Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

– Не надо, благодарю, – ответил Тье. – Истории меня в школе учили. Помнится, я еще тогда думал, что если бы не предсказание, князь мог бы получить власть и без всей этой резни. Он мог бы стать зятем императора – у того ведь были только дочери, я ничего не путаю?

– Не путаете. И ваша мысль об ответственности гадальщика за случившееся верна.

– Но ведь он не заставлял Императора развязывать кровавое преследование. Это было выбором Императора, а не гадателя.

– Но будущего касались они оба. И это прикосновение закрепило будущее, причем в самом его кровопролитном виде. Будущее не так неизменно, как предполагают наши посетители.

– Это я уже усвоил, – кивнул Тье. – Я пока не понимаю другого: почему вы привели в пример Золотого Императора? Ведь в его случае предсказанное сбылось.

– Как вы думаете, какова была дальнейшая судьба гадателя? – вопросом на вопрос ответил Кин.

Тье чуть нахмурил лоб, припоминая, но так ничего и не вспомнил.

– Не знаю, – честно признал он. – Мне кажется, в исторических хрониках об этом ничего не было.

Взгляд Глубокого Ручья был холодным и острым, как ледяная крошка.

– Вам не кажется. Летописцев интересуют властители и вельможи – что им до тех, кто просто соприкоснулся с их судьбой?

Тье на миг почувствовал себя странно виноватым – словно бы он нес ответственность за невнимание летописей к обычным людям, которые появлялись из ниоткуда, мелькнув в жизни царей и царедворцев, и исчезали в никуда.

– Но наши профессиональные записи содержат и такую информацию.

Инсинуации, ингредиенты, информация… Глубокий Родник всегда так разговаривает или это представление устроено лично для наглого лончака, чтобы не забывал, что он – макака бессмысленная? Скорее, все-таки первое. Когда человек говорит о сердечно близком, ему не до того, чтобы ставить на место зарвавшегося собеседника.

– Гадатель Нан Открытая Ладонь стал одной из первых жертв развязанной Императором бойни. Случайный выстрел, шальная стрела.

Умственные способности у Тье действительно были – так что сделать вывод он сумел.

– Вы хотите сказать, что гадание…

– … соединило судьбы Императора и гадателя. Совершенно верно, лончак. Будущее, которого они касались оба, связало их вместе. И гадатель жизнью заплатил за выбор Императора, сделанный в результате предсказания.

– Но не он выбирал…

– Он подтолкнул к выбору. И ответил за это.

– И вы уверены, что это не совпадение?

– Если и так, то не единственное. Таких десятки. Например, вам что-то говорит такое прозвание, как Хин Железный Перстень?

Тье поморщился.

– Гениальный полководец. Но при этом человек, судя по хроникам, скверный.

– Правильно. Сколько ему было лет, когда его убили?

– М-ммм… тридцать шесть, кажется.

– Не кажется, – вновь отрезал Глубокий Родник. – Тридцать шесть. Он был убит на третьи сутки после своего дня рождения. После того, как за месяц до гибели он зарезал семью своего побратима, которая прятала его от врагов. Боялся, что они потом наведут на его след погоню.

– Я помню хронику, – кивнул Тье. – Там про это было написано.

Мерзкое, гнусное, трусливое предательство. Не оправдываемое ничем. Черная неблагодарность.

– Зато там не было написано, – сухо и холодно возразил Кин, – что прожить он должен был семьдесят два года. Что вас так удивляет, лончак? Он сам укоротил себе жизнь своим предательством. И был убит заслуженно. Если человек решил, что раз ему суждена долгая жизнь, то он может вытворять что угодно, сделать уже ничего нельзя.

– А гадатель?… – сипло спросил Тье, уже предчувствуя ответ: просто так Кин не стал бы потчевать его историческими преданиями.

– Вы правильно поняли, – бесстрастно произнес Кин. – Гадатель Линди Потаенная Тропа был очень талантлив. А также силен и здоров. Он умер от разрыва сердца в возрасте тридцати шести лет и трех дней.

– Это… безжалостно, – еле вымолвил потрясенный Тье.

– Законы природы и вообще безжалостны. Камень падает вниз, а не вверх – даже если он этим убьет кого-то. Связь между гадателем и гадающим – точно такой же закон природы. Ответственность гадателя за свое предсказание – тоже закон природы. И если гадание причинило вред заказчику, гадатель расплатится. Если оно причинило вред другим людям руками заказчика, гадатель тоже расплатится. Мы все знаем об этом.

– И это… всегда – так? – неуклюже спросил Тье.

– Нет, – помолчав, ответил Кин. – Не всегда. Если человек смог улучшить предсказанное, исправить судьбу, а не испортить, гадатель не пострадает. Скорее наоборот, с ним тоже может случиться что-то хорошее.

– А как можно исправить предсказанное? – все еще хрипловато спросил Тье. – Вы не могли бы привести пример?

– Мог бы. Исправленное предсказание встречается намного реже испорченного, но мне однажды встретился такой случай. Обычно мы храним тайну гадания до трех поколений, но эта история стала известной без моего участия, так что я могу ее свободно рассказать. Это было мое гадание.

Он снова замолчал, и Тье не торопил его.

– Я тогда был еще молод. А он – еще моложе. Лет двадцати. Звали его Кан Утренний Луч. Он был из семьи торговцев тканями. Гадал он не на свадьбу или день рождения, как обычно. Просто хотел узнать свое будущее. Но будущего у него не было. Никакого. Ему оставалось жить до исхода месяца. Обычно мы стараемся не говорить о такой скорой смерти. Находим… обтекаемые формулировки. Полагаю, вы понимаете, почему. Но ему очень важно было знать точно. По личным причинам. Они не стали известны широкой публике, в отличие от остальных деталей, и я не могу вам их назвать. Но можете мне поверить, они были. Очень весомые. Сейчас я сумел бы обойти опасную правду, не солгав. Но я был молод, причины были очень серьезными, а Кан настаивал. И я сдался. Я рассказал ему все, кроме того, какой именно смертью он умрет.

Снова молчание.

– И что же… Кан?

– А Кан решил, что вечной жизни ему никто не обещал, но гибель бывает разная. Можно умереть от болезни – и заразить еще кого-то. Можно погибнуть на пожаре – и утянуть с собой других. Люди не виноваты в том что одному из них не судьба долго жить. Он принял решение уйти куда-нибудь в безлюдное место и умереть одному. Только одному. Не обрекая никого своей смертью погибнуть вместе с ним.

Тье сглотнуть, и то не смог. Утренний Луч был его ровесником. И он отлично мог представить себе, каково это – в двадцать лет вдруг узнать, что двадцать один тебе никогда не исполнится. Что не когда-нибудь, а через месяц весь мир будет существовать по-прежнему, и только тебя в нем не будет. Что всем людям можно жить – а тебе нельзя.

Узнать – и не озлобиться, не пасть духом, а уйти на свою последнюю битву, как воин, чтобы защитить их.