохнул Тье.

– Не то слово! Ну, потом он немного назад все-таки сдал. Не то, чтобы принял, и что привык, тоже не скажешь. Просто понял, что Вьюн в нашем деле человек не случайный. Мастер он отменный, как и Шан, хотя и совсем в другом роде. А Шан – натура справедливая. Но тут уже Най от него как отгородился, так ближе и не подпустил, и его тоже можно понять. Вот так оно с тех пор и тянется.

– Разберемся, – пообещал Тье.

Хао скептически хмыкнул.

– Что – прямо сейчас?

– Нет, – помотал головой Тье, не принимая шутки. – Прямо сейчас мне надо с другим делом разобраться.

– Это с каким?

– Даже не знаю, как сказать… ерунда, наверное. Даже наверняка ерунда. Най так и говорит. А он и в самом деле мастер, так что, скорее всего, он прав. Но вот царапает меня одна мелочь… глупо, да?

– Нет, – серьезно ответил Хао. – Если царапает, надо разобраться. Это правильно. Даже если это и правда окажется ерунда, пустое – по крайней мере, ты сможешь об этом забыть. А может, это что-то существенное. Шанс, конечно, невелик, Вьюн в нашем деле толк знает, и раз уж он сказал, что беспокоиться не о чем, скорее всего, так и есть. Но сходить проверить надо. Иначе эта твоя мелочь от тебя не отвяжется. От кого бы другого – да, а от тебя – нет. Тебя ведь Нан учил.

– И выучил, – усмехнулся Тье. – Карась, он такой – и зернышка макового непроверенным не оставит.

– Вот и проверяй свое зернышко.

– Слушаюсь! – молодцевато вытянулся Тье.

Хао только вздохнул: ну что тут поделаешь! Вот ведь и вырос уже сын – девятнадцать лет, не шутка! – и умница, и сыщик из него выйдет, похоже, отличный. Но какой же он еще, в сущности, мальчишка! Известное дело – Воробей, как ни крути, птица несерьезная.

– А ты мне поручение не дашь? – спросил Тье, выпадая из образа бравого служаки.

Хао прищурился.

– Какое еще поручение?

– Ну, там отнести тебе что-то на дом или еще как… а то ведь лончаку к начальнику управы в гости шастать не положено. А я ужасно соскучился. Тебя-то я хоть на работе видеть буду, а маму…

– Обойдешься, – хищно ухмыльнулся Волчьи Брови. – Раньше думать было надо, когда конспирацию разводить взялся. Поручение ему! Нет уж. У Нана свои экзамены, а у меня – свои. Сюда смотри. – Он указал на стену, где висел подробно выполненный план города. – Вот здесь – видишь? – Старописьменная улица. Здесь, – рукоятка кисти обвела на плане кружок, – наш дом. А напротив и чуть наискосок – чайная. Держит ее бывший архивариус на покое. Иногда он сдает жилье… ты ведь еще нигде не обосновался?

Тье помотал головой.

– Не успел. Как прибыл, пожитки свои в управе кинул и сразу на дело отправился.

– Вот и ладно, – с прежним хищным удовольствием произнес Хао. – Снимешь у него комнатку во флигеле. На это твоего жалованья точно хватит. И если ты в течение двух дней не сумеешь найти веской причины заявиться в гости к соседям напротив, то есть к нам, имей в виду, сыщик, я тебя просто уважать перестану.

– Даже и не надейся, – просиял в ответ такой же хищной улыбкой Тье.

Тье не составило труда обнаружить Старописьменную улицу, а на ней – искомую чайную. Владелец ее оказался милейшим старичком без единого темного волоса в сияющей седине. Время, подобно горячему минеральному источнику, выбелило его, истребив малейший намек на цвет. Странно, но он не казался от этого выцветшим, белесым. Весь его вид вызывал ощущение чистоты, промытости. Может быть, оттого, что чистым и промытым был его взгляд. Бывший архивариус сразу понравился Тье – как и его прозвание, хотя Воробей едва удержался от неуместной улыбки при знакомстве: прозывался старичок, ни много, ни мало – Веселый Заяц.

Заяц оказался не только веселым, но и словоохотливым. За то недолгое время, которое потребовалось Тье, чтобы пристроить в снятой им комнатке немногочисленные пожитки, он успел узнать, что старичок обожает шелковицу («И вы тоже, мальчик мой?.. я ведь могу вас так называть? Для меня теперь любой моложе сорока – мальчик… ну вот и отлично! У меня в саду целых три шелковицы, и вы можете угощаться, сколько угодно, как только она поспеет, вот прямо на днях… поймите, я старый человек, мне столько просто не съесть… нет-нет, что вы, какая дополнительная плата!»), кошек («Моя Дымка сразу поняла, что вы – хороший человек!»), сладкое («Имейте в виду, в моей чайной подаются самые лучшие в городе абрикосовые пирожки! А вот медовые коврижки лучше всего покупать утром на рынке возле восточных ворот, там такая лавочка с синим навесом – запомнили?»), классическую литературу («И напрасно вы пренебрегаете философией, мальчик мой… ах, не пренебрегаете? Очень, очень мудро!»), живопись («Что значит – совсем не разбираетесь? Ну вот, ну вот… что поделать, нынешняя молодежь не чета прежней, уж простите меня великодушно…») и игру в шагающие камни («Ах, вы тоже играете? И даже побеждали в соревнованиях? Но это же чудесно, мальчик мой! А то у меня есть только один достойный противник – сосед напротив, он в сыскной управе служит, начальник управы, знаете ли, так вот он играет хорошо, но мы уже изучили друг друга, а новый игрок…»). Тье мысленно улыбнулся – лучшего предлога и не придумаешь! Сыграть с Веселым Зайцем партию-другую, доказав свое мастерство, предложить позвать соседа в гости, чтобы сыграть и с ним… в общем, добиться приглашения на глазах у домохозяина и даже при его прямом участии будет проще простого. Так что Тье с легкой душой распрощался с бывшим архивариусом, прихватил свою связку записей, к которой Веселый Заяц выдал ему футляр, невзирая на все протесты («А если дождь пойдет? Такая небрежность недопустима, мальчик мой, совершенно недопустима!»), погладил Дымку и отправился в Гадальный квартал.

Там дело пошло куда как занозистее. Сначала Тье долго и вежливо объяснял, что ему нужно не просто гадание, а беседа с самим главой клана гадальщиков. Можно было бы, конечно, сказать, что он здесь по служебной надобности, но Тье не знал, насколько гадальщики замешаны (или не замешаны) в историю с покушением на Государева Наставника – собственно, он затем и пришел, чтобы это выяснить – и не хотел рисковать. Поэтому добиться приема у главы клана ради гадания исключительной важности и секретности оказалось тяжко и муторно. А когда Тье наконец-то преодолел все препоны, он понял, что трудности его только начинаются.